Знойные ветры юга ч.1 - Дмитрий Чайка

Понятно теперь?

— Нет! — совершенно искренне ответил Вацлав. — А точно ради этого нужно служителей вашего Бога, как скот резать?

— Я не знаю, — пожал плечами Коста. — Так святые отцы говорят, а значит, это есть истина. Не нам, грешным, судить о таких вещах.

— С ума сойти, — совершенно искренне удивился Вацлав, и на всякий случай уточнил. — Но бог-то у них один?

— Конечно, один, — горячо уверил его Коста. — Но тут, в Египте, его почитают неправильно.

— Дела-а-а! — почесал затылок Вацлав. — Мне владыка Григорий что-то такое пробовал объяснить, да только я и тогда ничего не понял, а ты меня еще больше запутал. У нас все как-то попроще будет. Ладно, разберемся.

— Где тут наша контора будет? — повертел головой Коста.

— Да вот же она, — кивнул Вацлав на двухэтажный дом, фасад которого помнил лучшие времена. Перед ним стоял пузатый грек, который шарил глазами по толпе. Он явно кого-то ждал. — Нас уже встречают.

* * *

В это же время. Северо-восточная Аравия.

— Пиши! — Халид ибн аль-Валид расхаживал по шатру и подбирал слова.

— «Хормузу, наместнику области Даст Мейсан! Примите Ислам, и пребудете в здравии. Или согласитесь платить джизью, тогда вы и ваши люди будут под нашей защитой; в противном случае пеняйте на себя, ибо я веду за собой людей, которые жаждут смерти так же страстно, как вы жаждете жизни».

— Красиво сказал, лаконично! — Стефан отложил в сторону палочку для письма в сторону и оглядел свою работу. — Правда, не слишком уважительно. По персидским понятиям, это серьезное оскорбление.

— Да плевать мне на этого мужеложца, — совершенно искренне ответил Халид. — Для меня тот, кто поклоняется костру, и вовсе не человек. Пусть выйдет против меня с мечом и смоет это оскорбление кровью.

Две тысячи воинов постепенно превратились в восемнадцать. Приказ халифа отдал все племена северо-востока Аравии под командование Халида ибн аль-Валида. Небольшой отряд, что вышел из Ямамы, разрастался, как снежный ком. Чуть ли не каждый день к нему присоединялись воины из родов бану Тамим, которое кочевало в этих местах. Многие из них еще недавно признавали пророчицу Саджах, которая оказалась умнее многих, и более не претендовала на верховную власть в этих землях. По слухам, она и вовсе приняла ислам, и стала жить тихо и незаметно. Тысячи коней и верблюдов, взбивая облака тончайшей пыли, шли на север. Туда, куда их гнала непреклонная воля повелителя правоверных. Кого-то из воинов вел священный долг, кого-то жажда добычи, а кого-то и желание присоединиться к новой силе в Аравии, загладив участием в походе все свои прежние вины. Выходцем из бану Тамим был и Аль-Каака ибн Амр, который оказался мужчиной лет двадцати пяти, сильным и гибким, с открытой белозубой улыбкой.

Стефан как-то легко сдружился с вождями племен, потому что его рассказы у костра собирали целые толпы любопытных воинов, многие из которых почти не покидали тех троп, по которым столетиями кочевали их предки. И уж совершенно точно никто и никогда из них не был в Константинополе, в Галлии или Словении. Вечерами было скучно, и Стефан, который скрашивал их, очень скоро стал известен всему войску. В Аравии было совсем мало евнухов. А если быть точным, то он был один. До этих суровых мест пока не добрались утонченные имперские изыски. Да и певцы в церковные хоры тут не требовались. Их здесь попросту не было. И, так уж получилось, что уже совсем скоро все войско мусульман знало, что этот нескладный чудак с бабским голосом ищет своего брата, потерянного в далеком детстве. Воины копались в своей безразмерной памяти, но ничего подходящего вспомнить так и не могли. Они, знавшие свою родословную до самого Адама, не забыли бы светловолосого чужака. Стефан потерял уже было всякую надежду, как вдруг к нему подошел сам Аль-Каака.

— Я помню желтолицего раба подходящего возраста, — сказал он. — Он жил в моем роду и принял ислам лет семь назад. Его звали Надир, что значит особый, редкий или дорогой.

— И где он сейчас? — подался вперед Стефан.

— Я не знаю, — равнодушно пожал плечами воин. — Мусульманин не может быть рабом, поэтому он получил волю и жил среди нас. Он ходил с нами в походы, и воевал достойно. Надир не был трусом. Мы приняли его как младшего родственника, а он просто ушел. Правда, при этом он украл верблюда и еду. Он оправдал свое имя и обошелся нам недешево.

— А почему он сбежал? — удивился Стефан. — Ведь он получил свободу.

— Он стал мавали, — пояснил воин. — Он отпущенный на волю раб. Он больше не вещь, но он обязан службой моему роду. А этот шакал не стал исполнять свой долг, обворовал нас и сбежал. Он совершил хадж в Мекку и его словно подменили. Все хвастался, что ему суждено великое будущее. И с чего он это взял? Скотина неблагодарная! Мы же кормили его столько лет!

— Я отдам выкуп за него, — с каменным лицом ответил Стефан. — Если этот человек окажется моим братом, и я все-таки найду его, то заплачу твоему племени справедливую цену за его проступок.

— Ты хороший человек, Стефан, — хлопнул его по плечу Аль-Каака. — И свои истории рассказываешь интересно. Жаль, что ты неверный. Я слышал, ты храбро бился в Ямаме, и твои слова — слова достойного человека. Я приму этот выкуп, но если мне попадется твой брат, то клянусь Аллахом, я спущу с него шкуру кнутом. Так и передай ему.

— Куда бы он мог пойти, о почтенный Аль-Каака ибн Амр? — с замиранием сердца спросил Стефан. — С нами идут воины из многих племен, и они никогда не слышали о нем.

— Все отребье бежит к племени Абд-аль-Кайс, — пожал плечами воин. — Если он не подох в песках, то уж точно прибился к ним. Никто, кроме Абд-аль-Кайс не примет беглого мавали. Он же будет заметен в любом роду, словно слон в стаде верблюдов. Только кажется, что Аравия бескрайняя. Тут люди знают свою родню до пятого колена, а встретив любой караван, ты обязательно найдешь общих знакомых. Так что он ушел к таким же бродягам и изгоям. Среди людей племени Абд-аль-Кайс есть те, кто живет на островах. Туда-то, скорее всего