Крестовый поход на миры Саббат: Омнибус - Дэн Абнетт

Манипулятор мягко коснулся его рукава. Файст поднял голову.

— Магос?

Иган улыбался ему, глядя сверху вниз.

— Порицание: что я вам сказал, адепт? — доброжелательно поинтересовался он.

— Время от времени делать перерыв, магос?

Иган кивнул.

— Согласие. Ваш клубок ноосферы загружен под завязку. Я боюсь за кору вашего мозга, Файст. Прогуляйтесь, если не ради вашего, то хотя бы ради моего спасения. Предложение: почему бы вам не уступить и не позволить другому занять ваше место? Идите на улицу и полюбуйтесь церемонией. Или хотя бы посмотрите ее отсюда.

Файст кивнул.

— Вот и хорошо, — произнес Иган и повернулся, собираясь уйти.

— Магос? — окликнул его Файст.

— Да, Файст?

— Мое предложение рассмотрено, магос?

— Пока нет, Файст. Я выгрузил запрос напрямую адепту сеньорус и экзекутору-фециалу, попросив их дать свои комментарии. В ответ я пока ничего не получил. Вероятно, сейчас они очень заняты.

Файст усмехнулся:

— Это логичное предположение, магос.

— Даже если они согласятся, адепт, процесс может потребовать времени. Нужно будет получить разрешения и кодовые права. Доступ к секвестированным материалам закрыт не без оснований.

— Конечно.

Иган кивнул, его механодендриты извивались, словно мантия из змей.

— Если мы получим разрешение, я назначу на это вас в качестве руководителя группы. Для вас это будет повышением, полагаю.

— Я рад, магос.

— Вы это заслужили. Шаг на пути к модификации магоса. Ваш усердный труд и проницательность должны быть вознаграждены. А теперь отдохните, пожалуйста. Хотя бы минуту.

Файст повернулся к своему гололиту. Его пальцы затанцевали, гаптически закрывая рабочие досье и сдвигая их на боковые поля. Он подключился к прямой передаче государственного пикт-канала. На всю его ноосферу распустилось трехмерное изображение: Марсово поле в прямом эфире, возбужденные миллионы, поющие, ликующие. Смена точки обзора: знамена, развевающиеся над рядами имперских гвардейцев. Смена точки обзора: темная шеренга титанов — титанов Легио Инвикта, выстроившихся, словно бронированная стена, слишком высокая для восприятия через ограниченное поле зрения пикта — лишь ноги, похожие на стволы гигантских деревьев; с невидимых для камеры орудийных конечностей свисают военные флаги: обозначения типов, триумфальные знамена, вымпелы с числом побед. Смена точки обзора: прелат экуменик — за своей возвышенной механической кафедрой, с распростертыми руками поющий псалом призыва; позади него — хор из тысячи клириков. Смена точки обзора: лорд-губернатор Алеутон, окруженный лейб-гвардейцами с высокими плюмажами, рядом с адептом сеньорус собирается поприветствовать прибывших.

— Аудио, — произнес Файст.

Хлынули звуки. Оглушительный шум возбужденной толпы, рев горнов Кузницы, колокола, готовые лопнуть от звона, голоса, множество голосов, огромное множество нарастающих голосов.

— Приглушить звук, — произнес Файст и двинул пальцем. Смена точки обзора: ракурс, нацеленный на огромный модуль, затмивший небо. Десантный корабль, шипастый и бронированный, скользнул в фокус изображения на ослепительных струях обратной тяги. — Показать, — приказал Файст.

Корабль сел в центре открытого поля, подрагивая на гидравлических опорах. Церемониальный ковер сбило низовым потоком воздуха, и гвардейцы, пригнув головы, бросились расправлять его обратно. На борту массивного корабля красовалась эмблема Легио Инвикта. Ждущая толпа взорвалась восторженными криками и свистом.

Боковой люк десантного корабля с лязгом распахнулся. Лепестки цветов и конфетти наполняли воздух, похожие на снежную метель или помехи на плохом пикт-канале.

Неторопливо и величественно, бок о бок, появились амниотические раки лорда Геархарта и первого принцепса Бормана в сопровождении десятков адептов и скитариев. Адепты Легио Инвикта в дамастовых мантиях вели вертикально стоящие раки при помощи механодендритов и жезлов-манипуляторов. Скитарии — напоминание о прошлых, более жестоких временах — угрожающие зверюги, исполосованные рубцами. Их доспехи были созданы ради неприкрытой угрозы. Их гены были селекционированы ради мышечной массы. Мускулистые руки блестели в неровном свете. Тяжелые сапоги глухо топали в унисон. Оружейные конечности одновременно взметнулись вверх, салютуя. Плюмажи из перьев, украшения из слоновой кости, накидки из леопардовых шкур, модифицированные клыки. Скитарии взревели, задрав головы к небу, словно стая хищников. Грозностью и зверским видом они бы могли поспорить даже с Космическими Волками.

Файст передернул плечами. Скитарии грохнули кулаками в нагрудники и заревели снова. «Варвары, — подумал Файст. — Так непохожие на нас самих. Как мы могли родиться из одного материала? Они словно другой расы».

Очередной рев — настолько оглушительный, что аудио-регуляторы на канале Файста автоматически среагировали и убавили звук.

Файст переключил вид обратно на Геархарта и Бормана. Их амниотические раки скользили вперед на суспензорных опорах, ведомые стайкой адептов. Оба они были обнажены, являя сочетание великолепной плоти и бионики, величественно плывя в своих информационно-жидкостных мирах, словно два бога. Их предплечья и кисти, голени и ступни охватывало густое переплетение штекерных проводов, соединяющихся с внутренней поверхностью рак. Амниотическая жидкость была нежно-розовой от крови. Из глаз и кожи головы змеились магистральные кабели и имплантаты, извиваясь и подрагивая в вязкой жидкости. Тело Геархарта было бионическим на шестьдесят процентов, Бормана — на сорок два. Файст залюбовался сложностью работы, мастерством, сделавшим из них монстров.

Ибо монстрами они, несомненно, и были.

Обе раки из бронестекла были усеяны амниотическими штекерами, готовыми к работе. Разъемы в головах могучих махин ждали их включения. Ждали мучительно, бездыханно.

Геархарт открыл рот.

— Аудио выше, — приказал Файст.

— Лорд-губернатор Империалис Поул Элик Алеутон, адепт сеньорус Механици Соломан Имануал! — Глубокий голос из аугмиттеров Геархарта напоминал плутонический рокот умирающего солнца. — Легио Инвикта приветствует вас!

Алеутон поклонился и сплел пальцы в знамение Механикус. Имануал также поклонился и осенил себя знамением аквилы.

Геархарт издал одобрительное ворчание.

— Знайте же теперь, — пророкотал он, — что Легио Инвикта здесь! Знайте же теперь, что Легио Инвикта пойдет по Оресту!

>

На шоссе Фиделис, ведущее из субулья Гинекс на юго-запад, с ржавого неба тек дождь, похожий на слюну. Субулей за спиной походил на масляно-черный скелет из балок и дерриков, шпилей и штабелей. Они все еще шли через прилегающие к субулью районы перерабатывающих предприятий и вспомогательных хранилищ, что окружали Гинекс, запущенные дальние пригороды и заводы-спутники. Слева от шоссе горели обогатительные заводы, наполняя воздух горячим нефтехимическим смрадом, от которого резало глаза и першило в горле. Справа гигантскими железными ведрами возвышались громоздкие плавильни и горнорудные фабрики. Огонь с очистительных заводов отражался в дождевой воде, заполнившей воронки и дыры в дорожном покрытии. Где-то на юге повалило ветряные дамбы, и из Астроблемы летел песок, засыпая дорогу и занося канавы словно цветным снегом.

Калли Замстак узнала песок, узнала его персиково-розовый оттенок. Ей нравились тренировки резерва СПО там, в Астроблеме. Все эти походы, карты, стрельбы, игры в поиск и обезвреживание. Для нее это было приключением в дикой пустыне разбитой планеты: ставить жилпалатки под огромным куполом ночного неба, учиться ориентироваться по незнакомым звездам, охотиться на песчаных кроликов на ужин, слушать простые истории простых жителей улья, как раз таких, как она сама. Однажды, во время последней вылазки, ее взвод встретил вассальное племя на марше, прямо за первой линией утесов, возникших в результате удара метеорита. Мобильные проспекторы, ездовые краулеры и барханные тракторы, тянущие за собой прицепы-жилища на больших гусеницах. Следом брели на привязи длинные вереницы грязного домашнего скота. Самодельные знамена, выбеленные солнцем и пылью, выцветшие одежды, изношенные респираторы, превращенные в языческие маски-пугала. Дикари. Для Калли они были самыми чуждыми существами, каких она когда-либо встречала в этих персиково-розовых пустошах под потрясающе синим небом — в стране, которой сама не принадлежала.

Взвод держался настороженно. Мистер Сарош, их сержант-ветеран, объяснил, что это прекрасная возможность повторить на практике процедуры остановки и досмотра. Они приблизились и окликнули неторопливо идущий караван. Мужчины отозвались гортанными криками и попрыгали с остановившихся машин, размахивая лазмушкетами и посохами. Мистер Сарош поговорил с их вождями. Напряженный момент ожидания, затем — гостеприимное приветствие. Ритуальный обмен водой и алкоголем, тосты и рукопожатия — этикет суровой пустыни. Каждый был обязан отпить глоток жгучей самодельной выпивки и поделиться глотком амасека из пайка. Потом начался обмен: имперские монеты ― на антрацитовые бусы и полированные ископаемые раковины; форменный противопесчаный платок — на пояс из выделанной кожи; таблетки для обеззараживания воды — на неограненные самоцветы и камни; комплект жилпалатки — на красивый молитвенный воздушный змей.