Реликт - Василий Головачёв

конуса. Был бы у нас вместо птерана куттер или когг, я бы показала тебе твою планету из пространства».

Влад поднял птеран в быстро темнеющее с высотой небо, ощущая легкость во всем теле: сила тяжести на краю земной линзы была меньше, чем на куполе, и действовала не отвесно вниз, перпендикулярно к поверхности, а под углом в сорок градусов.

«Смотри-ка, опять орланиды!» – воскликнула Ванесса.

Впереди открылась ровная снежная поляна с коричнево-серым обелиском посредине, вокруг которого сидела и расхаживала стая черных птиц. Чем они занимались, было непонятно, однако неуклюжие на суше птицы явно тяготели к скале в центре ложбины, то и дело подходя к ней, касаясь ее клювом и тут же отходя в сторону. Этот процесс походил на некий ритуал и длился непрерывно, до тех пор, пока орланиды не скрылись из виду.

«Хотела бы я знать, что они там делают, – задумчиво проговорила Ванесса. – Словно молятся. Уан говорил, что стая орланид обладает зачатками разума, и я в это почти поверила. Вот бы спросить у этого разума, каков смысл его деятельности».

Влад промолчал, подумав, что даже человек не знает смысла своей жизни, что уж говорить о коллективном негуманоидном разумном существе.

Птеран пролетел еще несколько десятков километров над торосами снежно-ледяной окраины Земли, остановился над огромной неровной трещиной, расколовшей снежное поле. Дальше начиналась зона разрушений и деформаций ледяного покрова океана при почти полном отсутствии атмосферы, что сказалось и на температуре внутри кабины аппарата.

«Как здесь холодно, – поежилась Ванесса, хотя могла выдержать и более серьезную отрицательную температуру. – Поворачиваем назад?»

«Ничего не замечаешь?» – спросил Влад, разглядывая хаос ледяных скал, гор, нагромождений глыб, торосов и стен, сменивших кружевные «паруса», «скульптуры» и «замки».

«Где?»

«Левее разлома градусов на тридцать».

«Похоже на какое-то искусственное сооружение, – спустя минуту сказала Ванесса. – Подойди поближе».

Посмотрев на счетчик энергозапаса, Влад опустил птеран пониже и завис над длинным и широким снежным валом сигаровидной формы, с рядом ям и дыр, складывающихся в геометрически правильный узор. Снег вокруг вала высотой по крайней мере в два человеческих роста был истоптан следами огромных когтистых лап.

«Господи, неужели и здесь кто-то живет?!»

«Гоминоиды, – сказал Влад, уже догадываясь, чье жилище они обнаружили. – Медвериды, потомки белых медведей».

«Может быть, спустимся и познакомимся?»

«Не рекомендую, человек для медверид является не братом по разуму, а преимущественно пищей. Проверено жизнью».

«Где же они сами? Прячутся, что ли? Как тут вообще можно жить, при температуре минус пятьдесят и низком давлении?»

«Жизнь приспосабливается к любым условиям», – философски заметил Влад.

Ванесса прыснула, обняла его, так что птеран клюнул носом, и начала тормошить, дергать за волосы и целовать, пока он не рассердился. Тогда геянка откинула сиденья в кабине, искоса посмотрела на порозовевшее лицо Влада, на котором было написано колебание, и начала раздеваться.

«Посади где-нибудь машину и включи отопление на всю мощь. Времени у нас до вечера достаточно».

Уник на женщине треснул «молнией» застежки, открывая ее грудь, и Влад уже больше не колебался.

БОРЕЙСКИЙ ТОННЕЛЬ

Путь назад к островам Борейского архипелага показался длиннее, чем в обратную сторону.

Поговорили о родителях Влада, с которыми он, естественно, хотел встретиться, потом о традициях и обычаях общины, но Влад больше молчал, пытаясь отстроиться от «взгляда сверху», и Ванесса тоже замолчала, с задумчивым видом разглядывая удалявшуюся «страну Снежной Королевы», а потом океан под аппаратом. Эта расслабленность и озабоченность обоих и не позволила отреагировать на изменение обстановки вовремя. Тревогу они почувствовали, когда остров Уанкайовы вырос перед ними округлой горой тумана.

Оба перешли на сенсинг, вслушиваясь в неощутимые обычной сферой чувств колебания природных пси-полей, и почти одновременно обнаружили скрывающиеся в тумане над бухтой два аппарата. Один казался побольше и помощней, второй был такого же класса, что и птеран ходоков.

«Дьявол! – мрачно выругалась Ванесса. – Неужели они вернулись?»

Геянка имела в виду оперативников службы внутренних расследований. Но это были не они.

Влад ощутил всплеск ментального прощупывания и понял, что их засекли. Сказал хладнокровно, ощущая прилив боевого возбуждения:

«Держись, будем прорываться к лодке».

Лучшим решением было бы, наверное, отступление – тем более что вход в борейские тоннели находился на острове – через кальдеру вулканического конуса, но Влад не привык бросать товарищей в беде и думал лишь о том, как помочь Уанкайове.

Птеран нырнул в туман, понесся по широкой дуге, огибая подкову острова с внешней стороны, потом прижался к скалам и вильнул вправо, выходя к берегу бухты. Влад полностью перешел на внутреннее зрение и видел все детали пейзажа не хуже, чем при солнечном свете, разве что в иной цветовой гамме. Скалы острова, например, приобрели зеленый оттенок, а вода бухты превратилась в слиток подсвеченного изнутри рубинового стекла. Обозначились и машины неизвестных гостей острова – зализанных эргономических форм, налитых угрюмым фиолетовым свечением. Одна из них, по виду – галеон, висела над проходом к малой бухточке, где пряталась подводная лодка Уанкайовы, вторая – скоростной куттер, рыскавший над скалами, кинулась навстречу птерану, и по его поведению Влад понял, что ведет его пилот-интраморф. Мало того, в галеоне тоже находились интраморфы, не скрывающие своих светящихся мыслесфер. Они словно знали, что ходоков всего двое, что помочь им может лишь один человек, и демонстрировали свое численное превосходство: в галеоне располагались шесть человек, в куттере – трое.