Из Тени (Dragon Age) - Krilena

звучали всё менее чётко.

И как бы бард ни пыталась его растрясти, мага в конце концов неустанно склонило в сон, в мир собственного подсознания, где не было реальности, его слабого, немощного тела, а был лишь он и знания, которые скоро начнут ему принадлежать полноценно. Осталось лишь подавить отголоски существ, которые отдавали хитро продуманной ловушке самое ценное, что у них оставалось, — свою память, а теперь негодуют, что результат их священного таинства достался чужаку.

В конце концов Сенешаль бросила попытки продолжить осознанный диалог, отпустила мужчину, из-за чего тот сразу прислонился головой к стене. Словно озноб начал переходить в жар, и холодный камень стал для него спасением.

В общем-то получив ответ, который придал хоть сколько-то уверенности и решительности позволить магу разобраться с проблемой самостоятельно, Лелиана вновь тяжело вздохнула и просто села рядом с ним, прислонившись головой к деревянной полке с её документами. Всё же и ей пора дать себе время, всё обдумать, ещё раз оценить произошедшее.

Снова маг что-то по-хозяйски требует от Источника. Но в реальности слышен лишь жалкий шёпот.

Этот шёпот отвлекает женщину, заставляет вновь обратить внимание на извечный, за эти два года, источник проблем для неё.

«Оно того стоило?» — задавалась Лелиана вопросом, смотря на сновидца. Она бы так не сказала: пусть всё закончилось для Инквизиции, как нельзя лучше, а когда магистр осилит Источник, то у них будут ответы, которых пытался получить Корифей, но были и другие варианты. Эти риск, баловство с древней магией и собственностью были не единственным выходом. Но он сам на это пошёл. Сам рискнул, сам поставил на кон свою жизнь. Безумно последовал за своей безумной целью. Опять.

Значит, оно того стоило. Для него…

Глава 44. Как приманить дракона

— Митал исчезла вместе с другими эванурисами, но сохранила контроль над Источником?

Очередной вопрос Безумца был подхвачен тьмой и разнесён шёпотом голосов в её глубины.

«Ложь и невежественное заблуждение!»

И хотя в ответ ему была чужая ярость, но сама тьма не разделяла ту же враждебность. Она больше не накидывалась на мага разъярённой лающей собакой, стоило тому только проявить собственничество, задать вопрос, не терпящий молчания в ответ. Хотела, но не могла. Настойчиво сопротивляться воли сновидца уже не было возможности, потому что медленно, но верно окружение сливалось с ним, погружался он сам, и в общем весь этот микс из реального человека и нереальной бездонной пучины голосов становился единым. А как можно отторгать себя?

«Они недостойны упоминания наравне с Ней!»

И хотя ярость может показаться обыденной, но Безумец заметил, что на этот раз она была направлена скорее не на него, а на тех, кого он упомянул, эванурисов. Поводов их ненавидеть у Источника было ещё больше.

«Они предали Её. Матерь несла справедливость, была голосом их совести, несла свою заботу к страждущим. А они убили её!»

Очередная ода Митал была подхвачена остальными голосами, вскоре окружение начало напоминать церковный хор, но мужчина им не проникся. Его лишь веселило это слащавое воспевание «справедливой» мадамы, которая на деле не очень-то справедливо поступала со своими жрецами: даже в их смерти нашла выгоду, назвала жертвенность Источнику священным долгом, чтобы завладеть в личное пользование чужими знаниями и жизненным опытом.

Мысли магистра также явны для Источника, поэтому скорый поднявшийся вой негодования был предсказуем. Безумцу их мнение безразлично, а вот прозвучавшей правдой он заинтересовался. То, что Митал не оказалась обманом заперта в неизвестности вместе с другими эльфийскими богами, а была убита ими ещё раньше, конечно, для мага ничего не значило. Это долийцев уверенных в истинность той истории, которую они сохраняют, повергло бы услышанное в шок. Однако с точки зрения исторического интереса все эти подробности о развлечениях древних остроухих интриганов с непомерным эго выглядели весьма любопытными.

Жаль предавать все эти знания скорому забвению — вот бы у него было больше времени, чтобы всё это сохранить в книгах.

«Прибереги свою невежественную смелость, шемлен. Пригодится для встречи с Ней.»

Наконец-то в пустом эмоциональном гомоне появился хоть один голос, достойный его внимания. Слова были лаконичны и сдержанны, практически беспристрастно отчеканены. Безумец предположил, что такой солдатской краткостью славился неизвестный эльф ещё при жизни, а Источник сохранил отголосок его личности. И это тоже было интересно: не только получать хранившиеся здесь знания, но и изучать, по каким правилам этот монструозный артефакт работает.

— Для встречи с той, которую убили тысячелетия назад? — магистр не мог не иронизировать из-за абсурдности услышанного.

Однако Источник не посчитал его иронию уместной и не ответил. Пока для магистра удивительно, но эльфы, которые в один голос утверждают, что Митал убили, также единогласно убеждены, что она жива. Не зря они столько раз грозили вору её скорой карой.

«Митал изъявила волю встретить испившего из Vir'abelasan. Она будет ожидать.»

От встречи Безумец не отказывался, потому что пока ещё Источник слишком явно ему противится. Да и он сам ощущал вмешательство откуда-то извне, не дающее ему ощутить себя полноправным хозяином, что абсолютно его не устраивало.

— А если я оставлю её желание без внимания?

Но пока борьба (хотя уже поутихшая) всё ещё идёт, хромой маг не упускал возможности вновь всколыхнуть тьму. Обрушивающийся на него массив негодующего шёпота магистра не пугал и не злил, а веселил — голоса так ничтожны и смешны в своём метании, словно муравьи потревоженного муравейника.

«Значит, не получишь ответы, за которыми явился!»

* * *

Маг любил те явления их мира, которые помогали ему забывать о боли. Например, вода. Вода — это враждебная, топкая, сырая среда, но именно она дарила ему единение с собственным телом, снимала нагрузку с больных поломанных ног. Но ненадолго. Иначе спасительная стихия станет погибелью. Но когда боль и слабость являются неотъемлемой частью жизни, ценны даже такие моменты.

Он ценил и свои путешествия в Тени, которая дарила сновидцам обширные возможности. Но не безграничные. Ведь Тень для подобных ему — это не сон и не отдых, а продолжение жизни и выживания. Поддашься сильным и пагубным эмоциям — и сон обернётся кошмаром. Поступишь неосторожно, слишком вызывающе — и не заметишь, как подкралась очередная завесная порочная тварь, демон.

Схожая ситуация была с Якорем. Мужчина прекрасно помнил, как оказался поглощён магией Тени. Тогда, во дворце архонта, паника и желание отвоевать свободу обернулось миром за гранью физической, очень ограниченной реальности. Там он смог ощутить всю непостижимую для скупого в своих осмысленных суждениях ума бесконечность Тени, почувствовать себя