Саксонские Хроники - Бернард Корнуэлл

– Да, лорд король, – согласился я.

– Нам следовало бы атаковать их при Кракгеладе, – сказал он и посмотрел в другой конец зала, где ужинали лорды и таны. В этот момент он сильно походил на своего отца, только вот лицо его стало жестче. – Священники говорили, что тебе нельзя доверять.

– Может, и нельзя, – сказал я.

Он улыбнулся.

– Но священники говорят, что войну определяет промысел божий. Ожиданием, говорят они, мы убили всех наших врагов.

– Почти всех, – поправил его я. – Но король не может ждать промысла божьего. Король должен принимать решения.

Он принял упрек спокойно.

– Mea culpa[65], – тихо произнес он, – и все же Господь был на нашей стороне.

– На нашей стороне была канава, – сказал я. – И эту войну выиграла твоя сестра.

Именно Этельфлед задержала датчан. Если бы они переправились через реку ночью, они бы раньше пошли в атаку и смяли бы нас до того, как нам на помощь подоспел отряд Стипы. И все же многие датчане остались в Хунтандоне, испугавшись за свой тыл. А угрозу для их тыла представляли горящие поместья. Этельфлед, которой брат приказал уехать в безопасное место, вместо этого повела свой отряд мерсийцев на север и устроила те самые пожары, которые и испугали датчан и заставили их думать, будто за ними идет еще одна армия.

– Я сожгла два больших дома, – сказала она, – и одну церковь.

Она сидела слева от меня, Эдуард – справа, а отца Коэнвульфа и епископов усадили по краям верхнего стола.

– Ты сожгла церковь? – ошеломленно спросил Эдуард.

– То была очень уродливая церковь, – ответила Этельфлед, – но большая, и горела она ярко.

Горела ярко, это точно. Ее рука лежала на столе, и я накрыл ее своей ладонью. Почти все наши враги были мертвы, в живых остались только Хестен, Кнут и Сигурд. Но мы знали: убьешь одного датчанина, на его месте тут же возродится с десяток. Их корабли все равно будут приходить из-за моря, потому что они не успокоятся, пока не заполучат изумрудную корону или пока мы окончательно не разгромим их.

Однако на настоящий момент нам ничего не грозит. Эдуард властвует, Лунден наш, Уэссекс мы сохранили, датчане побиты.

Вирд бит фул аред. 

7. Языческий лорд

(пер. группа «Исторический роман»)

Посвящается Тому и Дане

Go raibh mile maith agat — Тысяча благодарностей (ирланд.)

Географические названия

Написание географических наименований в англосаксонской Англии отличалось разночтениями, к тому же существовали разные варианты названий одних и тех же мест. Например, Лондон в различных источниках называется Лундонией, Лунденбергом, Лунденном, Лунденом, Лунденвиком, Лунденкестером и Лундресом.

Без сомнения, у читателей есть свои любимые варианты в том списке, который я привожу ниже. Но я, как правило, принимаю написание, предложенное «Оксфордским словарем английских географических названий» или «Кембриджским словарем английских географических названий». В упомянутых словарях приводятся написания, относящиеся примерно к годам правления Альфреда, 871–899 году н. э., но даже это не решает проблемы. К примеру, название острова Хайлинга в 956 году писалось и «Хейлинсигэ», и «Хэглингейггэ».

Сам я тоже был не слишком последователен, прибегая к современному написанию «Англия» вместо «Инглаланд», используя «Нортумбрия» вместо «Нортхюмбралонд» и в то же время давая понять, что границы древнего королевства не совпадали с границами современного графства. Итак, мой список, как и выбор написания мест, весьма нелогичен:

Холм Эска — Эшдаун, Беркшир

Афен — река Эйвон, Уилтшир

Бемфлеот — Бенфлит, Эссекс

Бирддан Игг — Бардни, Линкольншир

Беббанбург — замок Бамбург, Нортумберленд

Бедехал — Биднелл, Нортумберленд

Беоргфорд — Берфорд, Оксфордшир

Ботульфстан — Бостон, Линкольншир

Букестанес — Бакстон, Дербишир

Честер — Честер, Чешир

Чеодр — Чеддер, Сомерсет

Честерфельда — Честерфилд, Дербишир

Сирренкастр — Серенстер, Глостершир

Холмы Коддесволд — Котсволдс, Глостершир

Корнуолум — Корнуолл

Кумбраланд — Камберленд

Дунхолм — Дарем, графство Дарем

Дифлин — Дублин, Ирландия

Эофервик — Йорк

Этандун — Эдингтон, Уилтшир

Эксанкестер — Эксетер, Девоншир

Фагранфорда — Фэйрфорд, Глостершир

Острова Фарнеа — острова Фарн, Нортумберленд

Флейнбург — Флэмборо, Йоркшир

Фойрт — река Форт, Шотландия

Гевеск — Уош

Глевекестр — Глостер, Глостершир

Гримесби — Гримсби, Линкольншир

Хайтабу — Хедеби, город на юге Дании

Хамбр — река Хамбер

Ликкелфилд — Личфилд, Стаффордшир

Линдкольн — Линкольн, Линкольншир

Линдисфарена — Линдисфарн (Священный Остров), Нортумберленд

Лунден — Лондон

Мерз — река Мерси

Пенкрик — Пенкридж, Стаффордшир

Сэферн — река Северн

Скэпедж — остров Шеппи, Кент

Снотенгахам — Ноттингем, Ноттингемшир

Тамворсиг — Тамворт, Стаффордшир

Темез — река Темза

Теотанхил — Теттенхолл, Уэст-Мидлендс

Товечестер — Тоучестер, Нортгемптоншир

Уиск — река Эск

Вилтунскир — Уилтшир

Воднесфелд — Веднсбери, Уэст-Мидлендс

Винтанкестер — Винчестер, Гемпшир

Часть первая

Аббат 

Глава первая

Темное небо.

Боги создают небо; оно отражает их настроение, и в этот день они были мрачны. Лето было в разгаре, и колючий дождь хлестал с востока. Казалось, что наступила зима.

Я ехал на Молнии, своем лучшем коне. Это был черный как ночь жеребец с серой косой чертой на шкуре, сужающейся к крупу. Я назвал его в честь одной великолепной гончей, которую принес в жертву Тору.

Я не хотел убивать эту собаку, но боги жестоки с нами; они требуют жертв, а потом не замечают наших просьб. Молния была огромным животным, мощным и угрюмым, настоящим боевым конем. В этот мрачный день я находился в ореоле своей воинской славы.

Я был весь в коже и стали, с кольчугой поверх одежды. Вздох Змея, лучший из мечей, висел на моем левом боку, хотя для врага, с которым мне предстояло столкнуться в этот день, не нужен был ни меч, ни щит, ни топор. Но я все равно взял его с собой, ведь Вздох Змея являлся моим спутником. Я по-прежнему владею им.

Когда я умру, что должно скоро случиться, кто-нибудь сомкнет мои пальцы на потертых кожаных переплетах его рукояти, и он отправится вместе со мной в Вальхаллу, зал павших воинов в чертогах высших богов, где мы будем пировать.

Но это случится не сегодня.

В тот мрачный летний день я сидел в седле посреди грязной улицы в ожидании врагов. Я их слышал, но не видел. Они знали, что я там.

Улица была достаточно широкой, чтобы могли разъехаться две повозки. Дома с каждой стороны были построены из глины и соломы и покрыты тростником, почерневшим от дождя и густо заросшим лишайником.

Копыта лошади полностью тонули в уличной грязи, в колее от телег гадили собаки и бродящие сами по себе свиньи. Злой ветер поднимал рябь в лужах и сдувал дым из проемов в крышах, принося с собой запах горящего дерева.

У меня было два спутника. Я прискакал из Лундена с двадцатью двумя воинами, но в эту воняющую дерьмом и залитую дождем деревню я приехал по личному делу и потому оставил большинство своих людей в миле отсюда.

Но позади меня находился мой младший сын Осберт верхом на сером жеребце. Ему было девятнадцать и он носил кольчугу, а на боку у него висел меч.

Он уже стал мужчиной, хотя я все равно считал его мальчишкой. Он боялся меня, как я боялся своего отца. Некоторые матери размягчают своих сыновей, но Осберт вырос без матери, и я воспитал его твердым, потому что мужчина должен быть тверд.

Мир наполнен врагами. Христиане велели нам возлюбить врагов и подставить другую щеку. Христиане глупцы.

Рядом с Осбертом находился Этельстан, незаконнорожденный старший сын короля Эдуарда Уэссекского. Ему было всего восемь, хотя, как и Осберт, он носил кольчугу. Этельстан меня не боялся.

Я как-то пытался его испугать, но он просто посмотрел на меня своими холодными голубыми глазами и усмехнулся. Я любил этого мальчика так же, как и Осберта.

Оба были христианами. Я сражался в проигранной битве. В мире смерти, предательства и горя христиане побеждали. Старым богам еще поклонялись, но их оттеснили в высокогорные долины, в отдаленные места, в холодные северные пределы этого мира, а христиане распространялись как чума.

Их пригвожденный бог был могущественен. Это я признаю. Я всегда знал, что их бог обладает огромной властью, и не понимаю, почему мои боги позволили ублюдку победить, но они это сделали. Он победил обманом. Это единственное объяснение, которое приходит мне в голову. Пригвожденный бог лгал и обманывал, а ложь и обман всегда побеждают.