Записки библиофила. Почему книги имеют власть над нами - Эмма Смит

хороший певец.

Чтобы пользоваться Библией таким образом, не обязательно открывать ее или переворачивать страницы: книга здесь выступает материальным предметом, обладающим особой силой. Напротив, параллельная традиция библиомантии (гадания по Библии) - это когда ее открывают наугад, на любой странице, выискивая мудрый ответ на свои вопросы, - наделяла материальные книги способностью провидеть будущее. Эта практика была популярна в первые годы новейшей истории Европы: поначалу для гадания прибегали к классическим или языческим текстам и лишь позднее приспособились использовать Библию и прочие священные книги. Традиция была скорее эзотерической, что подтверждает история, рассказанная писателем Джоном Обри, автором множества биографий, в которых он любил посплетничать. В 1648 году, когда Карл I в тюрьме ожидал суда, который закончился для него смертным приговором, его сын Чарльз, принц Уэльский, попросил поэта Абрахама Каули побывать у отца и хоть как-то развлечь его. «Его Высочество, желая прервать ход своих печальных мыслей, предложил Каули сыграть с ним в карты, -рассказывает нам Обри. - Мистер Каули ответил, что в карты он играть не умеет; но, если Его Высочеству будет угодно, готов погадать по “Вергилиеву оракулу” (томик Вергилия всегда лежал в кармане у Каули); принц ответил согласием и ткнул булавкой в четвертую книгу “Энеиды” на этом месте (IV, 615-620)».

Обри предваряет свой рассказ объяснением всей процедуры, предполагая, что далеко не все знакомы с ней:

Гадание это делается вот как: кто серьезно желает, берет булавку, засовывает ее между страниц (Вергилия, Горация или Библии. - Авт.), называет наугад номер любой страницы, открывает книгу и начинает читать с начала страницы. Книгу при этом в руках держит другой человек.

Эта замысловатая процедура совместного пользования книгой закончилась для молодого принца зловещим пророчеством. Ему выпал такой отрывок: «Пусть войной на него пойдет отважное племя, / Пусть изгнанником он... бродит, / Пусть до срока падет, пусть лежит на песке незарытый» [36]. Обри не без злорадства заметил, что после казни тело Карла было «тайно зарыто в песок близ Уайтхолла». По другим версиям, эта история произошла в роялистском Оксфорде 1642 года, когда король.

...однажды отправился в Публичную библиотеку, где, среди прочих книг, ему показали Вергилия, благородно отпечатанного и превосходно переплетенного. Лорд Фолкленд, желая развлечь Его Величество, предложил ему узнать свою судьбу по «Вергилиеву оракулу», а это, как знает каждый, тогда был распространенный способ гадания. Король открыл книгу на том месте, где Дидона проклинает Энея.

Никто так и не дознался, какое именно благородное и превосходное издание Вергилия было здесь задействовано, но мысль автора абсолютно понятна: Вергилий знал обо всем.

Гадания по Sortes Virgilianae, или «Вергилиеву оракулу», были разновидностью библиомантии. Читатели обращались к книге с конкретным вопросом, «серьезно желая найти ответ», или, высокопарнее говоря, «испытать судьбу». Вергилий считался надежным источником информации о будущем, потому что ему часто приписывали предсказание пришествия Христа и разграбления Рима. В его мифической биографии часто упоминалось о волшебной силе: по средневековой легенде, он был наставником волшебника Мерлина.

Возможно, здесь помогало то, что и «Энеида», и Илиада специализировались на борьбе и стойкости и множество их мест как нельзя лучше подходило в моменты неуверенности или необходимости решать дилемму. Но и «Вергилиев оракул», и его эквиваленты, в которых использовались другие тексты, столь же зависят от формы книги, сколь и от содержания. Тыкать булавкой в одно издание - совсем не то же самое, что проделывать это с книгой другого формата. Возможно, у Абрахама Каули было удобное карманное издание Вергилия 1542 года, отпечатанное в Лионе книгоиздателем-гуманистом Себастьеном Грифом, или Грифиусом. Грифиус печатал свои книги в маленьком формате 1/16 листа - один большой лист складывался в 16 листов, или 32 страницы, так что получалось издание размером с современный смартфон. Ее было удобно носить с собой в кармане, так что за справкой можно было обратиться в любой момент. В библиомантии скорее книга читает своих читателей, чем наоборот.

Чтение по случайному выбору возвышает книгу-объект над книгой-текстом. Расположение конкретных слов на конкретной странице может показаться случайным результатом работы типографии, а не чем-либо преднамеренным. Но если как следует поразмыслить о библиомантии, то окажется, что в ней книга становится специфическим объектом, открывающим доступ к самым глубоким смыслам, и они больше связаны с форматом, нежели с содержанием. Это версия своего рода «обретенной поэзии», открытой в блестящей работе дизайнера Джо Хэмилла «Слова у поля переплета» (Gutter Words), который привлек все внимание к корешку «Улисса» Джойса, выпущенного издательством Penguin, отрезав все, кроме слов, расположенных по обе стороны от желобка на развороте страниц. У библиомантии есть весьма авторитетные сторонники. Рассказ блаженного Августина об обращении в христианство обязан своим появлением мощи материальной книги. Сокрушившись духом, Августин плакал под смоковницей и вдруг услышал детский голос, повторявший нараспев: «Возьми, читай! Возьми, читай!» Он записал, что произошло дальше:

Подавив рыдания, я встал, истолковывая эти слова как божественное веление мне: открыть книгу и прочесть первую главу, которая мне попадется... Взволнованный, вернулся я на то место, где сидел Алипий; я оставил там, уходя, апостольские Послания. Я схватил их, открыл и в молчании прочел главу, первую попавшуюся мне на глаза: «... не в пирах и в пьянстве, не в спальнях и не в распутстве, не в ссорах и в зависти: облекитесь в Господа Иисуса Христа и попечение о плоти не превращайте в похоти». Я не захотел читать дальше, да и не нужно было: после этого текста сердце мое залили свет и покой; исчез мрак моих сомнений. Я отметил это место пальцем или каким-то другим знаком, закрыл книгу и со спокойным лицом объяснил все Алипию.

Рассказывая о духовном преображении, Августин особое внимание уделяет физической книге и своему с ней обращению: прозрения не случилось бы, не будь ее специфического посредничества.

Традиция советоваться с оракулами пережила античность и распространилась на различные книги различных культур. Исламская Фалнама, например, специально делалась как иллюстрированный том с предсказаниями будущего, причем сюжеты рисунков брались из мифологии, фольклора и религии. Сохранившиеся экземпляры из Турции, Сирии и Ирана датируются XVI и XVII веками, концом исламского тысячелетия, когда будущее особенно пугало. Книги Фалнамы достаточно большие, так что на сеанс гадания где-нибудь на улице или на рынке может собраться целая толпа. В христианской традиции главной гадательной книгой стала Библия. Вспоминая о своей молодости, пришедшейся на 1630-е годы, престарелый Джон Дейн из города Роксбери, штат Массачусетс, рассказывал, как принималось решение отправить его из Англии в Новую Англию, даже вопреки желанию родителей:

Я сел к столу, на