«За Сталина!» Стратег Великой Победы - Владимир Суходеев

На Волоколамском направлении он заезжал в госпиталь, в 16-ю армию Рокоссовского, где осмотрел в натуре работу ракетных установок БМ-13 («катюша»), побывал в 316-й дивизии И. В. Панфилова. Через три дня после парада 7 ноября 1941 года на Красной площади Сталин выезжал на Волоколамское шоссе в одну из дивизий, прибывшую из Сибири, осмотрел ее боевую готовность. «В 1942 году Верховный Главнокомандующий, — продолжает А. Т. Рыбин, — выезжал за реку Лама на аэродром, где шли испытания самолета. 2, 3 августа 1943 года Сталин прибыл на Западный фронт к генералу Соколовскому и члену Военного совета Булганину. 4, 5 августа он находился на Калининском фронте у генерала Еременко». Была проанализирована обстановка, разработан план операции обоих фронтов, особенно Калининского, и вопросы ее материального обеспечения.

Вспоминая поездку И. В. Сталина в район Волоколамска, Серго Берия в книге «Мой отец — Лаврентий Берия» пишет:

«Вне всяких сомнений, для защитников Москвы, да и для всей воюющей страны, выезд Верховного Главнокомандующего на фронт — событие. Пожелай Сталин, и пропаганда преподнесла бы его так, как надо. Но, как я понял, Сталин в этом абсолютно не нуждался и явно исходил из других соображений. Во всяком случае, пресса о таких поездках молчала.

Когда Верховный собрался в район Волоколамска, кроме его личной охраны, в сопровождении участвовали две роты полка НКВД. Одну, помню, пустили вперед, вторая шла в охранении.

Сам я со своей радиостанцией находился в одной из машин сопровождения и на КП, куда отправились Сталин, отец и Жуков, не был.

Верховный какое-то время провел на командном пункте, осмотрел передний край немцев, и мы возвратились в Москву. Лишь там я узнал, чем был вызван этот выезд на фронт. Оказывается, накануне ему доложили разведданные о том, что немцы готовят последний удар на Москву и сосредоточили на этом участке фронта большие танковые силы. Позднее выяснилось, что ни о каком наступлении противник уже не помышляет. В ходе минувших боев немцы выдохлись и резервов к тому времени для проведения крупной наступательной операции не имели. Убедившись в этом на месте, Сталин приказал возвращаться в столицу.

Уезжали, как и приехали, без лишней помпы. Сталин в той же шинели без знаков различия, в обычной шапке-ушанке сел в машину, и мы тронулись» [14, с. 182].

Еще и посейчас иные авторы делают вид, что выездов И. В. Сталина на фронт «не было», а то спекулируют что-де он «мало бывал на фронте» или того хлеще, мол, «боялся», приводя досужий вымысел о «панике» на Волоколамском шоссе. Раз «не был на фронте», делают злоумышленный вывод, не знал истинного положения дел на фронте.

Верховный Главнокомандующий часто на фронт выезжать не должен: ему нельзя оставлять общее руководство войной. Вот авторитетное мнение маршала А. М. Василевского: «Да, собственно, характер деятельности Верховного Главнокомандующего не требовал таких выездов. Ставка ежедневно получала обширную и разнообразную информацию о положении на фронтах, о боевой обстановке, о состоянии советских войск, их морально-боевых качествах, о деятельности командующих фронтами и армиями, а также данные о противнике. Все это позволяло Верховному Главнокомандующему точно знать ход вооруженной борьбы на каждый день и принимать правильные решения. Кроме того, он ежедневно держал связь с представителями Ставки на фронтах и с командующими фронтами и другими военачальниками» [19, с. 131].

Представителями Ставки назначались наиболее подготовленные военачальники. Они во всех тонкостях знали обстановку да и сами являлись участниками разработки замысла и плана предстоящих операций непосредственными участниками их осуществления. За все годы Отечественной войны было более 60 представителей Ставки. От них Сталин требовал ежедневных докладов или донесений. Сталин сам звонил представителям Ставки, если от них в течение суток не поступало докладов. Например, когда от представителя Ставки Г. М. Маленкова не поступило сообщений, Сталин строго спросил:

— А почему вы, товарищ Маленков, в течение трех недель не информировали нас о делах в районе Сталинграда?

— Товарищ Сталин, я ежедневно подписывал донесения, которые посылал вам Жуков, — ответил Маленков.

— Мы посылали вас не в качестве комиссара к Жукову, а как члена ГКО, и вы должны были нас информировать, — сурово сказал Сталин.

Институт представителей Ставки просуществовал почти до конца войны.

Г. К. Жуков, выступая в день своего 70-летия в Институте истории Академии наук СССР в 1966 году, говорил, что ему часто задают вопрос: как вел себя И. В. Сталин в тревожный момент, когда враг подошел к столице, где он находился во время битвы под Москвой? «Надо сказать, — отмечал Г. К. Жуков, — что Сталин был серьезно встревожен создавшейся обстановкой в октябре, особенно в период 7–25 октября. А когда нам удалось организовать оборону на линии Волоколамск — Можайск — Тула и удалось остановить наступающие части противника, Сталин был уверен в том, что врагу не удастся взять Москву, и он не покидал Москвы в процессе всего сражения и всей войны. Эта уверенность Государственного Комитета Обороны, который возглавлял Сталин, была продемонстрирована, как вам известно, парадами войск 7 ноября в Москве, Куйбышеве и в других районах» [71, с. 13].

Кое-кто договаривается даже до того, что ни военного парада 7 ноября 1941 года, ни Сталина во время парада на Мавзолее Ленина не было. Был, мол, просто смотр войск, отправлявшихся на защиту столицы, на Зубовской площади. Все остальное якобы смонтировано на кинопленку для показа массам, чтобы убедить их в реальном присутствии Сталина в Москве.

Несмотря на близость фронта 6 ноября 1941 года по традиции состоялось торжественное заседание Московского Совета депутатов трудящихся с партийными и общественными организациями города Москвы, посвященное 24-й годовщине Великой Октябрьской социалистической революции. С докладом на заседании выступил Сталин. Он сказал, что война стала поворотным пунктом в развитии нашей страны, заставила перестроить всю нашу работу на военный лад. Война превратила нашу страну в единый и всеобъемлющий тыл, обслуживающий фронт, обслуживающий нашу Красную Армию, наш Военно-морской флот. Период мирного строительства кончился. Начался период освободительной войны с немецкими захватчиками. Сталин раскрыл первоочередные задачи великой освободительной войны за честь и свободу нашей Родины.

7 ноября 1941 года состоялся военный парад на Красной площади. И это в условиях охвата Москвы 51 дивизией немецко-фашистских войск, в составе которых было 1,8 миллиона человек, свыше 14 тысяч орудий и минометов, 17 тысяч танков, около 14 тысяч самолетов, то есть до 42 процентов людей и до 75 процентов танков, сосредоточенных на всем советско-германском фронте.

Участники этого исторического парада вспоминают, как они торжественным маршем прошли по убеленной снегом Красной площади, мимо Мавзолея Ленина, где на трибуне стояли Сталин, другие руководители партии и правительства.

В восемь часов с последним ударом кремлевских курантов из ворот Спасской башни верхом на коне выехал Маршал Советского Союза С. М. Буденный. Генерал-лейтенант П. А. Артемьев доложил о готовности войск к параду по случаю 24-й годовщины Великой Октябрьской социалистической революции. Буденный объехал строй, поздравляя воинов с великим праздником. Фанфары проиграли сигнал «Слушайте все!». Затем Сталин спокойным, размеренным голосом произнес речь, которую закончил призывом:

«За полный разгром немецких захватчиков! Смерть немецким оккупантам!

Да здравствует наша славная Родина, ее свобода, ее независимость!

Под знаменем Ленина — вперед, к победе!»

После торжественного марша войска уходили на фронт. Все 1418 военных дней Москва оставалась в сознании нашего народа символом непобедимости Отчизны, символом грядущей Победы.

В конце ноября — начале декабря 1941 года были сорваны попытки фашистов прорваться к Москве. Больше того, создались условия для перехода Красной Армии в контрнаступление. Поскольку начальник Генерального штаба маршал Б. М. Шапошников находился в Арзамасе, Верховный Главнокомандующий И. В. Сталин и заместитель начальника Генерального штаба генерал-лейтенант А. М. Василевский 1 декабря 1941 года подписали директиву фронтам на переход в контрнаступление. При этом А. М. Василевский как представитель Ставки выехал на Калининский фронт, чтобы вместе с командующим войсками генерал-полковником организовать переход войск в решительное контрнаступление. Войсками Западного фронта командовал генерал армии Г. К. Жуков.

В ночь с 5-го на 6 декабря войска Западного, Калининского и Юго-Западного фронтов перешли в наступление и, нанеся тяжелое поражение войскам группы армий «Центр», отбросили врага на 100–250 километров на запад. При самых разных оценках Московской битвы, бесспорно одно — ее победный исход упрочил военно-политическое положение Советского Союза и содействовал укреплению антигитлеровской коалиции, означал перелом в ходе Отечественной войны и развеял миф о непобедимости немецко-фашистской армии.