Секретные поручения 2. Том 2 - Данил Корецкий

На всякий пожарный он позвонил Курбатову и сообщил номера «Ситроена». Еще раз обошел двор. Потом нырнул в подъезд дома напротив, поднялся на второй этаж и присел на корточки у окна.

Свет в квартире Ларионова продолжал гореть.

Прошла оживленная компания. Прошла тетушка с авоськой.

Ларионовская «Волга» была покрыта свежей снежной корочкой. Снег шел утром. Вчера снега не было. Сегодня он никуда не ездил – точно. И мог не ездить вчера. А мог и ездить. Еще две машины во дворе стояли под такой же коркой… И что?

Сверху спускалась пожилая пара. Поравнявшись с капитаном, старички притормозили и молча изучили его лицо.

– Товарища жду, другана, – буркнул Селеденко.

Ушли. У Селеденко затекли ноги. Он вышел из подъезда, слепил еще снежок и снова попытался сбить гнездо. Удалось. Гнездо сорвалось с ветки, но повисло чуть ниже, зацепившись за другую ветку.

Свет горел. Ларионов не торопился делать ноги. Позвонил Курбатов: «Ситроен» принадлежит соседке Ларионова со второго этажа. Ясно.

«А может, он никуда и не собирается бежать, – с раздражением подумал Селеденко. – Может, он вообще ни при чем. Только время зря теряю…»

В начале седьмого он слепил третий снежок, и на этот раз гнездо бесформенной грудой рухнуло на снег. Селеденко подошел, поковырял его ногой: а вдруг там золотые часики на тысячу долларов – сороки ведь падки на всякие блестящие вещицы?

Часиков не было.

* * *

– Ну-у, молодой человек, как вас там… Это мое личное дело, коль на то пошло! – сказал Лохманенко, одновременно воинственно и как-то даже доверительно.

Воинственно – потому что на часах уже двадцать минут четвертого, а на заводе пашут с семи до пятнадцати, и всем пора по квартирам, а доверительно – потому что он гордился собой, этот хорек, гордился: с такой-то рожей и с такими-то повадками имел молодую и красивую любовницу, девчонку что надо. Девчонку убили – это он знал, но все равно гордился. Девчонка была также любовницей следователя, с которым он сейчас беседует, – а вот этого Лохманенко знать не мог, иначе вел бы себя поскромнее. Хотя кто его знает…

– Сейчас парткомов нет, в личную жизнь лезть не принято, а по профессиональной линии ко мне претензий нет…

Лохманенко переобулся, заменив туфли на меховые полусапоги. На следователя Петровского он не обращал внимания, как будто его здесь и не было.

– Давайте прощаться, мне некогда…

– Куда же вы торопитесь, Игорь Борисович? – спросил Денис. Он сидел напротив рабочего стола Лохманенко, разложив перед собой бумаги, деловито покусывал ручку и, в отличие от своего собеседника, никуда не торопился. Потому что в прокуратуре официально работали до восемнадцати, а фактически – круглосуточно.

– Домой, молодой человек! – выкрикнул Игорь Борисович, доставая из шкафа пальто верблюжьей шерсти. – Укреплять семью…

– А вот, к примеру, вчера, – произнес Денис, поворачиваясь к нему вместе со стулом. – Вчера вы тоже очень спешили. Вы даже препирались с моим коллегой Романом. Тоже домой?

Лохманенко надел пальто.

– Конечно, – сказал он. – Куда же еще. Прошу.

Он сделал рукой приглашающий жест в сторону дверного проема.

– Домой, – повторил за ним Денис. Он достал из стопки бумаг одну и прочел:

– Ресторан «Толедо» – с шестнадцати тридцати до девятнадцати ноль-ноль. Столик на двоих, ужинали со студенткой мединститута Лесниковой Еленой Степановной.

Он посмотрел на Лохманенко. Тот застыл в своей приглашающей позе, превратившись в скульптуру, которую можно было поставить в холле ресторана «Толедо», чтобы накидывать на вытянутую руку пальто, зонтики и шляпы.

– С двадцати до двадцати трех – казино «Эмир». С двадцати трех тридцати до часу ночи с небольшим – ночной клуб «Цепи». Вы просто решили добираться дальней дорогой, Игорь Борисович.

– Вы следите за мной, – Лохманенко брезгливо поморщился. От Дениса, правда, не ускользнул настороженный огонек в его глазах. К тому же он опустил руку и, по всей видимости, уже не так торопился. – Это гнусно, молодой человек. Да, черт подери, я люблю вкусно поесть, люблю делать это в соответствующей обстановке, заметьте, а не в кухне, как прислуга! Разве это преступление? Разве повод шпионить за мной… Это уму непостижимо. Для чего тогда открывают рестораны, казино, ночные клубы? Чтобы отделять зерна от плевел? Приманка для паршивых овец?

– Вот интересно, – сказал Денис, будто не расслышал его монолога. – «Толедо», «Эмир», «Цепи» – это ваш маршрут с Еленой Степановной. Но когда Вера Седых была еще жива, и вы активно общались, маршрут был другой. Например, она не любила испанскую кухню – чеснок и все такое, какое уж тут может быть «Толедо»? Когда был жив Синицын – третий маршрут. С ним вы встречались в «Тихом Доне». А когда был жив Рогов, вы с ним обедали в «Кристалле». Хотя Рогов и Синицын предпочитали проводить деловые обеды в «Белом Замке».

– Синицын? – Лохманенко нахмурился. – Это который?

– Тот самый. Которого убили в общежитии. И Рогов тот самый. Его убили на даче в «Вираже». Не помните?

Лохманенко молчал. Думал.

– В ресторанах много всякого сброду, – буркнул он наконец.

– Сброд сбродом, но вы любите ужинать в соответствующей обстановке, в отдельном кабинете. И потому не сядете за столик с незнакомыми забулдыгами.

– Ну да, – вспомнил Лохманенко. – С Роговым мы сидели. Чисто по-товарищески. После приема у мэра заезжали туда компанией… И еще как-то. Возможно – повторяю, возможно, – ко мне за столик подсаживался человек по фамилии Синицын. Но я же не стану спрашивать фамилию у каждого? Это вы можете спрашивать фамилии и писать потом рапорты. Нормальные люди так не поступают.

– С каждым из них вы встречались в определенных местах. Так, чтобы их пути не пересекались. Тут прямо какая-то конспирация!

Лохманенко фыркнул:

– Вы нагромождаете поистине кафкианский бред, молодой человек!

– Но самое интересное то, что люди, с которыми вы имеете честь ужинать за одним столиком, обычно погибают, – сказал Денис. – Не попадают под машину, не умирают от сердечного приступа. Именно погибают. От удара специфического ножа. Это, по-вашему, – тоже бред?

– Это – прямое оскорбление, – после паузы уточнил Игорь Борисович. – Клевета. И вы за это ответите.

Его голос окреп и преисполнился праведного гнева.

– Не забывайте, что я главный конструктор, орденоносец, лауреат. А на днях я провожу важное мероприятие, и вы не подойдете ко мне на пушечный выстрел! Вам ясно? На пушечный выстрел!

* * *

У здания прокуратуры стоял милицейский «уазик» с зарешеченными окнами. Сержант на водительском сиденье читал «Комсомолку». Когда Денис поравнялся с машиной, он поднял на него сонные глаза. «Кого-то привезли из СИЗО», – механически отметил про себя Денис. Ваныч на своем посту прихлебывал черный, как смола, чай.

– Редкая птица! – вместо приветствия буркнул он.

Что правда, то правда. В прокуратуре Денис бывал теперь нечасто. Порой он даже ловил себя на том, что скучает по своему прокуренному кабинету, по знакомым, хоть и не всегда симпатичным лицам, – ну вот по Ванычу хотя бы… Странно, а? И тем не менее. Здесь все было проще. Скучновато, подловато. Но проще. Ответственности меньше. Так школьником он вспоминал свою детсадовскую группу. Так студентом вспоминал школьный класс. У него сейчас другие, очень непростые заботы. Он хотел этого, и он получил это. Областное управление ФСБ нависает над ним, как мрачный каменный утес, давит массой, вопрошает через оттопыренную губу: когда же? Когда на столе у Заишного будут явки и списки агентов неизвестно какой разведки? Когда у Лохманенко проснется совесть и приведет его на поводке с повинной? Когда будут неопровержимые доказательства того, что утечка секретной информации предотвращена? Когда?.. Когда?..

Денис не знал. Он был уверен, что диск, обнаруженный у покойного Синицына, содержит информацию, которой в полном объеме мог располагать только один человек – Лохманенко Игорь Борисович. Только он мог собрать воедино все документы по ПЛУ «Терра-6». Все остальные сотрудники «Прибора», включая высшее начальство, владели только разрозненными частями проекта. Есть показания, по крайней мере, трех человек, которые видели Лохманенко и Синицына вместе. Но этого мало. Как они вступили в сговор? Кто может подтвердить факт сговора – именно сговора, а не беседы на отвлеченные темы? И для какой цели этот гипотетический сговор был осуществлен? Ответы: никак, никто, не известно. Уверенность и догадки – для суда это одно и то же. Нужны доказательства – а это совсем другое…

Правда, Курбатов оговорился, что у Веры был любовник, работавший на «Приборе», – это могла оказаться та самая отмычка, которую ищет Денис. Но ни фамилии, ни должности Курбатов не назвал. И не назовет, можно не сомневаться. Можно было бы попробовать пройти тот путь, который прошел Курбатов, и на котором обнаружился тот самый любовник, но времени у Дениса оставалось все меньше и меньше. Его помощники из Конторы уже не носятся по «Прибору», как раньше, от звонка до звонка. Позавчера они, сославшись на дела, свернулись в два. Вчера не доработали и до обеденного перерыва. Дела, дела… Завтра Виктор с Романом могут вообще не прийти. Послезавтра ему могут передать через Белова: либо в течение двенадцати часов вы представляете доказательства существования шпионской сети, либо мы считаем вашу тревогу ложной. Вполне возможно. Это будет значить, что он не использовал верный шанс и навсегда вернется в этот свой опостылевший прокуренный кабинет, где будет любоваться на хорошо знакомые, хоть и не всегда симпатичные лица. Такие как, например…