Приговор - Юрий Вахтин

  - Купчиха Морозова, - Галина даже улыбнулась.

  - Раньше купчиха, теперь кооператор или предприниматель. Время идет, значение слов меняется. Галина Ивановна, берите ручку и пишите: "Источник сообщает, что в 8.35 в ресторан "Донские зори..."

  Когда два листа бумаги были исписаны, Скрыльников попросил:

  - И число сегодняшнее поставьте, пожалуйста. Нет, подписываться не надо, просто "Морозова". Все, вы умница, Галина Ивановна.

  - Это теперь кличка моя, Морозова, - Галина улыбнулась одними губами.

  - Что вы! Клички у них, у нас оперативный псевдоним. Вы ведь согласны помогать нам? Вот и хорошо, сейчас мы заполним еще одну бумагу и все.

  - Значит, я буду стукачом, или как это по-вашему - сексотом.

  - Галина Ивановна, если вы считаете Королева и его компанию, убивших Елышева и, возможно, приложивших руку к расстрелу семьи Глебовых, патриот-революционерами, я не принуждаю вас подписывать бумаги. Вы свободны, вот ваш пропуск на выход из здания, - Скрыльников опустил голову, перечитывая написанные Галиной листки.

  - Нет, Павел Николаевич, я считаю их подонками. Я согласна. Что писать, диктуйте, - Галина уверенно взяла авторучку.

  - Знаете, Галина Ивановна, идет уже давно самая настоящая война. И вы попали в ее водоворот. Вы не захотели работать простым детским врачом. Вы в бизнесе. Значит, хотите вы или нет, вы в центре борьбы. Идет раздел собственности. И со стороны государства и со стороны криминала. Если вы в бизнесе, вам надо с кем-то быть - или с нами и выполнять наши требования, или с ними и делать то же самое для них.

  - Я хочу с вами, Павел Николаевич, - Галина проговорила это тихим, нежным голосом, почти шепотом, и даже у, казалось, невозмутимого Скрыльникова покраснели кончики ушей.

  Он посмотрел в глаза Галины и тоже тихо сказал:

  - И я бы хотел быть с вами, - и уже прежним голосом следователя добавил: - Все написали отлично, число и подпись. Да, свою подпись - Захарова, что согласны временно побыть Морозовой.

  Оба засмеялись и посмотрели друг другу в глаза.

  - Галина Ивановна, - Скрыльников стал серьезным, - для всех, кто спросит, даже из вашего персонала в кафе, салоне или ресторане, сначала вас вызвал майор Тычинин из УВД, потом позвонил я, вы мне сказали, что вас вызвали в УВД. Я сказал, что с Тычининым я все улажу. Поводом для вызова в УВД послужил ваш звонок в 10.20 Ольге Глебовой, вы еще не знали о трагедии, позвонили. Ваш звонок засекли, сообщили, откуда вам Тычинин и позвонил спросить, какие у вас были отношения с семьей Глебовых. Мы тоже засекли ваш звонок. Мы дублируем друг друга. Дело Елышева, занимавшего высокий пост в облисполкоме, находится в нашем ведении, а дело Глебовых - в УВД. Но наше руководство не исключает связь в этих делах и советует нам по делу Глебовых работать вместе с УВД. Вот я и вызвал вас записать вчерашний разговор и задать вопросы о Глебовых. Все, запомнили телефон оперативного дежурного? Никогда нигде его не называйте и не записывайте. Хорошо? Тогда до встречи, - Скрыльников посмотрел в глаза Галины. - И последнее, Галина Ивановна, чтобы меньше настораживать вашу "крышу", могу прийти не я, а другой человек, он скажет: "Я видел недавно в одной квартире очень старинную скрипку". Этот человек будет от меня, он скажет, куда вам прийти.

  - Как в кино, - Галина засмеялась, к ней вернулось хорошее настроение.

  Здесь в кабинете за толстыми стенами "Серого дома" она чувствовала себя в безопасности.

  Скрыльников проводил Галину до лестницы. Галина вышла на улицу. По-летнему, уже совсем по-летнему грело солнце, распустились листочки на тополях, еще совсем нежные, первые. В клумбе, возле "Серого дома", алели тюльпаны. Жизнь продолжается, ход природы неудержим, после холодной зимы всегда приходит весна. Город сбросил белое грязное покрывало и одевался в разноцветные цвета. Суетились дворники: мели, убирали, белили стволы деревьев. Жизнь идет, жизнь продолжается.

  * * *

  Галина приехала в "Пирамиду", зашла в свой кабинет, изнеможенно села в свое кресло. Только теперь она осознала весь ужас случившегося. Семьи Глебовых нет. Нет хохотушки Ольги, любящей жизнь и свободно болтающей по-французски. Нет спокойного, уравновешенного здоровяка Олега. Он защищал Родину в далеком Афганистане, но защитить свою семью, своих детей он не сумел. Нет крепыша Димки, мечтавшего, как отец, быть кооператором, строить людям дома. Нет и хрупкого, похожего на мать, Артемки, всерьез увлекшегося классической музыкой.

  "Идет война, страшная, беспощадная гражданская война" - в ушах стояли слова Скрыльникова. Из разговоров с семьей Глебовых Галина знала, что у хозяина семьи Олега, занимавшегося в основном строительным бизнесом, были далеко идущие планы. Он скупал пустыри за городом, строил на этих землях элитные коттеджи. И уже отживший свое "Северный" рынок тоже был в зоне интересов Глебова. Несколько навесов со старыми, давно некрашеными прилавками, вот и весь рынок. Он занимал очень удачное место в самом центре недавно отстроенного микрорайона, и в случае его сноса здесь была бы огромная строительная площадка под строительство нескольких высотных домов или магазинов. Вот где могли сойтись интересы Глебова с конкурентами, и Елышев по всей вероятности был на стороне Глебова или имел от этого свою выгоду. Оба нашли ее почти в одно время с недельной разницей.

  Но главное - жестокость, пугающая жестокость преступления. Словно этими убийствами преступники хотели сказать: "мы не боимся никого и не остановимся ни перед чем для достижения своей цели". Наверное, нетрудно было выследить и убить Глебова одного или подстроить автокатастрофу, как с Елышевым. Но Максим, почему Скрыльников не обмолвился даже словом о Максиме? Галина, немного подумав, решила спросить у Скрыльникова. Вспомнив его слова о том, что из рабочих кабинетов не стоит ему часто звонить, Галина вышла на улицу, прошла до угла соседнего с кафе дома; на стене висел телефон-автомат. Галина осмотрелась - ничего подозрительного: Скрыльников говорил, что наблюдают очень часто из припаркованных автомобилей. Улица пуста, ни одного стоящего на обочине автомобиля. Галина достала монету, набрала номер Скрыльникова.

  - Слушаю вас, - знакомый голос в трубке.

  - Павел Николаевич, я совсем забыла вам сказать, у Глебова был шофер-охранник Максим. Он как тень ходил за шефом. Почему ничего не говорят о нем? - Галина почему-то волновалась, ожидая ответ.

  - Галина Ивановна, спасибо за информацию, но тень Глебовых Максим довез шефа до дома, поставил машину в гараж. Он сделал свою работу и ушел к семье. Охрана в доме не входила в его функции, может, и к сожалению.

  - Но он жив? - Галина напряглась.

  - Да, жив-здоров и даже работает. Он выходил из углового кабинета, трое вышли, вы не узнали его? - Скрыльников засмеялся. - Удачи вам, Агата Кристи, вы с улицы звоните? Хорошо. Но пожалуйста, старайтесь меньше звонков на работу, только в случае необходимости. Удачи вам еще раз, - Скрыльников положил трубку.

   Все, теперь все поняла Галина. Максим Севостьянов был внедренный сотрудник КГБ. Что интересно он рассказывал своим друзьям, когда молодая, красивая и немного разбитная кооператорша его соблазняла? Но он устоял! "Железный Феликс" был бы доволен своим последователем. Галина впервые за последнюю неделю искренне рассмеялась.

  - 23 -

  Роддом номер три, трехэтажное здание, построенное в конце пятидесятых годов, покрашенное в апельсиновый цвет. На окнах написанные ручкой таблички-номера палат. Взволнованные папаши и молодые бабушки с полными авоськами с утра мнутся под окнами в надежде хотя бы через двойное стекло увидеть своего малыша. И если кому-то показывали откуда-то с третьего этажа завернутое в пеленку крохотное тельце, тут же начинались разговоры:

  - Копия я! И ноги, как у меня, кривые.

  Наверное, так было во всем мире, во все времена и так будет. Непроизвольное чувство волнения после великого таинства появления на свет еще одного человека.

  Вика Нестерова лежала уже третий день. Ее привезли на "Скорой помощи", которую вызвал перепуганный Гендос. Вике стало плохо. Ее никто не навещал, подруги по общежитию не знали, а больше некому. Она звонила Лобову, он что-то невнятное сказал о своей занятости, приближалась летняя сессия, защита дипломов, но пообещал навестить. Сегодня с утра ей передали большой пакет с фруктами, соком. Вика догнала в коридоре разносившую по палатам пакеты санитарку и спросила:

  - Кто принес?

  - Женщина, интеллигентная, средних лет, - ответила санитарка.

  "Неужели Ефимова соблаговолила посетить ""заблудшую"" соперницу? - мелькнула в голове мысль. - А впрочем, какая разница?"

  Вика перестала узнавать себя. Если раньше веселая, жизнерадостная Вика, всегда с десятками новых планов и идей, не ходила, а бегала по коридорам университета еще два года назад, то теперь все шло, как шло. У нее не было даже желания менять цепь идущих себе событий. Все само станет на свои места. Главное, принесли пакет, и ей надо есть витамины. Стыдно было перед девчонками: "всем несут, а я как бомж". Вика занесла пакет в свою палату, высыпала содержимое на кровать: