Православная монархия. Национальная монархия в России. Утопия, или Политическая реальность - Владимир Ларионов

В действительности мы забыли, что человеческая семья, в отличие от «семьи» у животных, есть «целый остров духовной жизни». И если она этому не соответствует, то обречена на разложение и распад. История наглядно это подтвердила и продолжает подтверждать. Не семья сегодня переживает кризис, а наше отношение к семье в силу нашей духовной ущербности. Великие крушения и исчезновения народов возникают из духовно-религиозных кризисов, которые, как вредоносные вирусы, в первую очередь поражают институт семьи. Для государства в его истинном значении семья жизненно необходима, как его естественный фундамент. И.А. Ильин пишет: «Семья есть первоначальная, исходная ячейка духовности — как в том смысле, что именно в семье человек впервые учится… быть личным духом, так и в том смысле, что духовные силы и умения, полученные от семьи, человек переносит затем на общественную и государственную жизнь».

Любое падение Традиции, а вместе с ней и традиционных институтов, увы, начинается с высших слоев общества. История всех времен и народов свидетельствует, что именно образованные, элитарные слои общества, увлекаясь праздной игрой сознания и отвлеченных концепций, гораздо легче утрачивают способность и непосредственную силу доверия к очевидности, дарованной нам через личный опыт духовной жизни. При утрате этой способности у родителей та же болезнь моментально поражает и неокрепший духовно-нравственный организм ребенка.

Вот почему столь важно для любой Традиции иметь опору в традиции семейственности данного народа. И.А. Ильин предупреждает: «…ребенок вступает в семью своих родителей как бы в доисторическую эпоху своей личности и начинает дышать воздухом этой семьи со своего первого физического вздоха. И вот в душном воздухе несогласованной, неверной, несчастной семьи, в пошлой атмосфере бездуховного, безбожного прозябания не может расцвести здоровая детская душа. Ребенок может приобрести чутье и вкус к духу только у духовно осмысленного семейного очага; он может органически почувствовать всенародное единение и единство, только испытав это единство в семье, а не почувствовав этого всенародного единства, он не станет живым органом своего народа и верным сыном своей родины. Только духовное пламя здорового семейного очага может дать человеческому сердцу накаленный уголь духовности, который будет и греть его, и светить ему в течение всей его дальнейшей жизни… Семья призвана воспринимать, поддерживать и передавать из поколения в поколение некую духовно-религиозную, национальную и отечественную традицию. Из этой семейной традиции и благодаря ей возникла вся наша индоевропейская и христианская культура — культура священного очага семьи. С ее благоговейным почитанием предков, с ее идеей священной межи, огораживающей родовые могилы; с ее исторически слагающимися национальными обычаями и нарядами. Это семья создала и выносила культуру национального чувства и патриотической верности. И сама идея «родины» — лона моего рождения и «отечества», земного гнезда моих отцов и предков — возникла из недр семьи как телесного и духовного единства. Семья есть для ребенка первое родное место на земле; сначала — место-жилище, источник тепла и питания, потом — место осознанной любви и духовного понимания».

Таким образом, первой практической задачей по восстановлению исторической государственности в России должна стать задача восстановления и укрепления традиционной семьи. Задача эта по силам всем и каждому, сейчас, сегодня, для всех, кто хочет жить в России, и она отнюдь не нуждается в выискивании дополнительных бюджетных средств, которых на благие дела всегда не хватает. Все усилия должны быть направлены на то, чтобы ребенок мог получить доступ ко всем сферам духовного опыта, чтобы его духовное зрение открылось на все значительное и священное в жизни, чтобы его сердце и неиспорченное восприятие действительности училось отзываться на все явления Божественного в мире людей. Задача родителей — помочь ребенку пережить живой опыт соприкосновения с Божественным, помочь ощутить саму жизнь как длящееся таинство. Научив этому, мы сделаем душу ребенка восприимчивой ко всем сокровищам мироздания, к таинственной внутренней целесообразности и гармонии мира. В такой душе обязательно родится и чувство сострадания, и мужество защитника святынь родного очага, и благоговейная молитва к Господу. Повседневная жизнь открывает чуткому сердцу «священные следы и таинственные уроки Всевышнего», делает возможным «обновляться духом ума своего». В таком духовном опыте и рождается истинная любовь к Родине как творческий акт духовного самоопределения индивидуума, «верный перед лицом Божиим и потому благодатный», как обоснованно считал И.А. Ильин. Из духовного, а не бытового постижения Родины происходит истинное великодержавие, которое определяется не размером территорий и не числом жителей, но способностью народа брать на себя бремя решения великих исторических задач и умения творчески и героически справляться с ними. Великая держава и великий народ есть те, которые, утверждая свое бытие, свою волю и свои интересы, вносят творческую, управляющую, правовую идею во весь сонм народов и государств, преобразуя их в соответствии со своими стремлениями. Наша творческая государственная задача была для всего русского народа очевидной и близкой по духу. Мы видели себя призванными к осуществлению в земной истории Царства Правды, чей священный иконографический прообраз был запечатлен на Небесах и в сердцах христианского народа. Искажение этого идеала проявлялось — и проявляется поныне — в превратном понимании роли религии как необходимой идейной подпорки бюрократической структуры Верховной власти. Истинная вера рождает и истинный патриотизм, обращенный в первую очередь к духовной отчизне — сокровенной и таинственной, «окончательной и цельной», имеющей свое неполное выражение в исторических формах отечества земного, которое, при всей его неполноте, есть священное отображение Отечества духовного.

Обретение Родины действительно немыслимо без обретения веры. Светский патриотизм был не просто слеп и ущербен — он был психически опасен ввиду того, что мог принести серьезный ущерб духовному здоровью человека.

И.А. Ильин предупреждал: «…Нет единого, для всех людей одинакового пути к родине. Один идет из глубины инстинкта, от той священной купины духовной, которая горит и не сгорает в его бессознательном; другой идет от сознательно-духовных созерцаний, за которыми следует, радуясь и печалясь, его инстинкт. Один начинает от голоса «крови» и кончает религиозной верой; другой начинает с изучения и кончает воинским подвигом. Но все духовные пути, как бы велико ни было их различие, ведут к ней. Патриотизм у человека науки будет иной, чем у крестьянина, у священника, у художника; имея одну родину, все они будут иметь ее — и инстинктом, и духом, и любовью и все же — каждый по-своему. Но человек духовно мертвый не будет иметь ее совсем. Душа, религиозно-пустынная и государственно-безразличная, бесплодная в познании, мертвая в творчестве добра, бессильная в созерцании красоты, с совершенно неодухотворенным инстинктом, душа, так сказать, «духовного идиота» — не имеет духовного опыта; и все, что есть дух, и все, что есть от духа, остается для нее пустым словом, бессмысленным выражением; такая душа не найдет и родины, но в лучшем случае будет пожизненно довольствоваться ее суррогатами, а патриотизм ее останется личным пристрастием, от которого она при первой же опасности легко отречется. Иметь родину — значит любить ее, но не тою любовью, которая знает о негодности своего предмета и потому, не веря в свою правоту и в себя, стыдится и себя, и его и вдруг выдыхается от «разочарования» или же под напором нового пристрастия. Патриотизм может быть и будет жить лишь в той душе, для которой есть на земле нечто священное; которая живым опытом (может быть, вполне «иррациональным») испытала объективное и безусловное достоинство этого священного — и узнала его в святынях своего народа. Такой человек реально знает, что любимое им есть нечто прекрасное перед лицом Божиим, что оно живет в душе его народа и творится в ней; и огонь любви загорается в таком человеке от одного простого, но подлинного касания к этому прекрасному. Найти родину — значит реально испытать это касание и унести в душе загоревшийся огонь этого чувства; это значит пережить своего рода духовное обращение, которое обязывает к определенному исповеданию; это значит открыть в предмете безусловное достоинство, действительно и объективно ему присущее, и прилепиться к нему волею и чувством и в то же время открыть в самом себе беззаветную преданность этому предмету и способность бескорыстно радоваться его совершенству, любить его и служить ему. Иными словами, это значит соединить свою жизнь с его жизнью и свою судьбу с его судьбою, а для этого необходимо, чтобы инстинкт человека приобрел духовную глубину и дар духовной любви».