Путь королевы - Светлана Быкова

Девушка прикинула в голове: оборотни не отличаются повышенной агрессивностью, значит, это зараженный волкодлаком этэн. Конечно, разные представители рас попадаются, но чтоб таким образом доказывалась половозрелость отпрыска, она встречала впервые. Ладно на медведя пойти с голыми руками, с вершины горы в море прыгнуть, но убивать подобного себе — на такое способны только монстры. Зараженный этэн сохраняет свое истинное обличье около пяти лет, затем полностью превращается в звероподобное существо. Хотя он и сейчас уже должен выглядеть не вполне привлекательно. Мать мальчика начала с ним жить либо до его заражения, либо когда времени прошло еще совсем мало.

— А на кого похож твой папка?

— На волка.

— Что, такой же грозный?

— Такой же страшный, а еще он волосатый, у него зубы вот такие и когти огромные. Но раньше он таким страшным не был.

Вот и подтвердились догадки. Но, что удивительно, своего приемного сына волкодлак не кусал, возможно, у него еще сохранились остатки разума, которые не съелись магической напастью.

— Ты что, действительно убил бы девчонку? — Эйриэн никак не могла дождаться ответа на мучающий ее вопрос.

Ганс посмотрел на нее, как на полоумную:

— Я что, совсем дурак? Я, наоборот, ее к дороге вывел, помочь хотел, а она испугалась. Тут знаешь, какие огоньки вредные — они очень не любят, когда к их жилищам близко подходят, а она как раз недалеко ошивалась. И как ее угораздило дотуда добраться? Завели бы ее в болото или в овраг какой-нибудь, она бы оттуда никогда не выбралась.

Ее величество задала еще один вопрос, который мучил ее не меньше первого:

— Ты к папке возвращаться собираешься? Мальчишка снова почесался, но в этот раз, скорее, по привычке.

— Придется, — невесело вздохнул он. — И убить кого-нибудь тоже придется. Если я этого не сделаю, он мамку обещал сам прирезать.

— А хочешь я тебе помогу?

— Прирезать кого-нибудь?

— Да нет, с папкой справиться.

Волчонок с сомнением разглядывал девушку:

— Не, ты не справишься. Он знаешь, какой сильный, медведя загрызть может. Его даже огоньки не трогают — боятся.

— Ну мы тоже не лыком шиты. — Королева встала, отряхиваясь, — Я все-таки эльф как-никак, и не с такими справлялась. Ну что, покажешь дорогу или так до конца жизни и будешь бояться? Ты же никого убить не сможешь, значит, домой так и не вернешься.

— Я разбойников искал, — насупился Ганс, — думал, найду, разберусь с ними — и дело хорошее сделаю, и себе помогу, — но не водятся они здесь. Наверное, слишком к городам близко. А ты правда можешь помочь? Не обманываешь? — спросил мальчишка с надеждой.

— Помогу, чем смогу, — обнадежила его Эйриэн.

— Тогда пойдем. — Волчонок поднялся вслед за ней.

— Как зовут твоего папку? — поинтересовалась эльфийка, пока они шли по лесу.

— Не папка он мне. — Ганс отмахнулся от очередного светляка. — Яном его зовут, а сам он себя зовет волком.

Идти пришлось долго. Мальчишка далеко забрался от дома в поисках разбойников. Шли в полной тишине — под ногами не скрипели ветки, не шуршала трава, их не пугались звери, принимая за коренных жителей леса. Так тихо могут ходить разве что лесные расы и хищники. Только маленький вервольф иногда сопел да поглядывал на свою спутницу.

Лес вокруг сгустился, кроны деревьев почти перестали пропускать лунный свет, кустарников под ними росло все меньше, зато травы доходили в некоторых местах почти до пояса. Живое поле расступалось перед королевой, словно свита придворных, и послушно смыкалось за ее спиной, когда она проходила мимо. Светляки кружили вокруг них хороводом, оживляя темноту, но на них мало обращали внимания.

— Пришли, — наконец сказал волчонок, встав как вкопанный, и показал в сторону, откуда вот уже какое время доносился запах готовящейся абсолютно человеческой еды. Сквозь дикий бурьян виднелся огонек. Далеко же забрался монстр. Оно и понятно: еще не совсем обезумел, чтобы не осознавать, что этэнов ему надо сторониться. Это потом уже ему будет все равно, и звериное чутье потянет его ближе к человеческим поселениям.

— Пойдем, — подбодрила девушка Ганса, шагнув вперед.

Мальчишка остался на месте и затравленно глянул в сторону дома.

— Что, меня привел, а сам боишься? Не дрейфь, — вспомнила она любимую поговорку ребят из Серого квартала. — Поможешь мне, если туго придется.

Мальчишка все еще стоял.

— А мать кто защищать будет? Я все сразу могу не успеть, — привела Эйриэн самый веский, как ей казалось, аргумент.

Он подействовал: волчонок сделал шаг вперед. Вместе они дошли до жилища волкодлака. Это оказался обычный сруб, с виду вполне добротный и даже уютный. Такие повсеместно остаются после лесничих. Возможно, раньше лес был менее обширен, и избушкой пользовались часто, но теперь она оказалась почти в самой чаще. Из открытого окна пахло мясными пирогами и кровью. Первый запах королеве понравился, второй вызвал отвращение.

Ганс вошел на невысокое крылечко, подождал, пока его спутница окажется рядом, и толкнул дверь. Та беспрепятственно открылась. Еще бы, кого опасаться волкодлаку в собственной берлоге?

Эльфийке хватило одно взгляда, чтобы внимательно рассмотреть детали. Дом состоял из одной просторной комнаты: в центре стоял стол, за которым на низкой скамье восседал хозяин, справа, у очага в стене, хозяйничала женщина. Она пекла пироги, запах которых почувствовала Эйриэн на подходе. А еще от нее пахло страхом. Это был застарелый страх, который пропитал ее волосы, кожу и одежду до такой степени, что даже после стирки он оставался в вещах. На столе лежала туша дикого кабана с вывернутыми внутренностями — вот и кровь.

Хозяева посмотрели на вошедших одновременно. Женщина с испугом, волкодлак удивленно.

— Кого это ты привел, Ганс? — недовольно спросил он, узнав пасынка. — Что, жертву свою решил убить у меня на глазах, чтобы я поверил, что ты настоящий мужик? — недобро усмехнулся монстр.

— Меня зовут Сельба. — Королева смело прошла в дом, пододвинула табурет и села напротив. Краем глаза она отметила, что женщина у очага побледнела и задрожала как осиновый лист.

— И чего тебе здесь надо? — оскалил зубы тот, кого раньше звали Яном.

Выглядел он и впрямь неважно: магические необратимые метаморфозы, происходящие с ним, оставили заметные следы. Волос на его теле произрастало много больше, чем положено расти на человеке, челюсти выдвинулись вперед и были уже больше похожи на собачьи или волчьи. Сходство придавали ярко выраженные звериные клыки. На укоротившихся пальцах рук вместо ногтей были острые когти. А вот уши оставались вполне человечьими, только, как и все остальное, поросли жесткой серой шерстью. Он чувствовал себя вполне уверенно в новом обличье, словно был хозяином не только своей избушки, но всего мира.

(adsbygoogle = window.adsbygoogle || []).push({});