Могло быть и так, или Эльфы тоже люди - Андрей Трегубов

Стоило Лорешинаду поставить ведро на землю, Грим задумчиво покосился на кастрюлю, облизнулся, вытер руки об женские бёдра и сообщил:

— Менестрель у нас и так был не очень упитанный, а тут постарел еще… Эх, тяжела и неказиста жизнь колдуна-неофашиста…

— DOS UKT CAL?![41]- Секунду эльф ошалело осмысливал происходящее, потом бросился на Грима, забыв о клинках…

Еще через миг вин`эсс обнаружил, что обе его руки заломлены каким-то хитрым приемом, а он сам, не в силах пошевелиться, смотрит вверх… на Пашку, мирно висящего на фоне тускнеющих звёзд.

— Я же предупреждал, — прошипел на ухо Грим, — будь готов ко всему, ушастый.

— Кхто тхакой неофаш-шист? — прохрипел эльф.

— А, не бери в голову, — уже обычным голосом ответил колдун, выпуская противника. — Просто уясни, что ты мне не нравишься.

— Вс-заимно, — подтвердил Лорешинад, разминая суставы.

Грим тем временем спустил на землю менестреля, снял с огня одну кастрюлю и поставил другую, наполнив её из ведра.

— Перекусить не желаешь, а? — хмыкнул он, приземлившись у кастрюли с мясом. — Не боись, тушёнка это. Я ещё не настолько псих, чтоб человечину жрать.

Эльф понял, что действительно голоден. Однако к еде подсел с опаской.

Через несколько минут вода вскипела. Грим поднялся и добыл откуда-то из-под фартука непрозрачную белую бутылку. Свинтил крышку, отхлебнул, скривился:

— Ванильный. Не люблю. Ладно, ушан, бери ведро, пошли заканчивать этот цирк.

Пашка лежал в отдалении, старческое лицо освещал туман рассвета.

Грим с ходу вылил на бедолагу содержимое бутыли, в воздухе расплылся запах йогурта. Тут же подлетела кастрюля и выплеснула кипяток. На мгновение Лорешинад потерял контроль над телом и довершил дело, окатив менестреля водой из ведра.

Эльф уже собрался возмутиться, как спящий старик-Пашка выгнулся дугой, опершись на ноги и голову, стал ссохшимися губами хватать воздух. Суставы хрустнули, пальцы судорожно вцепились в траву. Вскоре он начал потихоньку расслабляться, опускаясь. Маленький старичок превращался в юношу, седина медленно сходила с чёлки, веки закрытых глаз становились гладкими. Когда превращение завершилось, на земле лежал всё тот же четырнадцатилетний менестрель. Он тихо вдохнул и спросил, всё ещё зажмурившись:

— Не пойму, мне жарко или холодно? И почему я вообще на улице?.. И голый?!

— Последствие случайных связей, — ответил Грим. — Кстати да, ты, может быть, уже мужик. Только я твою бабу выгнал: вы пили чай и методично доедали моё варенье, а я ягоды собирал пол-лета. Я обиделся и в честь этого дарю тебе фиговину и отправляюсь спать.

Он снял с себя фартук, накинул его на Павла, во все глаза уставившегося на колдуна и пытавшегося вспомнить какое-то варенье. Задумчиво буркнул что-то вроде «Бывает…» и исчез внутри замка, оставив лежащего юношу недоуменно и с подозрением коситься на эльфа.

— Вечщером рас-скашешь историю про Агапку ещё раз, sunduri, — устало попросил тот, опускаясь на землю у костра, после чего моментально заснул.

Предоставленный сам себе менестрель оглянулся вокруг, взлохматил чёлку, попутно с интересом изучив несколько оставшихся седых волос, и спросил у пробегавшей мимо чёрной белки:

— Что это было, а?

Ответа, к счастью, не последовало. Белка мгновение смотрела на него, потом шмыгнула прочь по своим делам.

* * *

   Дети уходят из города к чертовой матери.   Дети уходят из города каждый март.   Бросив дома с компьютерами, кроватями,   в ранцы закинув Диккенсов и Дюма…

Раздалось жалобное «дзынь» и гудение рвущейся струны.

— Да вашу Машу! — совершенно расстроенно ругнулся Павел. — Что ж такое с этой песней!?

— С-струна сделана ис-з метхалла, sunduiri? — Лорешинад открыл один глаз.

Сидящий на крыльце юноша недоуменно посмотрел на эльфа.

— Ну… Вообще да.

— Я попытхаюс вос-стхановит. Сними, полоши на кхамен и дерши кхонцы рядом.

Пока менестрель в замешательстве выполнял указания, эльф встал, встряхнулся, полюбовался вечерним пейзажем…

— Готово, — окликнул Пашка.

— Хорошо. С-замри.

Лорешинад достал из-за плеча Кии-Вэльве и пошёл к крыльцу, что-то шепча на ходу.

— Э-э… Шин, может не…

Удар. Хрустальная голубая вспышка. Тихий звон. Руки Пашки обдало холодом.

Когда зажмурившийся юноша рискнул открыть глаза, он увидел перед собой направленное вверх лезвие. С лезвия «стекал» дымок, будто его полили жидким азотом.

От удара в ступеньке образовалась вмятина, через которую натянулась целая струна. Пашка поднял её к глазам, подёргал. Никаких иллюзий, действительно целая.

— Вау! — только и сказал он.

Тут же натянул обратно и опробовал. Струна звучала едва ли не чище, чем изначально.

— Спасибо! — возликовал менестрель. — Я уж решил, что мне на ударные переходить придется.

— На что?

— Ну барабаны там… А! Ща…

Пашка сунул гитару эльфу, пробежался по двору, подобрал две палки и оставшиеся с ночи кастрюлю и ведро. Вернувшись на крыльцо, он положил кастрюлю на колени, ведро рядом и бодро отстучал палками по ним простой ритм.

— Вот как-то так.

— Мошно мне?..

Некоторое время Лорешинад упражнялся в «стомпе», а Пашка аккомпанировал на гитаре.

В какой-то момент, несмотря на создаваемый грохот, чуткое ухо вин'эсса уловило «лишние» удары, доносящиеся из замка. Звуки медленно приближались, но увлечённый эльф не придал им значение. Кастрюльную какофонию прервал скрежет металлом по камню прямо над головами музыкантов, отчего Пашка вскочил, а эльф замер на месте. Мрачный Грим стоял возле них, прокручивая в руках чёрные палки с ручками.

— Кажется, нас сейчас будут бить, — предположил менестрель. — Если я правильно помню, эти штуки называются тонфы.

— Расслабься, мелочь, — зевнул Грим. — Я не для того тебя поливал всякой гадостью, чтоб тут же прибить. Сгинь куда-нибудь и не мешайся, пока взрослые дяди перетрут свои дела. Можешь создавать фон. НО НЕ НА МОЕЙ КАСТРЮЛЕ! Что, заяц, попрыгаем? Предупреждаю сразу: дерёмся в полную силу.

Колдун был без майки и угрожающе поигрывал мышцами.

Тонкая ухмылка скользнула по лицу эльфа. Он аккуратно положил палки возле кастрюли, не поднимая глаз на Грима. Это был шанс не просто попетушиться, а показать себя. Вызов принят. Эльф медленно вдохнул, в тишине прошелестели медленно обнажаемые клинки. Лорешинад поднял глаза на противника:

— Bwael, faern[42], - он не спеша поднялся, расправил плечи.

(adsbygoogle = window.adsbygoogle || []).push({});