По следам Александра Великого - Александр Петрович Харников

других внутренних районов Персии. Особенно выгодные были стоянки у Астрабада и Мазандерана – это были удобные транзитные пункты для торговых связей с азиатскими ханствами, Афганистаном, Индией и внутренними районами Персии. Сухопутных же караванных путей в Россию к Астрахани было два. Один проходил от Дербента через Кабарду, но здесь торговля велась слабо. Другой связывал Среднюю Азию через Бухару, Хиву и Гурьев с Астраханью. Но караванная торговля по нему была опасной из-за частых нападений кочевников. К тому же торговлю с азиатскими ханствами Россия вела в Оренбурге и Троицкой крепости.

Особенно много азиаты вывозили ткани, изготовленные на российских мануфактурах. Я изучил документы Астраханской таможни и узнал, что за четверть века из Астрахани в ханства, лежавшие к югу от Оренбурга, было вывезено 23 585 аршин тканей стоимостью 632 рубля 48 копеек. Причем только за 1781–1787 годы сюда было вывезено девять десятых всего количества русских тканей. Не менее выгодной была торговля железными и стальными изделиями.

Я понял, что наши войска должны своим походом не только наказать британцев, посмевших поднять руку на нашего государя, но и наладить безопасную торговлю российскими товарами. А для этого следовало учредить фактории, а еще лучше взять под руку нашего императора города, лежавшие на побережье Каспия. Это были Баку, Энзели, Мазандеран и Астрабад. И сделать это как можно быстрее, лучше одновременно с началом движения нашей армии на юг. Об этом я тоже хочу доложить государю и Василию Васильевичу Патрикееву. Если государь и не сразу поймет всю выгоду нашей торговли с азиатскими державами, то Василий Васильевич мгновенно оценит это и сделает надлежащие выводы…

4 (16) сентября 1801 года. Российская империя. Мыза Лахта неподалеку от Санкт-Петербурга. Андреас Пипер, оружейных дел мастер

По дороге в Петербург я успел тысячу раз проклясть себя за то, что, не раздумывая, согласился на предложение этого герра Розена. Да, русские много чего мне наобещали – но в Цоппоте у меня все же был какой-никакой, но доход, положение в обществе, достаточно успешная мастерская… Конечно, из мастеров цеха меня никто не выгонял, а мастерскую я оставил по доверенности одному из своих товарищей – мы договорились, что либо я вернусь не позднее следующего лета, либо он купит у меня мастерскую за оговоренную сумму (чуть меньше, чем обычно, но зато я знал, что она попадет в хорошие руки). И, взяв с собой наиболее ценные станки, образцы моих ружей и двоих подмастерьев, Армина Берендта и Ахима Кауфманна, отбыл на шхуне «Бригитте» в далекий Санкт-Петербург.

Я подозревал, что обещания обещаниями, а что будет на самом деле, неизвестно. Но позавчера в порту, увидев предъявленное мною письмо, чиновник вежливо поклонился и попросил меня подождать в соседнем – и достаточно уютном – кабинете.

– Герр Пипер, не сомневайтесь – согласно распоряжению, никаких пошлин с вас взиматься не будет. За вами скоро приедут, а пока я распоряжусь, чтобы вам сделали чаю с бубликами и крендельками.

На столе стоял самый настоящий русский самовар – я о таких только слышал, – из трубы которого шел дым. Слуга почтительно ознакомил нас с устройством этого агрегата, поставил на стол три чашки, сахарницу со щипчиками и огромное блюдо с этими самыми кренделями (по форме они напоминали наши брецели, но оказались сладкими – и весьма вкусными) и вязанкой бубликов (это кольца из теста, посыпанные маком).

Ждали мы недолго, но за это время Ахим успел сожрать более половины тарелки бубликов, пока я строго на него не посмотрел. А потом распахнулась дверь, и на пороге я увидел человека в необычной униформе. И он заговорил на неплохом немецком:

– Здравствуйте, герр Пипер, добро пожаловать в Петербург! Меня зовут Дмитрий Сапожников, на первых порах я буду вашим Вергилием[51]. Ваши станки и багаж уже по пути в вашу новую мастерскую. Там же находится ваш новый дом и флигель для молодых людей.

– Спасибо, герр… – я никак не мог выговорить это имя.

– Зовите мне просто Дмитрий, у нас это без разницы.

Почему-то мне показалось, что и он из этих «новых русских» – его форма обращения столь разительно отличалась от того, к чему я привык в Пруссии – да и успел увидеть здесь, в порту. А предложить называть себя по имени… это редкость, тем более что он был явно человеком определенного статуса. Ну что ж… давно меня не называли по имени – последней была моя незабвенная Вальтрауд, но, может, так оно и в самом деле будет проще.

– Митри… А меня зовите тогда Андреас. Вам это, конечно, уже известно…

– А это, я так понимаю, герр Кауфманн и герр Берендт.

– Ахим и Армин.

– Очень приятно. Карета, что называется, подана. Пойдемте. – И он пошел вперед.

Прежде чем последовать за ним, я наклонился к обоим подмастерьям и угрожающе прошипел:

– Для вас я все еще герр Пипер, не забывайте.

По дороге меня поразила красота города. Увидев мое восхищение, Митри улыбнулся:

– Когда вы обустроите свое жилье, вам покажут Петербург и окрестности. Поверьте, это самый красивый город в мире. Что бы там ни говорили парижане, лондонцы и москвичи… А пока мы едем на север – мы решили, что, раз уж мы работаем над секретными образцами оружия, лучше уж это делать там, где не будет соглядатаев.

Ехали мы почти час, но то, что я увидел, когда мы приехали, меня сначала насторожило. Мы въехали через ворота в высокой стене, причем солдаты, несущие службу, весьма придирчиво осмотрели бумагу, которую им протянул Митри. Увидев мой недоверчивый взгляд, он усмехнулся:

– Вы сегодня получите такой же пропуск, а также бумагу, по которой вас в любой момент отвезут в город – и вы сможете договориться о том, где и когда вас забрать. Бесплатно. Никто вас здесь насильно держать не будет. Это для того, чтобы секреты производства – и даже сведения о том, что именно мы производим – не просочились туда, куда не надо.

– Понимаю. Шпионы?

– И не только. Может быть, кто-то разболтает то, что он видел, – и это рано или поздно дойдет до наших врагов. Или конкурентов в других странах, не обязательно враждебных. А это нам не очень-то и нужно. Приехали! Вот ваш дом.

Мое новое обиталище было весьма добротно построено и раза в два или даже три побольше того, в котором я жил в Цоппоте. Обставлен он был удобной мебелью, а для подмастерьев был немалого размера флигель с комнатами для еще троих молодых людей.

– Обживетесь чуть позже, а пока