Еретик. Книга 3 - Вера Золотарёва

напомнило Вивьену жилище Элизы.

«Я пришел к Элизе… она поможет», – промелькнуло у него в голове.

– Осторожно, не оступитесь, – произнесла женщина.

Она завела его в комнату и почти силой усадила на кровать. Вивьен не понимал, что происходит и что он должен делать. Мысли его пребывали в беспощадной путанице. В какой-то момент он вдруг почувствовал, что женщина присела перед кроватью, на которой он сидел, и начала снимать с него обувь.

– Элиза, что ты… – начал он, но затем вспомнил имя женщины и через несколько мгновений осознал, что попал не в дом к лесной язычнице.

«Мне нельзя здесь быть. Я могу кого-то выдать. Я должен вернуться в Руан».

– Не надо, – попросил он, постаравшись помешать женщине, но руки двигались слишком медленно и лениво, и Эвет отмахнулась от них, как от назойливой мухи. – Я должен… в Руан…

– Вы должны поспать, – строго сказала она, покачав головой. – Ложитесь. Не спорьте, прошу вас.

– Зачем? – устало выдавил он.

– Затем, что вы измучены и почти ничего не понимаете.

– Нет, зачем вы это делаете? – Он пытался припомнить эту женщину среди тех, кого недавно спас от несправедливых обвинений, но не смог, хотя ее черты казались ему смутно знакомыми. И дело было не только в том, что она напоминала Элизу – она ведь и сама знала его откуда-то.

– Вам нужна помощь, – мягко произнесла Эвет, толкнув его в грудь и заставив лечь на кровать. Он не успел подняться: она ухватила его за ноги, и, поднатужившись, уложила их. – И я счастлива, что могу ее оказать. Возможно, вы уже это забыли, но вы когда-то помогли мне.

Вивьен начал смутно припоминать что-то, но воспоминания не желали воскресать окончательно. Кто она? Почему так добра?

– Я не могу остаться, – лениво запротестовал Вивьен, попытавшись встать. В душе его всколыхнулся и другой страх: я не смогу уснуть. Он боялся, что лишится рассудка навсегда, если бессонница вновь не позволит ему спать.

– Вы должны остаться, – возразила Эвет, присев на край кровати и убрав с его лица налипшие волосы. – Остаться и отдохнуть. Иначе вы себя погубите.

Вдруг она снова властным движением надавила ему на грудь, буквально пригвоздив его уставшее тело к кровати.

– Вивьен, – строго обратилась она, найдя его рассеянный взгляд. – Хватит пытаться подняться, слышите меня? – Миг спустя она с какой-то особой, ненавязчивой нежностью провела по его волосам рукой. – Пожалуйста, – мягко протянула она. – Отдохните. Я прошу вас.

Он не мог толком сопротивляться. Только сейчас он понял, насколько сильно все это время было напряжено его тело. Ласковое движение этой женщины – кем бы она ни была – вдруг заставило его расслабиться. Из груди вырвался громкий прерывистый вздох, и мир вокруг поглотила блаженная темнота.

***

Эвет провела почти весь день вне дома. Изредка она тихо заходила внутрь, боясь скрипнуть половицей и нарушить сон своего измученного гостя. Первое время он больше походил на мертвеца, чем на спящего: болезненно бледный, осунувшийся, с заостренными от долгого бодрствования чертами лица. Темные круги глубоко пролегали под его глазами. Он лежал, не шевелясь и, казалось, едва дышал, однако вскоре сон его стал глубже, а цвет лица перестал внушать такие опасения.

Эвет улыбнулась, глядя на него. Она помнила, в каком состоянии пребывала сама, когда встретила этого человека: грязная, измученная, истерзанная суровыми плетьми своих бывших односельчан. Тогда единственным, кто попытался прийти ей на выручку, был ее сын Николя, но она тут же отмахнулась от его помощи, молясь в душе, чтобы он понял ее верно и не навлек на себя беду общением с ней в те дни.

Когда явились инквизиторы, Эвет решила, что дни ее сочтены, но даже не сумела по-настоящему испугаться грядущего костра – ей было уже почти все равно. Однако черноволосый руанский инквизитор повел себя неожиданно. С непоколебимой уверенностью он начал отстаивать невиновность Эвет и даже убедил селян отпустить ее и более не сметь ни в чем обвинять под страхом гнева инквизиции. Разумеется, люди послушались его, многие даже явились с сердечными извинениями, однако Эвет не сумела простить им тех страданий, которые ей пришлось перенести. Спешно собрав вещи, они с сыном покинули родную деревню и некоторое время скитались, по постоялым дворам, пока однажды в трактире не встретили старого плотника. Он рассказал, что на него свалилась напасть: он помогал одному старому лесничему за небольшую плату привести в порядок его лачугу, но тот скончался во сне, не успев уплатить ему вторую часть суммы, и дом теперь стоял брошенным – не с кого было взять за него плату. Эвет и Николя рассказали о своей беде, и плотник предложил им занять домик лесничего, раз уж тот все равно простаивает. Скромная сумма, которую они смогли уплатить, вполне его устроила.

Некоторое время плотник по имени Мартен навещал Эвет, однако потом визиты его стали реже, а после он и вовсе пропал, не сообщив о себе ни слова. Эвет до сих пор не знала, где он и что с ним произошло, однако выяснять этого не стала.

Вскоре Николя решился поговорить с матерью и сообщить о своем намерении стать монахом Доминиканского ордена. Эвет, памятуя об инквизиторе, который оказался особенно добр к ней, не посмела отговаривать Николя, и через некоторое время он покинул дом. Эвет заверила его, что справится самостоятельно, и не лукавила. Она была способной женщиной и умела организовать хозяйство. Она старалась как можно меньше общаться с жителями соседних деревень и не особенно привлекать к себе внимания, выбираясь обменять что-то на нужные ей вещи, когда возникала нужда.

Эвет уже не надеялась снова встретить своего спасителя, но Всевышний распорядился иначе, и Вивьен вышел ей навстречу – измученный и едва переставляющий ноги от усталости. Эвет не знала, что стало причиной его состояния, но готова была сделать все, чтобы помочь ему оправиться. В конце концов, она была обязана ему жизнью.

День понемногу клонился к закату, а гость так и не просыпался. Иногда он начинал беспокойно метаться во сне, с силой сжимая руками простынь. Лицо его при этом напрягалось, а с губ мог сорваться тихий стон. Через какое-то время он снова успокаивался и погружался в глубокий сон.

Когда сизые сумерки начали понемногу переходить в ночь, Вивьен вдруг снова застонал во сне – на этот раз громче прежнего. Казалось, он силится вырваться из кошмара, но не мог.

Эвет всерьез забеспокоилась о нем, приблизилась и тихо погладила его по волосам.

– Тссс, – зашептала она, – все хорошо.