Золотарь, или Просите, и дано будет… - Генри Олди

Ляпнет, жиртрест, при посторонних: «Вчера с триппером из зоосферы возвращался…» Объясняй потом, что это за «зоосфера»! И что «tripper» по-английски — «турист» или «экскурсант», и в «котле» так стажеров зовут…

— Тебе еще очень повезло, между прочим. Начали бы мы в сфере воевать…

Золотарь зажмурился — от ужаса или от удовольствия, неясно. И со вкусом закончил:

— Надрал бы я тебе задницу! По-нашему, по-голливудски.

Карлсон хмыкнул.

— Отходняка, — продолжил шеф, — не было. В «нырь-ванну» не вляпались…

Толстяк примирительно махнул рукой:

— Знаю, не маленький. Это я так… Бурчу. От зависти. Мы-то сами шишки набивали! А этих на готовенькое приводят…

— Хочешь раздать им наши грабли?

— Я ж сказал: бурчу… так просто…

Разговор повторялся с дивной регулярностью, став традицией. Сейчас Золотарю следовало выдать сакраментальное: «За „так просто“ попадешь на полста!» — и зафигачить в мишень нож из ближайшего стаканчика. Увы, шеф проигнорировал ритуал.

— Охотник Самоход! Бездельничаете? Отчет за вас кто писать будет?

— Пушкин, — подсказал вездесущий Карлсон. — «Сказка о попе и его охотнике Балде».

— Напишу, Александр Игоревич! К вечеру сдам…

— Точно?

— Максимум, завтра утром…

Единственный в «Авгиконе», Самоход все еще обращался к директору на «вы». И страстно завидовал ветеранам. «Явился на мою голову!» — читалось в его напряженной позе. Толковый парень, подумал Золотарь. Прав был Чистильщик. А что робеет — это хорошо. Нахалов и так хватает!

«Валил бы ты, шеф, к себе. Не видишь, отходняк у меня?»

Разумеется, ничего подобного Самоход вслух не произнес. Но нервное ерзанье «мышки» выдавало его с головой. Парень недавно вернулся, и сфера еще не отпустила его до конца. На выходе он зацепил краешек «нырь-ванны», к счастью, выскочив самостоятельно, без поддержки. Умата в августе едва вернули, и на неделю уложили в «Доктор Сан». Умат отбивался и орал, что здоровей всех здоровых.

Тогда же и выяснили: лучшее средство от эмо-отходняка — работа.

— Вечером жду отчет! И без выкрутасов!

«Давай, дурачок, — добавил Золотарь про себя. — Трудись. Твой час на первичную адаптацию истек.»

«Блин, попал! Не отстанет…» — Самоходовы руки взлетели над клавиатурой.

— Тормозишь? — рявкнул Карлсон.

Самоход испуганно замер.

— Инструкцию забыл? ВВС возьми.

Картинно хлопнув себя ладонью по лбу, Самоход нога за ногу — походка «как же вы меня задолбали!» — поплелся в соседнюю комнату за ноутбуком. «ВВС» — «вещь-в-себе». Так Шиза окрестила три выданных внешниками спец-ноута. Опломбированные, без интернет-программ, модема и сетевой карты. К сети ВВС не подключались в принципе. На них составлялись все отчеты о трипах.

Карлсон звал ВВС — девственницами.

Не прижилось.

Когда начались эксперименты по считыванию информации из сферы-1 через сферу-2, «авгиконовцы» на первых порах только и делали, что писали отчеты. Исследовали возможности. Потом тему передали кому-то другому. Золотарь подозревал — кому. Золотое дно, если подойти с умом. Ну и ладно. Воруйте, торгуйте, шантажируйте — флаг в руки! Другого человечества у нас все равно нет, как и другого глобуса.

Наиграемся — приспособимся.

Секреты станут хранить в ВВСах, и ветры вернутся на круги своя.

Он проводил взглядом Самохода. Очень хотелось пойти следом. На людей, вернувшихся из сферы-2, интересно смотреть. Они становятся до чертиков выразительны. Шевельнулся, изменил позу, двинул бровью… И ты сразу все понимаешь. Даже больше, чем все. Словно целый спектакль прошел перед тобой. Впрочем, эффект длится недолго. Шесть-семь часов, и финита ля комедия.

Но пока человек в таком состоянии…

В сентябре Карлсон, взвинченный после трипа, ехал домой на своей «KIA». Возле ДК Строителей напоролся на гаишника. «Сержант Петров! Предъявите ваши…» И сгинул сержант, как ветром сдуло. Это Карлсон из окна высунулся.

Старушка мимо шла, в обморок бряк…

Когда в первый, памятный раз я из «студии» в «котел» свалился — Шиза тоже сходу все поняла. Не про эксперимент — это я уже потом ей рассказал. Про другое. Я ж тогда как открытая книга был. С картинками. Вечером она сама ко мне пришла. А на следующий день переехала насовсем. Горшков с цветами навезла — прорву. И здоровенного кота по кличке Барбос.

Кот с порога «построил» ошалевшего Талейрана и принялся верховодить. Как-то, забывшись, я позвал кота: «Эй, Барби! Жрать хочешь?» — и едва успел спрятаться в туалете. Думал, все, хана! В клочья разорвет, тигра.

Ничего, обошлось.

Так и стали жить: я, Шиза, Барбос с Талейраном — и орхидеи на всех подоконниках. Антошка от их компании просто тащился. Парню нравилось все: и проказы «сладкой парочки», и оранжерея. Но больше всего он любил встречать меня, когда я возвращался домой после трипа. Можно было не разговаривать. Понимание возникало само собой. Редчайшая штука, если вдуматься…

Прав Карлсон. К чему зверю слова? Поза, оскал, рык. Визг, запах.

Зоосфера — очень даже…

В первых числах октября вдруг заявился Кот. Трезвый, без своих дурацких приколов. Глядя в пол, поздоровался. Смущаясь, выставил на стол бутылку «Мартеля». Это тебе, сказал Кот. Я, старик, завязал. Четвертый месяц сушу весла. Я чуть не заржал конем, любуясь кислой физиономией Котяры.

И поставил чайник.

За чаем мы просидели часа три. Заветной, мучившей обоих темы старательно избегали. Кот только спросил в конце, как бы между прочим: ты в курсе, да? Я ведь был ни при чем. В курсе, кивнул я. Кот просиял. Спасибо, старик. Знаешь, как камень с души. И вприпрыжку ссыпался вниз по лестнице. Что он там себе решил, что высмотрел во мне — какая разница?

Тем вечером я был после очередного трипа.

В кармане заверещал мобильник.

— Привет, Саша!

— Рита? Добрый день.

— Там наши вам новую программку залили. Апгрейдную версию. Скажи, чтоб на всех машинах установили. Вместо старой.

— Сколько процентов?

— Сорок три. Пытались сорок пять отладить — глухо. Горят мониторы.

— Хорошо, скажу. Как у тебя вообще?

— Потихоньку. Ой, извини, шеф вызывает! Я тебе перезвоню…

Программу стабилизации параметров монитора сделали в августе. Пришлось пожертвовать жесткостью части установок. Первая версия держала 22 % настроек. Вторая — 29 %. Новая — пятая. От импицирования не гарантирует, но эффект ослабляет. Уже были случаи. Кто-то сам справился. Кто-то к врачам прибежал: доктор, у меня навязчивые идеи! Иных накрывало по-прежнему, на полную катушку.

Да и внедрялись программки со скрипом…

Работы — непочатый край. Завтра стажера принимать. Они думают, мы в сферу-2, как к себе домой, ходим? Трипы мотали нервы даже опытным охотникам. Для гарантированного входа требовался конфликт. Плюс и минус, два полюса. Homo homeni… Должно быть, Среда запомнила первый случай — записался он у нее, что ли? — и свободно пропускала лишь пары антагонистов. С «сольными» трипами получалось через раз, как карта ляжет.

Зараза, она и есть зараза.

— Дама и господа! Убрали наушники… Охотник Шиза!

— А?

— Наушники сними, да?

— Угу.

— Довожу до сведения масс: нам прислали свежую версию «Антиимпа»…

Убедившись, что охотники заняты делом, Золотарь подошел к окну. Прислонился лбом к холодному стеклу. Снаружи ветер гнал по небу стадо кудлатых туч. Срывался дождик — мелкий, колючий. Хорошо, что вчера заработали батареи. До этого народ спасался обогревателями, рискуя спалить проводку и учинить пожар.

«Пойду в студию. Надо бы и себе новинку установить…»

3

В коридоре громыхнуло.

Из кабинета Золотарь вылетел раньше, чем сообразил, как это глупо. Задним числом браня себя — курсистка, блин! кисейная барышня… — он смотрел на откинутую крышку люка. Ее открыли снизу, мощным толчком.

— Привет! Как жизнь молодая?

Чистильщик висел на шесте. Голова его возвышалась над полом, а плечи скрывались в «лифтовой дыре». Он напоминал Саида из «Белого солнца пустыни».

«Чайник принести, что ли?» — подумал Золотарь.

— Приличные люди стучатся. Не в курсе?

— Я приличный, — с уверенностью отрезал Чистильщик. — Я очень приличный.

— С чего взял?

— Я стучусь.

Подбородком Чистильщик указал на крышку.

— К ребятам забежал. По старой памяти. Ты, говорят, зверствуешь?

— Кто ябедничает?

— Все. Дисциплинка, да?

Кряхтя, Чистильщик полез наружу.

— Старею, — огорчился он, завершив процесс. — Хватку потерял. А ты?

— Что я?

— Говорят, тренируешься…

«Убью, — пообещал Золотарь неведомому стукачу. — Найду и убью.»

По вечерам, выгнав всех к чертовой матери — кыш, шпана, конец рабочего дня! — он минут двадцать уделял шесту. Пыхтя и матерясь. Поражаясь собственному идиотизму. Как мальчишка, радуясь достижениям — с конца сентября удавалось залезть из «котла» в «студию». Но так, что лучше этот маневр никому не показывать.