Золотарь, или Просите, и дано будет… - Генри Олди

— Добрый день. Вас ждут. Я проведу.

Очень вежливый молодой человек. До оскомины. Укладывать мордой в землю он будет так же вежливо? «Пожалуйста, не дергайтесь. За вами уже едут. А я вас придержу, чтобы вы ничего себе не повредили.»

Нервничаешь, Золотарь? Ты не шахид, ты даже не гурия с ее вечной, неистребимой девственностью. Ты — директор маленькой, но полезной конторки. Вышестоящее начальство желает познакомиться? Нет проблем!

Начальники — как собаки. Чуют, когда их боятся.

И наглеют.

Солнце без предупреждения бьет в глаза. Под веками пляшут огненные «зайчики».

— Здравствуйте. Ямпольский Матвей Абрамович.

Сухощавая фигура — угольно-черная. Вокруг головы — нимб солнца.

— Золотаренко Александр Игоревич.

Рука у Ямпольского жесткая, сухая. И сильная. Я это чувствую, хотя Матвей Абрамович не пытается продемонстрировать свою хватку. Делаю шаг в сторону. Листва яблони заслоняет солнце. Черный силуэт превращается в хиппи лет шестидесяти. Очень ухоженного, надо сказать, преуспевающего хиппи. Рыжая (крашеная хной?) борода ассирийского царя. На затылке волосы собраны в длинный хвост. Шорты, сандалии. Легкомысленная гавайка: попугаи, море, карнавал.

Не таким я представлял себе коордела Ямпольского. Он виделся мне ровесником. Рыхлым, вальяжным, с брюшком. Поджарый хипарь шел вразрез — вразнос! — со сложившимся образом.

— Идемте. Шашлыки, как говорит молодежь, «in progress».

Мы двинулись через сад. «Хвост» хозяина мерно покачивался в такт шагам, создавая гипнотический эффект. «Следите за шариком…» В какой-то момент сад показался мне бесконечным. Эдемские джунгли. Будем вечно идти меж яблонь и вишен за бородатым проводником.

Земля до грехопадения…

Тут сад и кончился. Лужайка, пара столиков. На левом — блюдо с зеленью и горка тонких лавашей. На правом — чайник и чашки. Графин с лимонадом. У забора курится мангал. Усач-шашлычник раздувает огонь, помахивая фанеркой. На чурбане — шампуры. Длинные, как шпага д'Артаньяна. Из ведерка тянет маринадом.

Зверски захотелось есть.

— Знакомьтесь.

Навстречу из кресла легко встал лысый человек. Совсем лысый. До блеска. Если судьба определила Ямпольскому двойную норму волосатости, то с этим товарищем злодейка обошлась сурово. В остальном… «Он не низок, не высок, он не узок, не широк, он не молод и не стар…»

Рифму заело. «Superstar»? На «суперстара» лысый не тянул.

— Александр Игоревич? Рад, искренне рад!

Представляться он не собирался.

— Давайте сразу к делу? — вклинился Ямпольский. — На Востоке, правда, не принято говорить о делах, не накормив гостей… Но мы не на Востоке. Итак, если вы не возражаете…

Дожидаться моих возражений, равно как согласия, хиппи не стал. Он сделал знак шашлычнику — и тот принес ему ноутбук.

2

— Насколько мне известно, вы утверждаете, что вместе с эмоционально окрашенными текстовыми и визуальными сообщениями пользователи также неосознанно загружают в сеть сопутствующую невербальную информацию? — Ямпольскому без труда хватило дыхания на этот зубодробительный пассаж. — Которая может составлять до 93% от общего информационного потока?

— Я не утверждаю.

— Но суть вашей гипотезы такова?

— Да.

— Хорошо, — Ямпольский отбарабанил что-то на клавиатуре ноутбука. Пальцы летали вслепую, как у пианиста. — Исходя из этого, вы делаете вывод, что в сети сформировалась невербальная инфосфера второго рода?

— Не делаю вывод, а предполагаю.

— Ее наличием обусловлено появление так называемого «Сетевого Феномена»?

— Да.

— Как следствие из вашей гипотезы, выходит, что все люди, хоть раз работавшие с компьютером, подсоединенным к Всемирной Сети, так или иначе подключены к невербальной инфосфере. И посредством нее — к Всемирной Сети.

— Скорее всего, да.

— Таким образом, инфосфера второго рода является глобальным виртуальным интерфейсом, через который человечество большей частью подключено к ВС.

— Этого я не говорил!

— Вы возражаете?

— Нет.

— Вы согласны?

— Да.

Барабанная дробь.

— Сетевой Феномен, в свою очередь, как недокументированная функция ВС, является результатом комплексного взаимодействия инфосфер 1-го и 2-го рода. Он активируется узконаправленным смешанным — вербально-невербальным — импульсом высокой интенсивности. СФ воспринимает его, как задание.

— Это уже вы развили. Но в целом — да.

— Не развил, а уточнил и конкретизировал формулировки. Итак, мы имеем ряд фактов опосредованного физического воздействия человека на человека. СФ выступает в данном случае, как своеобразный «софт». Ключевую роль играет невербальный посыл «возбудителя». Вербальная часть формализует программное задание.

— Одну минуточку! — прервал нас лысый.

Заговорила Валаамова ослица…

— Невербальный посыл? — он подергал себя за мочку уха. — Мимика, жесты, интонация? Все, кроме слов?

— Да, — согласился Ямпольский.

— Нигде кроме, как в Моссельпроме, — лысый оказался из эрудитов. — По-вашему, пользователь, отправляя сообщение, корчит рожи? Тычет в экран кукиш? Рычит и скалится?

Он последовательно изобразил все описанные действия.

— Где вы видели таких пользователей?

— Этого не требуется, — опередил меня Ямпольский. — То, что вы описали, происходит при разговоре вживую. Невербальная информация, по мнению Александра Игоревича, поступает в сеть в скрытом, архивированном виде. Без описанных вами внешних проявлений. Но она никуда не девается. В рамках данной теории я готов с этим согласиться.

Я почувствовал себя лишним.

— Ну, допустим…

Лысого Ямпольский не убедил. Хиппи это не смутило. Он ухватил стакан лимонада — правильного, с лохмотьями свежего лимона — одним глотком ополовинил его и продолжил:

— Согласно вашей теории, инфосфера 2-го рода и СФ, как ее порождение, продолжают развиваться количественно и качественно?

— Наверняка. Информация извне продолжает поступать…

— Понятно! — отмахнулся Ямпольский. — Значит, если сегодня мы наблюдаем реакцию только на узконаправленные пиковые вбросы агрессии, то завтра…

— Это не важно: агрессия или милосердие! — мне стало обидно за мою инфосферу и ее порождение. — СФ их не различает. Он, если угодно, безгрешен. Вне категорий добра и зла. Ненависть, сострадание — ему без разницы. Главное, чтобы посыл был мощным. И оформленным, а не размазней!

— Четкий вектор, и по модулю — выше критического значения? Знак роли не играет?

— Да!

— Примем за основу, — дробное стаккато изнасиловало клавиатуру. — Кто ж виноват, что именно агрессивный посыл в нашей реальности первым отвечает выдвинутым критериям? Основываясь на сказанном, я могу спрогнозировать два направления дальнейшего развития СФ. Базовое — это понижение порогового значения модуля инициирующего импульса. Приборами это пока не фиксируется. Но нюхачи подтверждают: за год наблюдений пороговый уровень снизился. Тенденция налицо. Второе направление, напрямую связанное с базовым — это появление новых векторов действия СФ.

— Новые векторы? Это интересно, — лысый предпочел лимонаду чай. — Но откуда у вас такая уверенность, что все дело в невербальной составляющей? Что, если ее на самом деле нет? Или она настолько мала, что ею можно пренебречь? Чем ее, матушку, воспринимает компьютер? Какими-такими сенсорами?

Ямпольский пожал плечами.

— Чем «детектор лжи» воспринимает правдивость ответов? Нейрофизиология, элементарные реакции. При том, что детектор куда примитивнее компьютера…

— Угу, — задумчиво согласился лысый. — 1921-й год, Джон Ларсон… А вам известна фамилия человека, который в 33-м окончательно довел полиграф до ума? Запустил в серию портативный образец? Его звали Киллер. Леонард Киллер, ученик Ларсона. Можете справиться в интернете… Но полиграф под элементарные реакции «заточен» специально. В отличие от. Нет, не убедили.

На сей раз я успел раньше Ямпольского. Говорить, чувствуя за спиной молчаливую — невербальную? — поддержку хиппи, было на удивление легко.

— Про суперпозицию полей вам лучше объяснит Матвей Абрамович. Тут я не специалист. Что же до невербальной составляющей… Вы смотрели запись из «Авгикона»? Мой монолог?

Лысый сделал неопределенный жест.

— Значит, смотрели. Помните про дикаря? Который тридцать тысяч лет назад скакал с копьем перед изображением мамонта? Думаете, он куда-то делся? Цивилизовался? Нет, он дик, жив и здоров. Спит в каждом из нас. А в стрессовой ситуации просыпается. «В реале» наш дикарь вполне может оказаться трусом. Зато в сети, где опасности нет и не предвидится — о, тут он разворачивается вовсю! Не надо бить себя кулаками в грудь, не надо скалить зубы перед монитором. За тебя это делает дикарь. Там, внутри. Вот его гримасы и уходят в сеть. «Бойся, враг! Дрожи! Мы зубами, мы клыками, мы копытами тебя!» И едва мы поверим нашему дикарю, сольемся с ним хоть на миг…