Афган, снова Афган… - Александр Андогский

Минут через пятнадцать мы вышли на свежий воздух, осмотрели территорию, систему охраны, затем снова зашли в дом, осмотрели помещения. В результате было решено теоретические занятия проводить в большом холле на втором этаже виллы, а специальную подготовку мы с Долматовым будем давать внизу на лужайке.

Тут за окном послышался шум подъехавшей машины. Это был автобус с нашими курсантами.

Когда мы спустились на асфальтированную площадку у центрального входа, курсанты уже ожидали нас, построившись в две шеренги. Это были молодые худощавые ребята примерно одного возраста: от двадцати до тридцати лет. Все были одеты в полевую военную форму, на ногах — армейские башмаки. Полковник Хабиби пояснил, что впредь — в целях конспирации — курсантов будут привозить сюда в гражданской одежде, а здесь они будут переодеваться в военную форму. Возражений не было.

Выйдя перед строем, Долматов встал по стойке «смирно», молча обвел взглядом лица курсантов, а затем хриплым, отрывистым командирским голосом прокричал:

— Здравствуйте, товарищи курсанты!

Все присутствовавшие при звуках внезапно прозвучавшей команды приосанились, тоже стали смирно. Наш бородатый Слава бойко, стараясь повторить интонации, тут же перевел с русского на дари. Курсанты, показывая знание азов начальной строевой подготовки, нестройно и неразборчиво, но с энтузиазмом ответили на приветствие.

— Поздравляю вас с началом занятий! — продолжил на той же ноте неутомимый Долматов.

Строй отозвался чем-то вроде нашего «ура!».

Глава 21. Занятия начались…

Занятия начались в тот же день. Хитроумный и опытный Долматов решил сразить всех сразу наповал, начав процесс обучения с так называемой показухи — показательного занятия, в ходе которого мы должны вместе с ним продемонстрировать то, чему мы научим наших подопечных.

Показуха удалась на славу…

Мы скинули с себя гражданскую одежду и облачились в нашу легкую, ладно и крепко сшитую спецназовскую форму.

Построив курсантов в кружок на лужайке (чуть в отдалении стал полковник Хабиби со своей свитой), Долматов хриплым и бодро-мужественным голосом, с паузами для перевода, рассказал, что ровно через месяц мы сделаем из курсантов суперменов, которые не только будут владеть необходимыми для контрразведчиков теоретическими познаниями, но и станут неотразимыми бойцами, настоящими мастерами рукопашного боя, перед умениями которых померкнут даже каратисты-попрыгунчики из японских и индийских фильмов.

После краткого вступительного слова мы перешли к демонстрации того, чему грозились обучить притихших афганцев…

Я играл скромную роль мальчика для битья — младшего партнера для спарринга. Кстати сказать, сценарий показухи мы с Александром Ивановичем достаточно подробно обговорили накануне.

Для начала Долматов продемонстрировал на мне различные способы силового задержания противника: «загиб руки за спину» и прочие «цветочки». А потом пошли «ягодки». Я нападал на Долматова с кулаками, пытался ударить его ногой, а он ловко, как бы играючи, отражал все мои удары с бросками и завершающими ударами ногой. Проводя каждый прием, Долматов громко пояснял, что и как он делает. Слава добросовестно переводил.

Потом мы показали притихшей аудитории рукопашный бой-спарринг, в котором я, естественно, получил кучу гулких впечатляющих ударов, несколько раз был повергнут на землю, но неизменно после очередного практически «смертельного» удара красиво вскакивал и нападал вновь. При этом я всячески кривлялся, делал зверское лицо, громко кричал «от боли», получая сокрушительные удары.

Наконец после очередного удара, от которого я в очередной раз оказался на земле, я якобы впал в бешенство: вскочил, затравленно огляделся вокруг, кинулся к сложенным под деревом нашим вещам и оружию и выхватил из ножен финку. Наши легковерные зрители ахнули, испуганно загалдели и попятились назад. А я с мерзкой и кровожадной улыбкой прирожденного убийцы-живоре-за стал приближаться к Долматову, угрожающе жестикулируя и размахивая сверкающим на солнце, остро отточенным лезвием ножа. Нас бросился «разнимать» наш «подсадной» — переводчик Слава. Однако я сделал в его сторону выпад, и Слава отбежал на безопасное расстояние.

Долматов весьма артистично изобразил страх и стал пятиться от меня. С победным ревом я вскинул нож и бросился на него. В тот же момент в ходе четко проведенного приема (шаг вперед, пригнувшись под удар, левая рука вверх, защита, остановка и захват руки, одновременно маховый удар ногою в пах — и-и-и р-р-аз! — резкий поворот, бросок через плечо — и-и-и два! — завершающий удар ногой по ребрам — и-и-и три!) я оказался на земле.

By а ля!

Все произошло быстро, но очень четко и красиво, а главное — натурально. Я громко припечатался о землю, прихлопнув ногой и плашмя рукой. Уж что-что, а падать красиво и без травм Долматов научил нас хорошо.

На афганцев наш трюк произвел нужное впечатление. Они громко загалдели, но, не дав аудитории отвлечься на обсуждение увиденного, я быстро вскочил, нащупал в траве выскочивший из руки нож и снова кинулся на Александра Ивановича. Я варьировал удары, бил тычком, махом, сбоку, снизу, сверху. Но — тщетно!

Каждый раз моя атака заканчивалась либо крепким захватом, либо эффектным броском, каждый раз я, вооруженный ножом, оказывался побежденным безоружным Александром Ивановичем.

Кстати сказать, благодаря многочисленным тренировкам холодного оружия мы не боялись. Каждодневная практика и длительный тренинг с реальными финскими ножами, кинжалами, штык-ножами и прочими острыми и режущими предметами сделали свое дело. А начинали мы, как вы, помните, с обструганных под нож деревянных палочек. Настоящие ножи были потом, когда мы привыкли и довели движения до автоматизма. Впрочем, я об этом уже рассказывал раньше.

Отражая мои атаки, Долматов не забывал пояснять свои действия (Слава переводил) и время от времени щедро обещал нашим курсантам, что скоро они научатся бороться против вооруженного противника таким же образом.

А я тем временем уже схватился за автомат с примкнутым ножевым штыком (вспомнился какой-то фильм про белогвардейцев, где при обучении солдат приемам штыкового боя офицер командовал: «Комис-с-с-ара — коли!»). Но и тут все мои атаки штыком и прикладом оканчивались плачевно и пресекались Долматовым самым решительным образом.

А Александр Иванович уже приступил к показу способов бесшумного снятия часового: я расхаживал с автоматом на груди возле дерева, а он, применяясь к местности, подкрадывался и внезапно набрасывался на меня с ножом, с удавкой, без ничего, с голыми руками… Результат был всегда неизменным.

И вот наступило время заключительного аккорда.

Я, имитируя часового, стоял, прислонившись спиной к дереву, автомат в руках. Долматов подкрадывался ко мне. Но кустики кончились, дальше открытое пространстао.

— Что делать? — вопрошает Долматов у курсантов. — На открытом месте он меня увидит и убьет из автомата!

Курсанты не знали, что делать.

Долматов прицелился в меня из пистолета, но отложил его.

— Стрелять не могу — противник услышит! Что делать? — продолжал он интриговать публику.

Затаившая дыхание публика не знала, что делать, но всем своим видом показывала уверенность в том, что находчивый Александр Иванович обязательно найдет выход из создавшейся ситуации. Ей-богу, эти ребята смотрели нашу показуху, как кино! Краем глаза я успел заметить, что полковник Хабиби тоже с величайшим интересом следит за нашим представлением и, как и все, увлечен происходящим.

И тут Александр Иванович ставит красивую точку: он резко взмахивает рукой, и увесистый HP (нож разведчика), сверкнув кромкой отточенного лезвия, коротко прошелестел в воздухе (в-ш-ш-и-и-к!) и гулко воткнулся в ствол дерева в пяти сантиметрах от моей шеи.

Все.

Потрясенное молчание. Взрыв оваций. Поклоны. Занавес.

Загалдев, курсанты сломали строй и подбежали к нам. Улыбались, жали руки. Попытались вытащить HP из ствола дерева, но — слабаки — не смогли: глубоко засел. Я небрежно, одной рукой выдернул нож и вложил его в ножны.

Тут подошел ко мне Слава-переводчик и сказал, что курсанты хотят пощупать, все ли ребра у меня сломаны. От себя он добавил:

— Они, кажется, думают, что у тебя вокруг туловища прокладки от ударов.

Я благосклонно разрешил. Никаких прокладок, смягчающих удары, не оказалось, и ребра все были целы.

Прирожденный педагог Александр Иванович тут же обыграл ситуацию:

— Товарищи курсанты! Если вы будете нас слушаться, стараться и беспрекословно выполнять все, что мы вам скажем, вы станете такими же крепкими, как он! — жест в мою сторону. — И ни один враг революции вас не сломит!