Айлин (СИ) - Авонадив Анель

По ее реакции теперь уверен, что Оксана не раскрыла причины, по которым наши отношения исчерпали себя, а ведь она себя позиционирует, как подружка, много времени проводит с матерью. Даже не знаю продолжат ли они общение после того, что я рассказал, для мамы тема измен довольно болезненная.

Возможно, я бы поберег чувства матери, но, кажется, Оксана реально забыла причину нашего расставания и стала развивать бурную деятельность, чтобы вернуть прежние позиции, предварительно заручившись поддержкой матери. Только она не учла, что прекратить вранье и манипуляцию всегда просто, стоит только озвучить правду, после которой пользоваться хорошим отношением моей мамы у нее больше не получится.

Мама замолкает, я понимаю, что это для нее еще какая новость. Начинаю жалеть, что не сдержался, открыв истинное лицо Оксаны.

Готовлю кофе, наливаю маме ароматный напиток, передаю чашку. смягчая при этом облик бывшей:

— Наверное я был не очень хорош для Оксаны, мам, и она сделала то, что сделала, — мама будто в параллельной реальности, ее взгляд стеклянный

— Она нашла другого, в таких ситуациях всегда виноваты оба, женщина она как татуировка на коже и где она будет красоваться зависит от щедрости души, — потираю переносицу, вспоминая сколько лет я носил это в себе

— Расставаясь с любимыми, в любом случае получаешь шрам на сердце как у себя, так и у женщины это не проходит бесследно, это жизнь, — мама немного приходит в себя, смотрит на меня внимательно, но ничего не говорит.

В ее глазах я читаю вопрос почему же я не сказал ей ничего?

И наверное же знает ответ, я всегда берег ее чувства и лишний раз не желая расстраивать много раз не договаривал, где-то смягчал острые углы.

Когда мама немного приходит в себя от полученной информации, начинает расспрашивать про Айлин. Теперь, когда она осознала, что мой выбор это не какая-то там провинциалка, на которых мама вешает "клише" проблемных женщин, она более сдержанна в формулировках и осторожна в суждениях.

Вкратце рассказываю последовательно о том, что оказывается способен любить, а уж что все произойдет так стремительно для самого странно. но точно обозначаю, что Айлин поселилась в моем сердце и я ничего не могу с этим поделать.

Сообщаю, что сегодня Айлин выписывают из больницы, и я собираюсь поехать туда, говорю, что опаздываю, мама понимающе кивает, начинает собираться.

Провожая матушку, не замечаю, что в коридоре лежит литература которую я изучаю по настоянию Руслана Ибрагимовича, пока мама не делает акцент на увиденном:

— Сынок что это? — мама берет в руки одну из приобретенных мною книг и внимательно рассматривает, сканирую взглядом картинку.

А я ругаю себя, потому что не убрал на полку с книгами покупки, так как вчера вернулся поздно

— Мама я иногда читаю про разные конфессии в просветительских целях

— Ты ведь…, - сразу прерываю ее не давая продолжить, обнимаю ее, добавляя:

— Все хорошо, мам, я позвоню вечером, не переживай, у меня хорошо

Хватит ей на сегодня новостей. Исходя из того, что больше я не слышу комментариев про Оксану, думаю отношение ее к моей бывшей изменилось и мама понимает что из себя на самом деле представляет девушка, которая понятия не имеет, что такое любовь и настоящие чувства.

Закрывая дверь за мамой чувствую себя странно, мама будто в душу залезла своим взглядом.

Мои мысли возвращаются к Айлин, собираюсь мобильно. Не знаю смогу ли обнять ее, учитывая наличие родственников, главное что моя девочка будет знать, что я ждал ее возвращения.

И потом Руслан Ибрагимович обещал мне оставить ее на практике под мою ответственность, после того, как я аргументировал свое позицию тем, что когда Айлин будет занята делом, и, возможно, не будет снова погружаться в собственные воспоминания. Уверен, что практика поможет быстрее вернуться к нормальной жизни.

Сам же думаю, что так хоть я смогу видеть ее каждый день и совершенно точно никаких запретов на поцелуи

Глава 23

Егор

Подъезжаю к больнице, думая что в палате, наверняка, полно родственников, Айлин выписали и единственное, что возможно это перекинуться взглядами.

(window.adrunTag = window.adrunTag || []).push({v: 1, el: 'adrun-4-390', c: 4, b: 390})

Иду по коридору и к моему удивлению никакого ажиотажа нет, около палаты дежурит охрана.

Уточняю могу ли пройти внутрь. Охрана в лице крупного парня под два метра роста, смотря прямо перед собой невозмутимо сообщает:

— Не было распоряжений.

Начинаю думать, что подружка ошиблась, Айлин не сегодня выписывают, что-то изменилось, вокруг все тихо.

Иду в регистратуру и прошу позвать лечащего врача.

Медсестра вызывает доктора, который едва появившись, сразу же задает вопрос:

— Вы родственник девушки? — меня начинают злить его вопросы и то как он рассматривает меня своим взглядом.

— Я будущий муж, сегодня Айлин должны выписать я бы хотел побыть с ней некоторое время, узнать о ее состоянии, — то, как врач отрешенно смотрит в пол, не выдавая никаких эмоций, выводит из себя, хочется схватить этого доктора и сильно встряхнуть, но стараясь сохранять самообладание, не орать в ответ, спокойно слушаю:

— К сожалению ничем не могу вам помочь, всю информацию о вашей будущей жене я могу сообщить ее родственникам, по закону я не имею право разглашать состояние пациентки третим лицам, у нас договор, девушка под охраной, — про себя думаю что там за состояние, что я пройти не могу, совсем ее за душевнобольную держат?!

Не звоню Руслану, не потому что не хочу просить его о чем-то, а потому что понимаю, что способен решить этот вопрос с доктором без угроз. Беру себя в руки, понимая что не стоит вступать в конфликт с человеком, который занимается лечением Айлин, спокойно вытаскиваю купюры, уверенно кладу их в карман белого халата, поясняя:

— Я вас понимаю, и очень рад, что уровень безопасности в вашей больнице высокий, — врач какое-то время смотрит, потом поворачивается, жестом приглашая пройти с ним, поясняя:

— Сегодня вечером мы выписываем пациентку — я внимательно слушаю о состоянии Айлин, о работе психолога, еще какие-то препараты которые ей выписали, чтобы она могла засыпать без проблем. Пока слушаю набор рекомендаций и оценочных суждение относительно ее здоровья, первое что приходит в голову, все ей выпишут я бы сразу выкинул, ей этот арсенал таблеток не нужен, она молодая и сильная девчонка, чтобы сидеть на препаратах в таком возрасте. Уверен, что поддержка и любовь родных и близких куда важнее.

У самой палаты два здоровенных "шкафа", минутами ранее стоявшие насмерть, теперь отступают, молча отходят в сторону. Я же уверенно следую за врачом.

То что я вижу заставляет меня остановится: набираю в легкие воздух, пытаюсь успокоиться.

Передо мной очень странная картина: Айлин сидит на краешке кровати, смотрит в одну точку раскачивая корпус тела будто маятник.

На ней свободный свитер крупной вязки, спортивные штаны, волосы распущены, взгляд отстраненный. Она не сразу реагирует на вошедших гостей.

— Оставьте нас, я ненадолго, — наклоняюсь к доктору, говорю намеренно не громко, не желая нарушать тишину палаты, не разрушая привычную тишину, кожей чувствую насколько ей тут плохо. Врач торопливо выходит, закрывая за собой дверь.

Когда Айлин наконец-то поднимает голову и смотрит прямо на меня, первое что бросается в глаза это опухшие заплаканные глаза. Она похудела. Лицо бледное, щеки впалые.

Несколько секунд она остается неподвижной, а потом ее начинает трясти.

Не понимаю, в какой именно момент оказываюсь рядом, помню только, что она прижимается всем телом, словно котенок дышит мне в ворот рубашки.

В этот момент, я думаю лишь о том, что еще никогда не был в такой ситуации, потому что в данный момент действую на голых инстинктах делаю какие-то действия, не понимая, как люди себя ведут в подобных ситуациях, что говорят?

Прижимая к себе хрупкое тело Айлин, начинаю понимать Руслана Ибрагимовича, когда он говорил что Айлин не та какой я ее запомнил.