Рубикон - Павел Раста

Россию). Ярчайшим примером служит то, что за взятку местному чиновнику ушлые представители русского Императора фактически смогли получить целую Маньчжурию и город Харбин. Кроме того, цинское правительство предпринимало колоссальные «национальные проекты», которые, теоретически, должны были приносить пользу, но практически становились почвой для немыслимого воровства и распила средств, просто добивавшего экономику. Пример: постройка Хугуанских железных дорог, которые мыслились, как большое благо для инфраструктуры страны, но из-за коррупции легли на неё таким непосильным ярмом, что это даже привело к восстанию. Лично мне это, отчего-то, сильно напоминает пресловутую «Сочинскую олимпиаду», а так же только надвигающийся чемпионат мира по футболу 2018 года, который вполне может её затмить. А знаете, каким образом выходило из положения гениальное цинское правительство? Брало кредиты у «международных организаций». На очень знакомых нам условиях и под очень знакомый нам процент. И всё это сочеталось с крайней степенью бесправия простого народа. Тут вообще добавить нечего.

II. Империя Цин была этнической Химерой. Правда, в отличие от той юной Химеры, которую сейчас возводят власти РФ (и описанную в 9 главе этой книги), цинская Химера была старой и заслуженной. Власть в цинском Китае принадлежала небольшому, но крайне агрессивному национальному меньшинству — маньчжурам. И это меньшинство, по всем законам Химеры, всячески подавляло и угнетало этнических китайцев (ханьцев). Население Поднебесной вполне определённо делилось по национальному признаку. Причём, делилось на первый и десятый сорт. К примеру, любой полицейский мог взять и обезглавить ханьского прохожего просто так, в демонстрационных целях (такие случаи фиксировались британскими миссионерами). А чего церемониться, они же ханьцы? Быдло серое, безответное. И это в сочетании с тем, что как раз тогда ханьцы переживали период бурного национального пробуждения. В результате чего Синьхайская революция носила ярко выраженный национально-освободительный характер.

III. В связи со всем перечисленным Синьхайская революция походила на грядущую Русскую Революцию ещё и характером неразрешимых противоречий, её породивших. Сочетание национального и классового угнетения делало её и национальной, и социалистической одновременно. Кстати говоря, именно непонимание этого факта, в конечном итоге, весьма печально сказалось на судьбе очень многих китайских революционных сообществ, включая и партию «Гоминьдан».

Ну, так что, коллеги, вы по-прежнему не находите сходства? Но это только предыстория. Так сказать, прелюдия. О самой же Синьхайской революции и о том, каким образом этот сценарий может реализоваться в России, я буду вам рассказывать в лицах.

Персона № 1. Императрица ЦЫ СИ.

Многолетняя фактическая правительница цинского Китая и одна из самых отвратительных фигур в его истории. Некоторые историки, правда, утверждают, что она была не так плоха и её сделали чем-то вроде сперва идеологического, а потом и исторического «козла отпущения» за все накопившиеся проблемы. Но таких единицы. Подавляющее же большинство экспертов и материкового Китая, и Тайваня сходятся в том, что именно её правление подкосило Империю Цин.

У власти она стояла достаточно долго, придя к ней в результате подковёрного дворцового переворота. При абсолютной бездарности, недальновидности и убогости в качестве государственного деятеля она отличалась такими качествами, как удивительная цепкость, звериное чутьё, непревзойдённость в интригах и коварство. А при этом ещё невероятная жадность, властолюбие и дикое самодурство провинциального барина. Она уничтожала всех, кто мог хотя бы потенциально угрожать её власти. Да, собственная власть — это единственное, что её по-настоящему заботило. И в итоге вокруг неё (а значит и на политическом Олимпе цинского Китая) остались только две категории деятелей: бездарные лизоблюды и ловкие интриганы. О благе государства из них не думал никто. Да она этого и не требовала. Личная преданность ей — вот всё, что нужно было от чиновников.

В результате коррупция, и так являвшаяся для Китая чем-то вроде древней традиции, выросла до масштабов, абсолютно несовместимых с жизнью страны. Знаете, кого она мне напоминает? Бориса Николаевича Ельцина. А ведь сходство-то действительно разительное. Тем более с учётом того, что рычаги власти при Цы Си были полностью захвачены жадной и коррумпированной семьёй этой бывшей императорской наложницы. Да уж, действительно, ничто в этом мире не ново.

При них обоих страна действительно была доведена до ручки. А те, кто пришёл вслед за ними, не смогли и, главное, не захотели изменить что-либо всерьёз.

Кстати, о них.

Персона № 2. Великий князь ЧУНЬ.

Так же известный как Айсиньгёро Цзайфэн. Регент Империи.

Его малолетний сын Пу И был посажен на трон Поднебесной по воле умиравшей Цы Си. Что лишний раз доказывает её крайнюю бездарность и бесконечное самодурство. В той ситуации, в какую уже тогда скатывалась страна, сажать на трон ребёнка было просто чудовищной глупостью и безответственностью. Но китайский Борис Николаевич в юбке остался верен себе и на смертном одре.

Что можно сказать о принце Чуне? Я бы сказал, что представлял он из себя несколько улучшенный вариант Путина. Улучшенный не в плане таланта (здесь они идут на равных), а в плане искренности. По-моему мнению, он на самом деле пытался хоть что-то изменить в умиравшем цинском Китае. Объявлял о каких-то громких инициативах, крупных проектах, раздавал обещания. Но в итоге при нём выходило всё так же, как при Владимире Владимировиче: менять что-либо принципиально Чунь не желал. Он искренне верил, что Империю Цин может спасти и косметический ремонт. При этом метался между разными бюрократическими кланами, одаривая то тех, то других. Он так же, как и Путин, был выдвиженцем «семьи», и точно так же очень быстро стал ею ненавидим за свои попытки перераспределения сил во власти. Вокруг него даже сгруппировались некие «патриотически настроенные» чиновники. Хотя и это тоже был весьма специфичный патриотизм, малопонятный народу.

Вот только всё это было абсолютно тщетно. Потому, что любая серьёзная инициатива, начатая им, подвергалась тотальному саботажу всесильной цинской бюрократии. И это при том, что инициативы его были, воистину, косметическими. Принц Чунь был плотью от плоти той системы, во главе которой стоял. Он был точно таким же цинским чиновником, как и все остальные. А к чему такие представители системной бюрократии склонны меньше всего? К изменению системы. Им это просто не нужно. Им и так хорошо живётся. В их мирке всё нормально. И какой-либо дальновидностью они тоже не отличались никогда. Кто-то очень метко про них заметил, что даже сидя на дрезине, несущейся в пропасть, они не сделают ничего, чтоб это предотвратить, а будут заняты только делёжкой власти и денег, будут вылукивать свои мелкие, сиюминутные выгоды. Они просто не умеют мыслить иными категориями. И весь отпущенный ему срок у власти (чуть менее трёх лет) принц Чунь занимался именно этим. А вместе с ним и весь цинский режим.

Между тем неразрешимые противоречия в Китае продолжали копиться, пока 10 октября 1911 года не полыхнули адским пламенем в казармах сапёрного батальона города Учан.

И как всегда началось всё с сущей мелочи. Надо сказать, что порядки в китайской армии той поры несколько отличались от привычных нам. Если у наших солдат принято сдавать оружие в оружейную комнату, то у китайцев было принято сдавать только боеприпасы, а с винтовками солдаты не расставались. И в тот вечер проверяющий сержант недоглядел. Банально зевнул и позволил солдату пронести в казарму один патрон. Всего один. Единственный патрон, решивший всё. Сначала солдаты застрелили и обезоружили дежурного офицера, потом захватили арсенал, потом к ним примкнуло несколько пехотных полков и артиллерийский дивизион. А уже к утру 12 октября в руках восставших было всё трёхградье Ухань, административный центр ключевой провинции Хубэй. Беспорядки в цинской армии не были новостью. Но в этот раз произошло неожиданное: внезапно к восставшим начали примыкать толпы народа. Ухань была промышленным центром оружейного и порохового производства, так что с вооружением этих добровольцев никаких проблем не возникло. И из искры возгорелось пламя…

После этого революцию было уже не остановить. И тут на сцену вышли те, кто и должен был стать той самой партией революционного субъекта.

Персона № 3.

СУНЬ ЯТСЕН.

Первый лидер Синьхайской революции, посмертно получивший титул «Отец нации».

Суня можно назвать, своего рода, китайским нацдемом умеренного толка. Он был сторонникам «европейского выбора», президентской и парламентской формы правления, выборной демократии западного образца и прочих подобных прелестей. Кроме того, он отнюдь не возражал против «предоставления большей автономии провинциям». В общем, в наличии у него был полный джентльменский набор соответствующей революционной фракции.