Кузнец человеческих судеб - Юлия Алейникова

Тимофей бросился к дверям, потом передумал и побежал одеваться, затем снова передумал и кинулся искать телефон. Яна не отвечала. Точнее, телефон абонента был выключен или находился вне зоны действия сети.

Больше метаться Максимов не стал, а сел в прихожей на край тумбочки и задумался, потом быстро оделся, выключил везде свет и вышел из квартиры.

Яна с прямой спиной и плотно сжатыми губами сидела на диване. Слезы текли у нее по лицу. Она никогда не была обидчивой, излишне впечатлительной, капризной или избалованной. Она не понимала, почему так бурно и глупо реагирует на вполне типичный и объяснимый мужской поступок. Да, он задержался, да, он не позвонил, да, он забыл, что она сидит целый день одна в его квартире, что она, в конце концов, элементарно голодна. Ну и что с того? Это вполне объяснимо, он ей не родственник, не нянька, и так он слишком много уделяет ей времени. В конце концов, он обычный мужчина. Чего она от него хочет?

– Немного внимания. Простого человеческого внимания, – всхлипнув, сама себе ответила вслух Яна.

Сперва она все ждала, что он одумается, все поймет и придет извиняться. Но время шло, ничего не происходило, и она поняла, что ничего он не поймет и никаких извинений не будет.

Ей становилось все противнее, все тоскливей, и наконец она не выдержала. Встав с дивана, девушка взяла свою сумку и, стараясь не шуметь, вышла в прихожую. В квартире было темно и тихо. Максимов уже спал. Да и чего удивляться, часы показывали начало второго. Не зажигая света и стараясь не шуметь, Яна быстро обулась, взяла в руки пальто, сумку и тихо прикрыла за собой входную дверь. Замок коротко щелкнул. Все. С нее хватит этой благотворительности. Спасибо, сыта по горло. Так как-нибудь проживет.

Девушка накинула пальто, спустилась вниз на один пролет и вызвала такси. Через полчаса она была уже дома.

В подъезд Тимофей попал без проблем, с одним из жильцов. Наверх он бежал, перепрыгивая через две ступеньки.

Пока он, как последний идиот, готовил завтрак, пока собирался, пока ехал, время незаметно подкралось к десяти. Во сколько бы от него ни сбежала Сорокина, она должна была уже выспаться. Главное, чтобы она была. Только бы она была! Эту мысль Тимофей гнал от себя всю дорогу до ее дома, убеждая себя, что ничего случиться с ней не могло. Не могло! – вдалбливал он себе, в душе понимая, что это вовсе не так. Добравшись до нужной двери, не переводя дыхания, вжал хлипкую кнопку дверного звонка и, услышав за дверью резкий неприятный трезвон, не убрал пальца, а продолжал давить, пока из-за двери не послышалось холодное, неприветливое «кто там?».

– Это я, Тимофей! Яна, откройте! – Он почувствовал, как от облегчения у него ослабели руки, он счастливо улыбнулся, даже прикрыл блаженно глаза.

– Зачем? – раздалось из-за двери, и мужчина мгновенно пришел в себя.

Когда он торопился к Сорокиной, он в глубине души был готов ко всему, хотя и не признавался в этом даже себе. Найти ее истекающей кровью в подъезде. Убитой, раненой, покалеченной, живой и здоровой, обиженной, сердитой, любой. Не ожидал он только вот этого «зачем».

– Яна, я хотел поговорить, я…

– Со мной все в порядке. Я жива, у меня все есть, я не буду выходить из дома, пока вы не закончите свое расследование, – проговорила девушка прежним отчужденным голосом, в следующую секунду он услышал, как тихонько хлопнула внутренняя дверь.

Говорить было больше не о чем. Тимофей постоял еще минуту и, развернувшись, медленно пошел вниз по лестнице. Впервые в жизни он осознал выражение «обухом по голове». Вот так это, оказывается, бывает, размышлял он, автоматически идя к машине, на Янины окна он взглянуть не посмел.

Всю дорогу до офиса Тимофей просто рулил, никаких мыслей, кроме как «ну куда прешь?» или «елки, надо было налево свернуть» и тому подобных, в его голове не возникало, а войдя в свой кабинет, он немедленно занялся текущими делами.

Но сосредоточенность на деле продлилась недолго. В памяти Максимова все чаще всплывала закрытая дверь. Сухое «зачем» и его постыдное отступление. Потом в голову полезли сцены вчерашнего вечера. Его глупое сидение у себя в комнате, растекшаяся лужа под пакетами и тихое Янино бегство. И даже рабочие звонки и разговоры с коллегами не могли отвлечь его от этих воспоминаний.

Обедать он не пошел. Не хотелось. И это притом, что он сегодня не завтракал и за весь день выпил лишь чашку кофе с окаменелыми от срока давности сухариками.

Тимофея мучила совесть. Теперь он окончательно забыл собственные обиды и смотрел на случившееся Яниными глазами. На сердце было тяжело, на душе противно.

Мама всегда внушала ему, что мужик должен оставаться мужиком в любой ситуации. Права женщина или нет, он всегда должен оставаться мужчиной и брать на себя ответственность за случившееся. Яна была права, и от этого ему становилось еще тяжелее.

Он должен извиниться, твердо решил Тимофей. И не просто извиниться, а так, чтобы Яна поняла и приняла его извинения. Звонить ей он даже не пытался. Все равно не ответит, а сердить ее лишний раз ему не хотелось. Но он еще утром отправил к ее дому машину со своим сотрудником, для подстраховки.

И вот теперь Тимофей размышлял, уместны ли будут в данной ситуации цветы и как еще можно усилить впечатление. Не серенады же ей под окнами петь? Это уж совсем из другой оперы. Может, письмо по электронке отправить с подробными объяснениями, а уж вечером самому явиться? Да, так и надо сделать, обрадовался он светлой идее. Сейчас письмо, а вечером цветы. Дарить женщине цветы уместно в любой ситуации.

Тимофей открыл почту, но с мыслями собраться не успел, отвлек телефонный звонок.

Александра, прочел Максимов на дисплее имя абонента.

Утро у Саши выдалось замечательное. Она выспалась, позавтракала, позвонила Чистикову, который вместо нее второй день искал свидетелей по делу Огородниковой, видевших Рогутского возле ее дома в день убийства. А потом погрузилась в разработку коварных планов по завоеванию Тимофея.

Во-первых, она позвонила Яне. С соперницами лучше дружить, во всяком случае, до поры до времени. И, прикинувшись наивной овцой, поболтала пару минут о тяготах домашнего заточения, возможных перспективах и версиях и ненароком выяснила, что Яна сбежала от Максимова. Выяснив все подробности, Саша едва в голос не завопила от радости. С трудом дождавшись, пока повесит трубку, девушка прошлась колесом по комнате и издала победный вопль. Сорокина оказалась законченной лохушкой. Сашка избавилась от нее за один вечер. Теперь стоило проработать дальнейшую стратегию завоевания, а точнее, завлекания Тимофея. Только действовать нужно осторожно и продуманно. Никаких резких движений, чтобы не спугнуть. Но встретиться нужно непременно сегодня. Только вот какой повод придумать? Магазины не подойдут.

И Сашка всерьез задумалась.

Сказать, что заболела? Пришлет врача. Соврать, что надо навестить больную родственницу, предложит послать родителей. Просто пригласить в гости? Слишком очевидно. Думала девушка долго, чуть мозг не сломала, но светлая идея ее все же посетила.

– И попробуй отказаться! – с торжествующей улыбкой проговорила Сашка, набирая номер Тимофея.

– Да, Александра, добрый день. – Ее звонок удивительным образом подействовал на Максимова. Тяжесть вины если и не исчезла, то стала заметно легче, а в воздухе словно запахло яблочными слойками. – Как поживаете?

– Спасибо, прекрасно! – бодро и весело ответила девушка, ведь она должна ассоциироваться у Тимофея только с приятными эмоциями.

– Рад слышать, – улыбнулся впервые за утро он.

– Надеюсь, у вас тоже все хорошо? Расследование движется? – продолжала светскую беседу Саша, и Максимов в ее вопросах не усмотрел никакого давления.

– Потихоньку. Материал собирается и анализируется. Но выводы делать пока рано, – неопределенно пояснил он.

– Здорово. А я к вам посоветоваться. Понимаете, совершенно из головы выпало из-за всех этих событий, – извиняясь, произнесла девушка.

– Что случилось?

– Понимаете, я к зубному на сегодня записана, вспомнила об этом, только когда эсэмэс с напоминанием увидела. Мне несколько дней назад лекарство в зуб положили, и теперь кровь из носу надо идти постоянную пломбу ставить, иначе зуб пропадет, – расстроенным голосом рассказывала Саша. – И перенести нельзя, потому как сегодня и так предельный срок и не пойти невозможно. Может, мне с мамой сходить? Или с подругой?

Тимофей задумался. Поход к врачу был совсем некстати. И перенести нельзя, и с матерью отпускать рискованно, тем более с подругой, учитывая специфические методы убийцы. И к Яне сегодня обязательно надо заехать, и желательно без опозданий, не позже семи, иначе она обидится еще больше, приняв это за очередной знак невнимания. Что же делать?