Елена, любовь моя, Елена! - Лючано Де Крешенцо

– Ты пришла сюда ради меня? Чтобы повидаться со мной? – спросил Леонтий, охваченный волнением. – О любимая! Я тебя обожаю!

Юноша готов был тут же сжать Экто в объятиях, целовать и миловать, но удержался, опасаясь обратить на себя внимание окружающих.

– Ради тебя и ради Поликсены, – уточнила Экто. – Моя подруга просила напомнить тебе о твоем давнем обещании.

– Экто, любовь моя, я уже говорил об этом с Ахиллом, но он сказал, что сейчас не время для такого рода встреч.

– Как раз самое время, – заверила его Экто. – И знай, что Ахилл и Поликсена уже виделись семь ночей тому назад и, к взаимной радости, предавались любви.

– Так зачем же делать из меня посланца, если они и так встречаются где и когда им угодно? – не без раздражения спросил Леонтий.

Экто же, не обращая внимания на его слова, продолжала настаивать:

– Поликсена хочет передать Ахиллу, что она принимает его предложение и согласна выйти на него замуж. Все уже готово для брачной церемонии. Ты сам приведешь Ахилла к оракулу Аполлона Фимбрского в первую ночь полнолуния.

– Замуж? За Ахилла? Но ведь война…

– Благодаря этому браку войне как раз и можно будет положить конец, – успокоила его Экто. – Ну, а теперь, мой юный друг, я должна вернуться в Трою: мне и впрямь слишком опасно оставаться среди ахейцев.

– Елена, любовь моя, Елена! – закричал Леонтий, но удержать ее не смог. Женщина исчезла в толпе.

Юноша в отчаянии бросился за ней, перевернул на бегу повозку, доверху нагруженную арбузами, и сбил с ног десяток оборванцев. Он звал Экто, громко выкрикивая имя любимой, но так и не сумел ее отыскать. Она растворилась в толпе, словно мираж в пустыне.

Выбившись из сил, едва переводя дух, Леонтий остановился. Он еще надеялся, что Экто сама вдруг появится перед ним, но тут голос Терсита вернул его к реальности:

– Что ты здесь делаешь, о юный Леонтий, возвышаясь среди арбузов, словно мраморная колонна?

– А? Что? – отозвался Леонтий, ничего не понимая.

– У меня для тебя важные новости, – сказал колченогий.

– Важные новости? – механически переспросил Леонтий.

– Помнишь, я говорил тебе об одном фригийском торговце, который отправился в Эфес? Так вот, сегодня я его встретил, и он рассказал мне всю правду о твоем отце.

– О моем отце?! – воскликнул юноша, приходя наконец в себя. – О, молю тебя, мой добрый Терсит, говори же скорее, назови имя его убийцы!

– Дело обстоит вовсе не так, как ты думаешь, – охладил его пыл Терсит. – Я расскажу тебе обо всем спокойно сегодня у Телония. Вечерком, когда сядет солнце. Жди и надейся. Мы придем вместе с фригийцем и выпьем вместе медового вина.

– Но скажи хоть что-нибудь сейчас… – взмолился Леонтий.

– Сейчас не могу, меня ждут другие дела, – отрезал Терсит и тоже исчез в рыночной толчее, совсем как несколькими минутами раньше исчезла Экто.

Между тем Ахилл совершил еще один славный подвиг: покончил с эфиопом Мемноном – последним союзником троянцев, вступившим в войну после гибели Гектора. Мифологи рассказывают, что этот Мемнон был красивейшим из всех смертных. А за сходство с Пелидом и за мужество в битвах его прозвали «черным Ахиллом». Мемнон командовал войском, состоявшим из двух тысяч пеших эфиопов и сусианцев и двухсот боевых колесниц. Выступив на стороне Трои, он сразу учинил такое побоище, что войско Приама подошло к самым ахейским судам и едва не подожгло их. Его единственная ошибка заключалась, пожалуй, в том, что он убил Антилоха, сына Нестора, и последнего близкого друга Ахилла. Как и в случае с Патроклом, мстительный Пелид, узнав о гибели Антилоха, с бешеной яростью обрушился на вражеские порядки и стал искать встречи с эфиопским вождем.

Нечего и говорить, что поединок героев был поистине эпическим еще и потому, что обоим помогали их божественные бессмертные матери – Фетида и богиня утренней зари Эос. Зевс, увидев, что воины схватились за оружие, взвесил их судьбы на своих золотых весах. Все стало ясно: черный должен погибнуть.

У Мемнона было копье о двух наконечниках, что позволяло втыкать его в землю всякий раз, когда оно становилось помехой в бою. Таким образом, Мемнон обладал большей свободой движений. Ахилл был менее хитер, зато более агрессивен в рукопашном бою. В тот день, ослепленный жаждой мести, он, низко пригнув голову, бросился на противника и, стащив его с колесницы, мечом срубил ему голову.

Эос потребовала для сына таких пышных похорон, чтобы они навсегда запомнились смертным, и Зевс сделал все, чтобы ее требование было выполнено. Овидий рассказывает, что когда тело героя горело на костре, хлопья сажи, смешавшись с дымом, превратились в хищных птиц.[98] Птицы эти, получившие название мемнонид, разделившись на две стаи, набрасывались друг на друга и замертво падали в огонь. По мнению других авторов, женщины, влюбленные в Мемнона, так долго оплакивали своего кумира, что Зевс, не выдержав, превратил их в цесарок.

Жаждавшие встречи с Терситом Леонтий и Гемонид справедливо решили, что найти его можно скорее всего в стане мирмидонцев: такую блестящую победу Ахилла его солдаты, конечно же, должны были отметить, а одержимый духом противоречия Терсит не мог упустить удобного случая, чтобы не развенчать героя. И действительно, едва Пелид появился под зеленым навесом, чтобы сорвать причитавшуюся ему по праву порцию аплодисментов, как рядом с ним все увидели лысый череп колченогого.

– Ну какой же ты молодец, о сын Пелея! – насмешливо воскликнул Терсит, усаживаясь в первом ряду. – Тебя так и распирает от гордыни! Пожалуй, придется расширить выкованные Гефестом доспехи – до того наш герой напыжился!

– Что ты хочешь сказать, вошь несчастная? – спросил, позеленев от злости, Ахилл. – Я сражался и одержал победу! – воскликнул он, надвигаясь на Терсита. – Тебе никогда так не сражаться и не побеждать, ибо единственное, на что ты способен, – это обливать помоями героев!

– Я ничего плохого не имею в виду, о Пелид, – невозмутимо продолжал урод, – хочу только напомнить ахейцам – пусть они потом долгими зимними вечерами рассказывают об этом своим детям, – что ты не только убил в бою отважного Мемнона, но еще и изнасиловал несчастную мертвую женщину – царицу амазонок Пенфесилею. Ну, а если это, по-твоему, геройский поступок, можешь им похваляться. Но я бы на твоем месте помалкивал!

Лучше бы Терситу не вспоминать о Пенфесилее! Ахилл, рассвирепев, нанес ему удар такой силы, что несчастный упал, словно молнией пораженный. Тщетно Гемонид и другие доброхоты пытались вернуть его к жизни: Терсит умер мгновенно, а вместе с ним умерла и великая надежда Леонтия услышать правду об исчезновении Неопула.