Император полночного берега - Вольф Белов

– Ну и чего они ждут от меня? – все так же равнодушно спросил Нокатотос.

– Командиры легионов собираются на совет. Они хотят видеть своего императора.

– Раньше им мое присутствие не требовалось, – заметил император. – Военные вопросы они привыкли решать без меня.

– Положение слишком тяжелое.

Император отступил в темноту, почти наощупь нашел кресло и опустился в него. Советник остался стоять в круге света от масляного светильника.

– Я устал, – из темноты послышался тяжелый вздох императора. – Я очень устал. Мне нечего сказать командирам легионов.

– Страна нуждается в повелителе, – сказал Метоннес.

– Страны уже нет, – глухо отозвался Нокатотос. – Ногара погибла. Нет уже и самих ногаров, их поглотили варвары. Ногары… Ты когда-нибудь читал хроники нашей империи, советник? Знаю, что нет. Когда-то мы назывались – накии, ногарами нас прозвали северные варвары. Мы проявили слабость, утратили свое имя и сами начали называть Наккату Ногарой. Ныне истинные накии остались лишь там, в Наккате – Старой Ногаре. Там, где Тень…

Метоннес насторожился.

– Мой император, к чему сказаны эти слова? – недоуменно спросил он.

– Боги оставили нас, – с горечью произнес Нокатотос. – Кровопролитие, голод и мор охватили все побережье. Мы вымираем. В мире осталась лишь одна могучая сила – Тень. Может быть, предки напрасно устрашились ее владычества? Может быть, напрасно были положены сотни тысяч жизней во имя сохранения старой веры, в угоду светлым богам?

Советник похолодел.

– Мой повелитель, о чем ты говоришь?! – воскликнул он, не в силах скрыть свое негодование.

Во тьме зала над креслом, где сидел император, Метоннесу почудился силуэт паука.

– Я говорю о том, что мы всего лишь люди, а люди слабы, – ответил император. – Хишимеры приняли одного из богов Тени, и царство их процветает. Мы же изо всех сил цепляемся за старую веру, воюем со всем миром, но сами обречены на погибель. Уже сто лет войска империи пытаются выбить морагов с побережья, а они все там же, захватывают и разрушают наши города, и их становится все больше и больше. Наших прежних богов уже нет с нами, мы молимся в пустоту.

Император замолчал.

– Что мне сказать совету? – осторожно спросил советник.

– Пусть легионы забирают села, – неожиданно жестко распорядился император. – А Кадай отдать наемникам.

– Что ты имеешь в виду, повелитель? – опешил Метоннес.

– Иногда ты утрачиваешь свою сообразительность, советник, – недовольно заметил император. – Для солдат полно добычи в городах и селах. Пусть это их успокоит.

– Но народ?.. – растерянно пробормотал Метоннес. – Это же наши города, наши села…

– В нынешнее время предпочтительней потерять крестьян, чем солдат, – ответил император. – Ступай. Оставь меня.

По тону его голоса советник понял, что император начинает гневаться. Опасаясь вызвать приступ ярости у повелителя, Метоннес предпочел не возражать правителю Ногары и покинул зал храмовой библиотеки.

У центрального входа в храм Метоннеса поджидал капитан одного из столичных легионов в сопровождении отряда воинов. Сам он не решился сопровождать советника внутрь храма и предстать перед своим повелителем. Потеряв дочь, Нокатотос стал чересчур вспыльчив и непредсказуем.

– Что сказал император? – поинтересовался капитан.

– Кажется, скоро нам потребуется другой император, – ответил Метоннес, забираясь в колесницу.

* * *

Лесными тропами Аррелий вывел товарищей на опушку полуночных лесов. По пути к ним присоединились еще несколько десятков смельчаков, в том числе и из соседних племен, и в степь вышел отряд в сотню пеших воинов.

– В прошлом походе я потерял коня, – посетовал Аррелий. – Надеюсь, нынче в бою удастся раздобыть себе гиппариона.

– Двух, – сердито поправила его Минессис.

– Ну да, двух, – охотно согласился Аррелий.

– Зачем тебе конь, тем более два? – с усмешкой спросил Аммат. – Ты сам себя с трудом можешь прокормить. Как я успел заметить, гиппарионы для арамеев – разорительная роскошь.

– Раньше я мог себе это позволить, – возразил Аррелий. – Правда, раньше в моем доме было меньше ртов.

Он бросил многозначительный взгляд на Минессис. Заметив это, ногарка вспыхнула от возмущения.

– Ты хочешь сказать, что я тебя объедаю?! – негодующе вскричала женщина. – Ты!.. Негодяй, мерзавец, подонок, грязный дикарь, неумытый крестьянин!..

Удары ее кулаков градом посыпались на спину Аррелия. Тот, втянув голову в плечи, безропотно сносил побои, впрочем, не такие уж чувствительные, и лишь ухмылялся. Его товарищи расхохотались.

– Смотри, Аррелий, врагов еще не видно, а раненым уже можешь стать! – крикнул один из арамеев.

– Ничего, шрамы украшают настоящего мужчину, – хохотнул другой. – Особенно те, что оставлены женщинами.

Аммат покачал головой и с улыбкой спросил Аррелия:

– Почему тебе так нравится дразнить свою женщину?

– Чем больше она двигается, тем меньше толстеет, – смеясь ответил тот, за что получил от Минессис пинок коленом под зад.

Арамеи снова расхохотались.

Лишь Хорруг оставался мрачно-сосредоточенным. Бросив взгляд на Торония, шедшего рядом, он спросил:

– Почему ты пошел с нами?

– Потому, что ты позвал, – просто ответил великан.

– Не сомневаешься в успехе?

– Не сомневаюсь в тебе, парень. Иначе шел бы сейчас в другую сторону.

Тороний неожиданно остановился и указал вперед:

– Смотрите!

Арамеи остановились, вглядываясь вдаль. Над степью клубами поднималась пыль, а вскоре на горизонте появилась черная масса, надвигавшаяся с полудня.

– Хишимеры, – произнес Хорруг.

– Сколько их тут? – с тревогой спросил один из воинов, оглядывая из-под ладони вражеское войско, надвигавшееся из степи.

– Тысяч двадцать, не меньше, – спокойно ответил Тороний.

Арамеи притихли. То, что сперва многим представлялось простым походом, вроде обычных набегов на степные поселения, сейчас казалось самоубийством.

– Чего задрожали?! – зло спросил Аррелий, почувствовав волнение товарищей. – Думали одним своим видом хишимеров распугать? Это вам не крестьян грабить.

Сзади послышался гул от топота множества копыт. Воины обернулись, некоторые обнажили клинки, решив, что это хишимерские разъезды зашли с тыла.

Опасения оказались напрасными. Со стороны леса к отряду приближались две сотни всадников арамеев.

– Наши, – узнал их Аррелий.

– Только нас все равно ничтожно мало против хишимеров, – заметил Тороний.

– Ты же не думаешь, что я действительно настолько безумен, чтобы бросаться в бой? – произнес Хорруг.

– Надеюсь на это, – кивнул Тороний.

(adsbygoogle = window.adsbygoogle || []).push({});