The Cold War: A New History - Джон Льюис Гэддис

дерзость тайных операций заставили Кеннана спустя годы признать, что рекомендация их проведения была "самой большой ошибкой, которую я когда-либо совершал".

Мало кто из чиновников администраций Трумэна и Эйзенхауэра разделял эту точку зрения. Для них вопрос был прост: Советский Союз с первых дней большевистской революции занимался шпионажем, финансировал "подставные" организации, подрывал иностранные правительства и стремился контролировать умы. При этом не соблюдались никакие моральные и правовые ограничения. Как отмечалось в 1950 г. в сверхсекретном документе NSC-68, посвященном стратегии национальной безопасности, "Кремль может выбирать любые средства, которые целесообразно использовать для осуществления своего основного замысла". Основным автором этого документа был Пол Нитце, преемник Кеннана на посту директора штаба планирования политики Госдепартамента. По мнению Нитце, свободные общества, столкнувшись с подобной опасностью, должны будут отбросить свои ценности, чтобы защитить себя:

Целостность нашей системы не будет поставлена под угрозу никакими мерами, открытыми или скрытыми, насильственными или ненасильственными, которые служат целям срыва кремлевского замысла, и необходимость вести себя так, чтобы подтверждать наши ценности не только словом, но и делом, не запрещает таких мер, если только они должным образом рассчитаны для этой цели и не являются настолько чрезмерными или ошибочными, чтобы сделать нас врагами народа вместо злых людей, поработивших его.

Главной целью СНБ-68 было обоснование необходимости "гибкого реагирования": стратегии ответа на агрессию, где бы она ни происходила, без расширения конфликта или отхода от него. Эйзенхауэр отказался от такого подхода из-за его дороговизны, сделав ставку на угрозу ядерного возмездия. Но он и последующие президенты вплоть до Никсона сохранили мнение, наиболее четко сформулированное в СНБ-68, что правовые и моральные ограничения, ограничивающие действия правительства внутри страны, не должны действовать в мире в целом: в этой более широкой сфере Соединенные Штаты должны быть свободны действовать так же, как и их противники.

Мы столкнулись с непримиримым врагом, чьей целью является мировое господство", - говорилось в "Докладе Дулиттла", строго засекреченной оценке секретных операций ЦРУ, сделанной в 1954 году. "В такой игре не существует правил. До сих пор приемлемые нормы человеческого поведения не действуют". Эйзенхауэр согласился с этим. "Я пришел к выводу, что некоторые из наших традиционных представлений о международном спорте едва ли применимы в той трясине, в которой сейчас барахтается мир", - писал он в частном порядке в 1955 году. "Правда, честь, справедливость, уважение к другим, свобода для всех - проблема в том, как сохранить их... когда нам противостоят люди, которые презирают... эти ценности. Я верю, что мы можем это сделать, - и здесь он подчеркнул свои слова, - но мы не должны путать эти ценности с простыми процедурами, даже если эти последние, возможно, когда-то имели почти статус моральных понятий".

И вот холодная война превратила американских лидеров в макиавеллистов. Столкнувшись со "столькими нехорошими людьми", они решили "научиться уметь не быть хорошими" и использовать это умение или не использовать его, по выражению великого итальянского циника и патриота, "в зависимости от необходимости".

 

III.

В докладе Дулиттла говорилось, что американскому народу, возможно, придется "ознакомиться с этой в корне отвратительной философией, понять и поддержать ее". Но ни одна администрация, начиная с Эйзенхауэра и заканчивая Никсоном, не пыталась публично оправдать обучение "не быть хорошим". Причины были очевидны: тайные операции вряд ли могли оставаться тайными, если бы они открыто обсуждались, а отступления от "доселе приемлемых норм человеческого поведения" было бы легко объяснить в обществе, все еще твердо приверженном верховенству закона. Возникшее молчание отложило, но не решило вопрос о том, как примирить макиавеллистскую практику с конституционным принципом подотчетности - перед Конгрессом, СМИ или обществом в целом. В результате американцы постепенно познакомились с "отвратительной философией", которую их лидеры считали необходимой для ведения холодной войны, хотя и не так, как они предполагали.

По мере увеличения масштабов и частоты проведения тайных операций становилось все труднее сохранять "правдоподобную отрицаемость".Слухи об американской причастности к переворотам в Иране и Гватемале начали циркулировать практически сразу, и хотя они не получили официального подтверждения в течение многих лет, в то время они были достаточно убедительными, чтобы придать ЦРУ огласку, которой оно не хотело, в то время они были достаточно убедительны, чтобы придать ЦРУ нежелательную для него огласку. К концу 1950-х годов в Латинской Америке и на Ближнем Востоке за ней закрепилась почти мифическая репутация инструмента, с помощью которого Соединенные Штаты могут свергать неугодные им правительства, когда им этого захочется.

Последствия в обоих регионах оказались дорогостоящими. В Карибском бассейне свержение Арбенса невольно послужило толчком к развитию коммунизма: возмущенные тем, что произошло в Гватемале, Фидель Кастро, Че Гевара и их сторонники решили освободить Кубу от влияния Вашингтона и превратить ее в марксистско-ленинское государство. Когда после захвата власти в 1959 году C.I.A. попыталась свергнуть их, она потерпела грандиозную неудачу. Неудачная высадка в заливе Свиней в апреле 1961 г. раскрыла самую масштабную тайную операцию, которую Агентство когда-либо пыталось осуществить, унизила только что пришедшую к власти администрацию Кеннеди, укрепила отношения между Москвой и Гаваной и привела в движение череду событий, которые через полтора года поставят мир на грань ядерной войны.

Тем временем шах Ирана, возвращенный к власти американцами в 1953 г., укреплял все более репрессивный режим, от которого Вашингтон не мог отказаться. И снова хвост вилял собакой, связывая США с авторитарным лидером, единственным достоинством которого было то, что он поддерживал порядок, обеспечивал поступление нефти, закупал американское оружие и был надежным антикоммунистом. К 1979 г. иранцы были настолько сыты по горло, что свергли шаха, осудили США за его поддержку и установили у власти аятоллу Рухоллу Хомейни - первое в мире радикально исламистское правительство.

Не все операции C.I.A. заканчивались так плохо. В апреле 1956 г. одна из самых успешных из них была разоблачена в буквальном смысле слова, когда русские пригласили репортеров осмотреть построенный Агентством тоннель, протянувшийся из Западного Берлина на треть мили в Восточный, по которому оно более года перехватывало советскую и восточногерманскую кабельную и телефонную связь. Однако этот ранний пример прослушивания вызвал в США скорее похвалу, чем критику: общая реакция была такова, что это именно то, чем должны заниматься американские шпионы. Через два месяца ЦРУ организовало публикацию выдержек из секретной речи Хрущева, осуждавшей Сталина на XX съезде партии. Полученный через польские и израильские источники, этот секретный документ также не вызвал особых опасений, несмотря на то, что он подпитал волнения, которые привели к почти восстанию в Польше и реальному восстанию в Венгрии в конце того же