Старцы и предсказатели Оптиной пустыни - Елена Филякова

Первое восторженное впечатление от природы в Оптиной пустыни Николай Тихонов сохранил на всю жизнь. Он вообще был склонен коллекционировать впечатления. Больше всего его потрясли цветы – «словно в раю».

В то время приема у старца Амвросия ждали неделями – столько желающих было посоветоваться с ним. Но Николая старец принял сразу же и беседовал с ним два часа. О чем была их беседа, Николай никому никогда не открывал, но навсегда остался в Оптиной.

В унисон праздничному настроению от первой встречи с Оптиной Николаю дали и первое послушание – ухаживать за цветами. Следующее послушание было серьезнее – его назначили пономарем. Со вторым послушанием Николай справлялся с трудом, медленно привыкая к строгому уставу. Утреня в скиту начиналась около часа ночи, а он должен был первым прийти в собор, подготовить алтарь к богослужению. Николай часто опаздывал и ходил с заспанными глазами. Монахи постоянно жаловались на него старцу Амвросию, но тот всегда отвечал: «Подождите, Николка проспится, всем пригодится».

У Николая был красивый сильный голос, и одно время он пел на клиросе. Но, по преданию, однажды испугался, что его, как и всех хороших певчих, заберут из скита в монастырь, и стал фальшивить. Его поселили в келью, дверь которой выходила в сторону церкви. Здесь он прожил почти двадцать пять лет, не разговаривая ни с кем из монахов. По важным случаям ходил к отцу Амвросию, которого считал своим старцем, и к отцу Анатолию – своему духовному отцу.

3 апреля 1876 года Николай был пострижен в рясофор, а 14 марта 1887 года – в мантию. При монашеском постриге ему было дано имя Нектарий в честь преподобного Нектария Киево-Печерского. «Целый год после этого я словно крылышки за плечами чувствовал…» – даже в старости с улыбкой вспоминал старец Нектарий.

После пострига отец Нектарий и вовсе перестал выходить из кельи. Несколько лет окна его кельи были заклеены синей бумагой.

Двадцать пять лет затворничества – срок не малый. Все это время отец Нектарий не только молился и читал духовную литературу, хотя и ставил всю жизнь Священное Писание выше всех других книг. Он учился. То ли благословение оптинских старцев помогло, то ли одарен был отец Нектарий сверх меры, но факт остается фактом: он вышел из затвора высокообразованным человеком. В будущем, став старцем, он поражал искушенную русскую интеллигенцию широтой и глубиной познаний в математике, философии, истории, географии, литературе. Он знал латынь и свободно говорил по-французски. С удовольствием беседовал о последних достижениях науки и техники, интересовался авиацией, говорил, что она – завоевание гения человеческого. И на удивленные вопросы посетителей: «Где ж вы, батюшка, окончили университет?» – всегда отвечал: «Вся наша мудрость от Писания…» Кстати, ссылаясь на Священное Писание, он приводил примеры с такими деталями, как будто сам был участником тех событий.

Пришел к отцу Нектарию один посетитель и покаялся, что никак не может поверить, что на земле был потоп, как это описано в Библии. Тогда старец рассказал ему о данных геологии, которые свидетельствуют о потопе, о том, что на самых высоких горах в песке находят раковины и другие остатки морского дна. Человек ушел от старца успокоенным.

«Я к научности приникаю», – говорил отец Нектарий.

Однажды были у него семинаристы с преподавателем – пришли за «полезным словом». Отец Нектарий посоветовал им жить и учиться так, чтобы ученость не мешала благочестию, а благочестие учености.

Отец Нектарий любил повторять, что «Бог – центр круга, а люди – радиусы. При приближении к центру они сближаются между собой».

В 1912 году отец Нектарий имел длительную беседу с Владимиром Быковым, известным русским спиритом и оккультистом. И не только поразил московскую знаменитость своими познаниями о гипнозе, спиритизме и психологии оккультистов, но и предсказал его будущее. Эта беседа круто изменила жизнь Быкова.

– Науки приближают человека к истинному знанию, однако глубина его не подвластна человеческому разуму, – повторял отец Нектарий.

Кроме наук отец Нектарий серьезно занимался живописью, брал уроки у художника-иеромонаха Даниила, в миру академика Болотова. Разбирался в поэзии, любил Пушкина. Интересовался музыкой. Рассказывали, что одно время у него был граммофон, но потом духовное начальство запретило ему слушать пластинки.

Однажды в Оптину пришло требование откомандировать одного иеромонаха во флот для кругосветного путешествия. Архимандрит предложил это назначение отцу Нектарию, и того охватило острое желание путешествовать, увидеть дальние страны. Впервые в жизни он забыл, что все в Оптиной делается по благословению старца. И когда перед отъездом отец Нектарий зашел за напутственным благословением к старцу Иосифу, тот не благословил. Так и остался отец Нектарий в Оптиной. В последующие годы он не раз повторял, что для монаха есть только два выхода из кельи – в храм да в могилу.

После затвора отец Нектарий получил благословение на подвиг юродства. Наверное, с этого времени начались его предсказания, странные и малопонятные поначалу, как и его поступки. Отец Нектарий стал носить яркие кофты поверх подрясника и цветные платки. Во время трапезы мог все блюда слить в одну тарелку. Нарушал монастырский устав, лакомясь с посетителями любимым молочным шоколадом. Или начинал играть с фонариком, включая и выключая его, приговаривая: «А я молнию поймал». А то соберет мелких камушков, стеклышек, бумажек, сложит в шкафчик и показывает: «Это мой музей». Как тут не вспомнить, что после закрытия Оптиной в скиту устроили музей и дом отдыха? Случалось, накинет рваный халатик и ходит по скиту, сверкая босыми пятками. Блажь или пророчество? В 1920 годы многие студенты и служащие ходили в подобном виде: в пальто, надетом на нижнее белье. А перед революцией старец Нектарий стал носить красный бант на груди.

Он любил игрушки. У него была птичка-свистулька, в которую он заставлял дуть взрослых людей, приходивших с пустыми горестями. Были детские книжки, волчок, машинки: трамвай, автомобиль. Одного из своих духовных детей он как-то попросил привезти ему игрушечную модель аэроплана.

«А мы – малы…»

«Я в новоначалии, я учусь…» – всю жизнь повторял отец Нектарий.

Когда в 1913 году в Оптиной избирали старца, отец Нектарий на собрание не пошел: «И без меня выберут кого надо». Выбрали, действительно, кого надо, – его самого. За отцом Нектарием послали. Он пришел: одна нога в туфле, другая в валенке.

Архимандрит ему торжественно:

– Батюшка, вас избрали духовником нашей обители и старцем.

– Нет, отцы и братья! – решительно отказался Нектарий.

Тогда архимандрит отбросил торжественность и просто сказал:

– Отец Нектарий, прими послушание.

Отказаться от послушания отец Нектарий не мог. Но три дня проплакал. Позже он признавался, что уже предвидел и разгром Оптиной, и тюрьму, и высылку. И не хотел брать все это на себя. Однако выбора у него уже не было. Так он стал старцем.

Многие считали его великим старцем, приравнивали к отцу Амвросию. Сам он великим старцем себя никогда не признавал, говоря так: «Некоторые меня ищут как старца, а я, как бы вам сказать, все равно как пирожок без начинки». Или: «Как могу я быть наследником прежних старцев? Я слаб и немощен. У них благодать была целыми караваями, а у меня – ломтик». Про старца Амвросия говорил: «Это был небесный человек или земной ангел, а я едва лишь поддерживаю славу старчества». Старец Нектарий жил в хибарке старца Амвросия, это позволяло ему отнекиваться, что посетители приходят, собственно, к батюшке Амвросию в его келью, и пусть хибарка говорит вместо него.

Уже будучи опытным духовным наставником, отец Нектарий искренне признавался: «Я наистарейший в обители летами, а наименьший по добродетели» или: «Я мравий, ползаю по земле и вижу все выбоины и ямы, а братия очень высоко, до облаков подымается». В скиту у отца Нектария был кот, который во всем его слушался. Может быть, этот кот напоминал ему короткое детство, когда у него «кроме маменьки и кота никого не было». Отец Нектарий говорил: «Старец Герасим Иорданский был великий старец, потому у него был лев. А мы малы – у нас кот».

Как ни прибеднялся отец Нектарий, а духовными дарами Господь его не обидел. Как и все старцы Оптиной, отец Нектарий читал свою обширную корреспонденцию, не вскрывая писем. Интересные воспоминания оставил Василий Шустин, будущий священник: «В один из моих приездов в Оптину пустынь я видел, как отец Нектарий читал запечатанные письма. Он вышел ко мне с полученными письмами, которых было штук 50, и, не распечатывая, стал их разбирать. Одни письма он откладывал со словами: „Сюда надо ответ дать, а эти письма, благодарственные, можно без ответа оставить". Он их не читал, он видел их содержание. Некоторые из них он благословлял, а некоторые и целовал, а два письма, как бы случайно, дал моей жене и говорит: „Вот, прочти их вслух. Это будет полезно"». Одно из писем было от девушки, которая полюбила священника-обновленца, старого знакомого Шустиных. Он так увлек ее своими зажигательными проповедями, что она бросила все свои занятия.