Не просто лучший друг - Юлия Оайдер

премьера шоу его сестры. Почему-то сразу вспоминается гравировка на ручке – может быть это его сестры?

– Вячеслав Олегович, сейчас, когда закончим, я верну вам вашу ручку, – говорю я, протирая перчатки влажными салфетками, когда мы заканчиваем с перевязкой лапы одной из собак. – Спасибо, что одолжили, очень выручили.

– Можешь не торопиться, Староста, – мило улыбается мужчина. – Я тебе доверяю.

– Это чей-то подарок? – не выдерживаю и все же спрашиваю я. – Гравировка, я обратила на нее внимание.

Во взгляде Райского вспыхивает неведомый мне огонек и он улыбается еще шире, сражая красотой своей улыбки. Вот ведь чудеса, когда-то мне и правда нравилась его улыбка, она выделяла его на фоне всех остальных преподавателей, делала ближе, желанней, а уж его внимание вообще было радостью! Но сейчас слишком многое изменилось. Его улыбка так и осталась неимоверно лучезарной и радующей глаз, но былого трепета от нее я не испытываю. И внимание его напрягает… Не то, все не то!

– Да, это подарок от близкого человека, – отвечает Вячеслав Олегович.

Хочу спросить, почему же там написано “К”, но вопрос может показаться совсем бестактным, так что я молча направляюсь к следующей клетке. Там сидит маленькая черная собачонка с белыми пятнышками, ее в прошлое мое дежурство не было. Она забивается в самый угол вольера и поджимает хвост, глядя на нас огромными испуганными глазами.

– Это новенький, да? – спрашиваю я у Райского, хотя быть может он и не знает ничего.

– Да, сказали что вчера спасли от пьяных подростков прямо у ворот приюта, они избивали ее и разбили бутылку об спину, – морщится Райский и подходит к собаке первым. – Вообще, бить собаку – себя не уважать, – произносит мужчина и на миг поворачивается ко мне, смотрит в глаза, словно ожидая реакции.

– Согласна. У меня папа так всегда говорил, – киваю я и подхожу к напуганному животному. – Больно не будет, не бойся меня… Я просто посмотрю твою ранку на спине… Зачем вот сняла повязку? – приговариваю я так, будто она меня понимать должна. Хотя я в это и правда верю.

Кое-как нам удается сделать собаке новую повязку и, дав ей напоследок лекарство с вкусняшкой, мы покидаем линию собак. С кошками ситуация немного сложнее, потому что каждую из них приходится доставать из клетки специальными толстыми перчатками, нести на металлический стол, стоящий неподалеку, и надевать в “смирительный мешок”, из которого кошка уже не сможет укусить меня или поцарапать.

Заканчиваю последнюю перевязку и обработку ран у огромного черного кота, как слышу хлопок ворот и голос Глеба:

– Куда нести мешки?

– В ангар, давай у входа пока поставим? – отвечает хозяйка приюта.

Вытягиваюсь “по струнке” и даже отступаю от Райского на шаг, потому что мне кажется, что он стоит слишком близко ко мне. Сердце непроизвольно ускоряет свой бег и я опасливо поглядываю в сторону ворот, где вот-вот должен появиться Глеб.

– Глеб Богов – твой друг? – неожиданно спрашивает Вячеслав Олегович.

Друг. Что он имеет, говоря это слово? Ненадолго я даже подвисаю, пытаясь соорудить из разбегающихся мыслей нормальный ответ, но это у меня все равно не получается.

“Вы дружите?” – иногда спрашивала меня мама, но в этой фразе подразумевала не дружбу, а именно отношения. У взрослых людей почему-то в лексиконе отсутствует выражение “вы встречаетесь” или “вы в отношениях”, а Райский… Что он имел в виду в своем вопросе и какого ответа ждал?

– Можешь не отвечать, я понял, – задорно усмехается мужчина, чем еще больше вгоняет меня в краску.

Что именно от там понял?

– Хороший вроде бы парень, не шалопай, жаль только ленивый, – говорит Райский и стряхивает со своих треников налипшее сено. – Думаю, что без тебя бы он даже первый курс не закончил. Не позволяй ему сидеть на твоей шее и списывать, потому что сначала он будет использовать твои знания и лекции, а потом будет просто использовать тебя.

– Он не такой, – качаю головой я. – Мы с ним с детства вместе. Он не из тех, кто будет использовать людей…

– Кто? – перебивает меня подошедший Глеб.

Парень показательно обнимает меня со спины за талию и, притянув к себе, целует в щеку. Он смотрит на Райского с вызовом, из чего я делаю вывод, что эти объятия больше для него, нежели для меня. А еще, кажется, Глеб слышал наш разговор, вопрос только в том, как много он услышал.

– Здравствуйте, Вячеслав Олегович, – здоровается Глеб и поворачивается ко мне. – Так кто не из тех, что будет использовать людей?

Значит, он все же слышал достаточно.

– Речь шла о вас, Богов, – неожиданно усмехается Райский. – И о вашей выгодной дружбе со старостой группы. Хочется верить, что ваши успехи в учебе – это ваши успехи, а не Златы.

– С чего такие сомнения в моих успехах? – отвечает Глеб и его голос звучит очень грозно.

– За годы работы в университете я всякое повидал, – говорит Райский и нервно поправляет свою бейсболку.

Пытаюсь отойти в сторону и ненавязчиво утянуть за собой Глеба, но парень сопротивляется и даже не думает двигаться с места. Он завелся, его очень сильно задели слова преподавателя и, пока в разговоре не будет поставлена жирная точка, он не уйдет.

– Например? – приподнимает брови Глеб. – Вы на что-то намекаете?

Не знаю, как себя вести в этой ситуации, растерянно стою и переминаюсь с ноги на ногу. Глеб – мой парень и, делать замечание ему и портить этим с ним отношения я не хочу, а Райский – преподаватель, которому мне еще предстоит сдавать его предмет. Боже, как же сложно все!

– Например… Ну, например, как самоуверенные парни начинают общение с умненькими девушками только ради своих успехов в учебе, – спокойно отвечает Вячеслав Олегович, глядя то на меня, то на Глеба. – А когда для парня заканчивается выгода от этого общения – оно обрывается, так же как и успехи умненькой девочки идут под откос из-за несчастной любви…

– Не нужно равнять меня под массы, – перебивает Райского парень. – И беспокоиться за Злату вам тоже не нужно.

Глеб с Вячеславом Олеговичем сверлят друг друга взглядом: первый – с неприкрытой злобой, аж желваки на скулах ходуном ходят, а второй с