Обмен мирами - Игорь Минаков

«Ну какой же я идиот, – подумал Омал. – Мог бы и раньше догадаться… Своими же дурацкими глазами видел, как взорвался его скафандр, когда каперы шли на абордаж… И Эд Гамильтон переглядывался с ним, как со старым знакомым…»

– Это ведь вы спасли нас тогда, на Венере, верно? – запинаясь, спросил Омал.

Уэйнбаум улыбнулся.

– Было дело, – проговорил он. – Пришлось вспомнить, что когда-то я был ведущим генным инженером «Биоконстракшн». Правда, без помощи мистера Гамильтона не обошлось – вы трое выглядели неважнецки…

– Значит, вы и в самом деле Первотворец?

– Звучит слишком напыщенно, вы не находите? – отозвался Уэйнбаум.

– Да, но… – смешался яхтовладелец, не зная, что на это сказать.

– Но для легенды в самый раз, – подхватил его собеседник. – Давайте уж обойдемся без титулов, мистер Мохо, мы не на императорском приеме.

– В таком случае зовите меня просто Омалом, мистер Уэйнбаум.

– А вы меня по-прежнему – Стенли.

Омал кивнул. В горле у него пересохло и слова застревали.

– Если уж стремиться к истине, – сказал Первотворец, – то все те, кого вы именуете Первотворцами, всего лишь писатели. Не в этом мире, а в другом. Понять это трудно, но необходимо. Там мы рабы материи, здесь мы ее боги. Там наше воображение творит только книги, а здесь – саму реальность. Отсюда эта путаница с датировкой археологических находок, о которой вам рассказывал мистер Бердо.

«Надо же, – подумал Омал, – и это ему известно…»

– Но для вас, Омал, путаница закончилась. Ваша история идет к финалу, – продолжал Уэйнбаум. – Скоро всем сестрам будет роздано по серьгам. И каждый получит по заслугам. Никакого чуда здесь нет. Таковы непреложные законы сюжета. Всегда случается только то, что должно случиться, но иногда автор вправе спросить у персонажа: какой из нескольких вариантов финала ему больше по вкусу?

– И какие… варианты предложите мне вы? – спросил Омал, стараясь не стучать зубами от волнения и священного ужаса.

– Вы можете остаться в теле Джо Бастера, – сказал Первотворец. – А можете вернуть свое.

– Как вернуть? Прямо здесь? Без камеры? – удивился Омал.

Уэйнбаум ослепительно улыбнулся – словно грозовой разряд сверкнул. Омал даже зажмурился.

– Да, здесь, – сказал Первотворец. – А чему вы, собственно, удивляетесь, Омал? Вы ведь не удивляетесь, что яхта вот уже несколько часов в свободном полете и тем не менее мы с вами нормально сидим в креслах, а не болтаемся в невесомости?

– Не обратил внимания, – пробормотал Омал. – А ведь в самом деле…

– Но это сейчас не самое важное, – продолжал старший помощник. – Гораздо важнее, чтобы главные действующие лица определились с выбором.

– Погодите-погодите, – пробормотал яхто-владелец. – Я, кажется, начинаю понимать… Так, значит, мисс Брэкетт и мистер Каттнер…

– И мистер Янг – тоже, – продолжил Уэйнбаум. – Все они сейчас беседуют с вашими друзьями и даже недругами. Мисс Брэкетт приходится нелегко. Мистер Бастер, ваш контрагент, крепкий орешек. Каттнеру выпало говорить с Артуром Бердо и профессором Строссом. И я не берусь предсказать результат их общения. Самая приятная миссия досталась Янгу. Полагаю, мисс Би давно уже определилась со своим выбором, кто ей милее – вы или Алекс Бор?

Сердце Омала готово было выпрыгнуть из грудной клетки. Тесно ему было там.

– Вы считаете, что она… – начал было яхто-владелец.

Уэйнбаум предупредительно воздел светлую ладонь.

– Не будем забегать вперед, Омал, – сказал он.

– А капитан, мистер Саймак, он тоже… один из вас?

– В каком-то смысле, – ответил старший помощник. – Максимилиан Саймак, правнук нашего старого товарища Клиффорда, но он слишком молод для… гм, для Первотворца… По сути, Макс еще мальчишка. Да, да, не удивляйтесь, Омал, кому, как не вам, знать, что внешность бывает обманчива… Однако мы несколько уклонились от темы. Итак, Омал, какой финал для вас предпочтительнее?

Омал Мохо ответил сразу:

– Я хотел бы вернуться в собственное тело… Пусть оно рыхлое, как непропеченное тесто, но оно мое… И потом, от меня самого должно зависеть, каким оно будет…

– Замечательный выбор, – тоном коммивояжера произнес Первотворец. – Будем надеяться, что ваше решение не вступит в конфликт с решением Джо Бастера. А что вы собираетесь делать дальше, Омал?

Теперь Омалу пришлось крепко призадуматься. Он даже хлебнул марсианского, которое, как известно, прочищает мозги не хуже венерианского снадобья. Хлебнул прямо из горлышка бутылки.

– На Земле меня не ждет ничего хорошего, – сказал он. – Я бы только хотел повидать маму. Попросить у нее прощения, ведь я виноват перед ней… Потом, я собираюсь сделать предложение мисс Би, если она не предпочтет мне другого. А после… Если честно, я не знаю, чем мне заняться после. В консалтинговую контору я больше не вернусь. Наверное, обоснуюсь на Марсе, придумаю себе занятие.

– Вы забыли, что у вас есть яхта и солидная доля оберонской добычи.

– Космическая яхта для меня непозволительная роскошь, – сказал Омал. – Я дарю ее своему экипажу.

– Что ж, благодарю за столь ценный дар, Омал, – проговорил Уэйнбаум. – Признаться, мы хотели ее у вас выкупить. Собственно, мы и сейчас готовы ее у вас выкупить. Нам для наших целей нужно не так уж и много элизиума. Вернее – цель у нас одна…

– Звезды!

– Угадали, – откликнулся Первотворец. – Хорош ли, плох ли мир Империи Солнца, но он уже состоялся, и нам больше нечего делать здесь.

– Догадаться было нетрудно, – проговорил Омал. – Ведь мистер Гамильтон сетовал на то, что люди не рискуют выбраться за пределы Солнечной системы.

– Да, да, – рассеянно покивал Первотворец, прислушиваясь к чему-то неслышимому. – Что ж, еще раз благодарю, Омал. Мне пора! – Великан поднялся, в один шаг достиг двери, пробормотав: – Не опоздать бы к последнему акту!

3

Омал хотел было встать, чтобы проводить гостя, но в глазах у него вдруг потемнело, стало трудно дышать, почудилось, что руки и ноги опутаны ремнями. Он рванулся и услышал:

– Немного терпения, мистер Мохо…

Ремни ослабли, Омал попытался подняться, но мышцы затекли, и он лишь слабо трепыхался.

– Скоро все пройдет, мистер Мохо, – продолжал тот же голос. Приятный голос, женский.

Темень перед глазами рассеялась. Он увидел покатый металлический потолок в шляпках заклепок, массивные цилиндры циклотронов. И лицо мисс Брэкетт, склонившееся над ним. В мышцы впились тысячи иголочек, Омал приподнял слабую руку и не узнал ее. Вернее – не сразу узнал. Когда-то эти тонкие и нежные, как у девушки, пальцы принадлежали ему, но ведь это было давно, в прошлой жизни и на другой планете. Куда, спрашивается, подевалась та могучая лапища, что бестрепетно сжимала рубчатую рукоять атомика и была готова в любой момент дать в зубы первому, подвернувшемуся под горячую руку?

– Ли, милая, – пробормотал он чужим – нет, на этот раз своим – голосом. – Я снова… я?..

– Да, мистер Мохо, – ответила штурман. – Обратный психообмен был осуществлен согласно обоюдному желанию участников сделки.

– Что ж, давно пора… – вздохнул Омал, прислушиваясь к ощущениям. Колено все еще побаливало. И зубы этот бродяга Бастер и не подумал лечить… Ма бахт, придется самому заниматься.

Мисс Брэкетт смотрела на него с кроткой, почти материнской улыбкой. Омалу же глядеть на нее было трудно: то ли его слепил потолочный светильник у нее над головой, то ли сияние исходило от самой мисс Брэкетт.

– Ли… мисс Брэкетт, – сказал Омал, – могу я задать вам личный вопрос?

– Сколько мне лет?

Омал смутился. Он не собирался спрашивать именно в такой категорической форме, но…

– Я понимаю, что дамам не принято задавать такие вопросы, – пробормотал он.

– Проблема не в этом, мистер Мохо, – отозвалась штурман. – Какую бы, даже самую невероятную цифру я вам ни назвала, она не будет подлинной.

– Выходит, – проговорил Омал, – Артур и в самом деле неправ… Лживая имперская пропаганда тут ни при чем…

– Легенды гораздо древнее любой пропаганды, – сказала мисс Брэкетт, – но моложе мифа… Однако нам пора идти, мистер Мохо, если вы хорошо себя чувствуете. Скоро оставаться в циклотронной может стать небезопасно.

Омал осторожно поднялся с ложемента, к которому был привязан.

И тут ожил интерком и возвестил голосом капитана Саймака:

– Вниманию экипажа и пассажиров! А также команды пиратского корабля! Объявляется стадвадцатиминутная готовность. На пятьдесят девятой секунде сто двадцатой минуты начнется не предусмотренная базовой технической документацией переконфигурация космической яхты «Тувия». В процессе переконфигурации участвуют все наличные запасы элизиума. Поэтому желающим получить свою долю предлагается немедленно заняться срочной погрузкой элизиума на борт барражира, который будет пристыкован к грузовому шлюзу «Тувии», как только его командир радирует согласие на стыковку. Внимание, начинаю обратный отсчет!