«Если», 2005 № 12 - Журнал «Если»

Машин не было. Тысячи людей растекались вширь, не разбирая дороги. Много позже я сообразил, что она всего лишь указывала направление. Шли стада некрупных мохнатых животных — пучеглазые головы одних были увенчаны закрученными рогами, а другие, безрогие, трясли плоскими утолщениями вместо хвостов, скрипели повозки, запряженные цугом вьюками, дюжие носильщики несли паланкины на плечах. Я успел заметить еще детские головы, высовывающиеся из платков, привязанных к спинам родителей, но тут людская волна каравана поглотила нас.

Миновал второй месяц нашего бесконечного путешествия, и я уже не представлял себе, как мы будем жить вне каравана.

Когда мы очутились среди тысяч людей, меня, да и наших попутчиков из Райской Рыбалки, впервые увидевших такое обилие народа, обуял страх. В первые минуты после того, как нас втянуло в рыхлую, но вязкую плоть бредущей толпы, я лихорадочно пытался понять, почему эти люди с замотанными синими тряпками головами и лицами идут через пустыню, и еще — куда исчез караван машин?

Сориентировался быстро, сообразив, что никакой транспортной техники и в помине не было. Страх потерять друг друга среди людей и животных тоже быстро прошел. Бывшему городскому жителю, пусть и отвыкшему от скопления человеческой массы, все же легче заметить, что это не плотная толпа, готовая снести все на своем пути, а довольно-таки редкие потоки небольших групп людей, старавшихся держаться хотя и вместе, но все же на некоторой дистанции от таких же групп. Рыбакам с непривычки пришлось труднее. Они не отходили от нас ни на шаг, а одна из женщин предложила Леоноре с дочкой усесться на вьюка.

Постепенно начала проступать структура этой медленно ползущей орды. Оказалось, что в беспорядочных перемещениях юрких и, на первый взгляд, беспризорных ребятишек есть смысл — они разносили по группам, сообществам и племенам сплетни, слухи и, главное, распоряжения старшин. Но меня все больше беспокоило то, что вода иссякала быстрее, чем еда. Беспалый же не забивал себе голову такими заботами. Мало того, он лишь равнодушно кивнул, когда я заметил, что больших емкостей с водой ни у кого нет.

— Немного воды с собой только богатые паломники везут, — сказал он.

— Какие паломники? Разве это не торговцы с побережья? У вас что, в столице — религиозный центр?

— Не понимаю, о чем ты говоришь. Торговцы всегда идут вместе с паломниками, иначе никак.

— Хорошо, но воду откуда берут торговцы и паломники?

Беспалый искоса посмотрел на меня, словно решил, что я насмехаюсь над ним. Потом хитро прищурил глаза.

— Когда кончится ваша вода, я смогу утолить жажду твоей женщины и твоего ребенка. Но за это…

— Стоп! Мы вроде договорились, что никаких обязательств, никакого служения не будет.

— Договорились, — подозрительно легко согласился он. — Но мы можем договориться о найме. Мужчины помогают мне, если на нас нападут, твоя женщина готовит еду вместе с моими. Это помощь, а не услуга. Ты свободен отказаться от договора, и я свободен отказаться от договора. Найм, понимаешь — найм, а не услужение. У вас есть хороший боец, у меня вода.

Керби, узнав о предложении Саама, задумчиво покачал головой.

— Я не видел цистерн с водой, — сказал техник. — Но умирающих от жажды тоже нет. Пойду поговорю с людьми.

— Далеко не отходи, а то Лепс беспокоиться станет.

— Не станет. Видишь, он играет.

Лепс действительно играл с Катариной. Он на четвереньках быстро отползал в сторону, заставляя паломников шарахаться от него, а дочка бежала за ним и, когда догоняла, вспрыгивала на спину. Если бы еще она при этом смеялась, картина была бы идиллическая, но радостным смехом исходил только Лепс, и в какой-то миг его идиотское ржание показалось мне зловещим хохотом судьбы.

Мы шли медленно, изнуряюще медленно, находясь приблизительно в середине каравана. Группы не приближались друг к другу ближе чем на десять-пятнадцать метров. Это хорошо. Не представляю себе, как можно было бы долго идти, прижимаясь друг к другу.

Одни паломники вырывались немного вперед, но потом замедляли шаг, чтобы не потерять своих, другие брели, еле переставляя ноги. Некоторые группы постепенно смешались в голову каравана, другие — в конец, и со временем они могли поменяться местами. Несколько раз я замечал, как не дождавшись команды остановиться на отдых — а такая команда звучала три раза в день, — сильно уставшие люди ложились прямо на дорогу и засыпали, прикрывшись кошмой или куском ткани. Опасности, что их затопчут, не было — стада гнали поодаль от дороги, боязливые же вьюки не наступят на человека, если, конечно, увидят его.

Техник вернулся ближе к вечеру, когда уже смолкли протяжные крики, возвещавшие остановку на ночлег, а жаркий вечерний воздух перестало оглашать жалобное блеяние рогатых животных, которых резали прямо у костров.

Выглядел Керби очень довольным, а в руке у него был огромный кусок вареного мяса. Он плюхнулся на землю, весело оглядел выложенные на одеяло галеты и ополовиненную бутыль с водой и ловко нарезал мясо толстыми ломтями.

— Что бы вы без меня делали?! — в миллионный раз провозгласил он. — Я все узнал, все выяснил.

— Это съедобно? — спросила Леонора, придержав ручонку Катарины, которая цапнула было ломоть.

— Еще как! — воскликнул техник. — Знаете, что это за рогатые мохнатики? Это овцы, вот что!

— Я видела овец и баранов на картинках, — удивилась жена. — Они же вымерли. Разве они такие маленькие?

— Не знаю, какие они на картинках, а здесь они очень вкусные, — ухмыльнулся Керби. — С едой проблем не будет. С водой тоже. Со мной не пропадешь.

Баранина оказалась на удивление вкусной. Свежая, только что из котла, она показалась мне лучше любой еды, которую доводилось пробовать в последние времена. После того, как мы расправились с нежданным блюдом, Леонора спросила, почему на Айконе не разводили овец.

— Вроде бы разводили когда-то, но животные не прижились, — ответил я.

— Я думала, они огромные, выше деревьев. И с большими зубами.

— Это динозавры на Старой Земле были такие. На Айконе никто не встречал животных крупнее вьюков. Да и те не местные, их вроде вывели специально для переселенцев во времена Исхода.

— Может, они водились до того, как наши предки…

— Никаких следов местной фауны не осталось. Иначе я бы знал.

Мне приходилось иметь дело с охотниками за окаменелостями. Собиратели древностей высоко ценили такие находки. После того, как человек в незапамятные времена пришел на Айкон, от местной растительности немногое уцелело: отпечатки паутинообразных хвощей на осадочных породах, причудливо изогнутые раковины, какие-то мелкие насекомые, залитые окаменевшей смолой, и ни одной даже самой мелкой косточки.

(adsbygoogle = window.adsbygoogle || []).push({});