Заветными тропами славянских племен - Валерий Демин

Устные исторические свидетельства о стародавних временах (или, как их называл Пушкин, «преданья старины глубокой»), наподибие «Сказания о Словене и Русе», существовали у большинства славянских народов. Постепенно они стали записываться и включаться в хроники и летописные своды, призванные осветить историю того или иного народа, так казать ab ovo («от яйца»), то есть с исходного момента его зарождения. Безусловно, со временем устные этногенетические сказания такого рода не столько обрастали баснословными подробностями, сколько, наоборот, упрощались и превращались в устойчивые мифологемы. Сказанное относится и к праотцам-прародителям.

Например, в уже упоминавшейся «Великопольской хронике», составленной на основе древних устных первоисточников (наиболее ранний список ее латиноязычного текста относится к ХV веку) о происхождении трех братских славянских народов говорится следующее:

«В древних книгах пишут, что Паннония [Придунайская историческая область, в настоящее время в основном относящаяся к территории Венгрии. — В. Д.] является матерью и прародительницей всех славянских народов, „Пан“ же, согласно толкованию греков и славян, это тот, „кто всем владеет“. <…> Все господа называются „Пан“, вожди же войска называются „воеводами“; эти паннонцы, названные так от „Пан“, как говорят, ведут свое происхождение от Яна, потомка Яфета. Из них первым, как утверждают, был этот могучий Нимрод [библейский великан, инициатор строительства Вавилонской башни. — В. Д.], который впервые стал покорять людей, братьев своих и подчинять своему господству.

Итак, от этих паннонцев родились три брата, сыновья Пана, владыки паннонцев, из которых первенец имел имя Лех, второй — Рус, третий — Чех. Эти трое, умножась в роде, владели тремя королевствами: лехитов, русских и чехов… <…> У славян существует большое разнообразие в языках и в то же время они понимают друг друга, хотя в некоторых словах и в их произношении существуют, по-видимому, кое-какие различия. Языки эти берут начало от одного отца Слава [еще один праотец! — В. Д.], откуда и славяне. Они и до сих пор не перестают пользоваться этим именем, например, Томислав, Станислав, Янислав, Венцеслав и др. Утверждают, что от этого Слава произошел Нимрод. Нимрод по-славянски означает Немержа, что и понимается по-славянски как „Не мир“…»

Аналогичные сведения можно найти и у других авторов — в частности, у чешских хронистов. В ряде хроник указано и направление, откуда прибыли праотцы. Это — Балканы, точнее — Хорватия. В любом случае юг, а не север. Первоначальные миграции нерасчлененных индоевропейцев и прапредков славян происходили значительно раньше и в дошедших до нас письменных летописных источниках не отражены (за исключением библейской мифологемы послепотопного расселения народов).

О том, что славяне активно распространялись по различным евразийским направлениям свидетельствуют и открытия недавнего времени. Они принадлежат известному британскому историку Ховарду Риду и касаются — ни больше, ни меньше — самого символа раннего британского средневековья и любимого персонажа рыцарских легенд — короля Артура, хозяина знаменитого Круглого стола. Так вот, Ховард Рид установил, что Артур был славяно-русский князь, который во 2-м веке нашей эры вместе со своей дружиной, входившей в состав войска римского императора марка Аврелия, переправился с континента на Британские острова. До этого Артур являлся предводителем одного из южнорусских славянских племен, прославившегося своими высокими и белокурыми всадниками, наводившими ужас на степных конкурентов.

Кавалеристы Артура в качестве 8-тысячного (!) «варварского» вспомогательного отряда были взяты на имперскую службу, участвовали во многих сражениях, а после покорения (точнее — временного замирения) Британии остались на ее территории. Основными аргументами Ховарда Рида в пользу своей оригинальной гипотезы являются: введение в оборот ранее не публиковавшихся фрагментов поэмы Гальфрида Монмутского о короле Артуре, а также сравнительный анализ символики — из древних захоронений на территории России и на рисунках знамен, под которыми сражались воины легендарного Артура, в действительности — русского князя.

* * *

Вехи славянской истории 1-го тысячелетия новой эры неотделимы от обще мирового процесса. Лучше всего это понимали славянские летописцы, регулярно сверявшие свои хронографические записи с событиями, происходившими параллельно на Востоке и Западе и еще раньше — в библейские времена. И первым среди равных был отечественный историк № 1 — Нестор-летописец.

Нестор — не просто хронист, протокольно записывавший события. Он — и первостатейный русский писатель, и мыслитель высочайшего ранга, которого от начала до конца занимал вопрос о месте Руси в мировой истории. По существу Нестор — первый русский философ-космист. Вопрос, который ставит летописец, «Откуда есть пошла Русская земля» — не просто исторический и даже не историософский, это воистину вселенский вопрос: происхождение Земли русской неотделимо от происхождения всех племен и народов в библейском контексте истории мира и человека. Поражает и сама летописная концепция: не хроника или изложение событий, но — Повесть временных («времяньных») лет. Тем самым русская история предстает составной частью того общего временного процесса, где Время-Хронос — важнейший атрибут Космоса и выражает его движущее, текучее начало. Поразительно также удвоение времени в летописном заглавии: два синонима «время» и «лета» образуют динамичное и всеохватывающее словосочетание «временные лета», создающее эффект неисчерпаемого временного движения, даже — полета («лета» от слова «лететь», откуда — «полет»).

Безусловно, главная ценность Несторовой летописи состоит в том, что это основной (а во многих случаях — единственный) источник наших сведений о предыстории и ранней истории Руси. Начало русского народа и всего славянского племени автор «Повести временных лет» вел от сына легендарного библейского Ноя — Иафета, которому после потопа достались северные («полунощные») страны. Между прочим, если быть строго объективным и следовать букве и духу Начальной летописи, то так называемый потоп (а точнее, катастрофический катаклизм, который когда-то перетасовал языки и народы) и есть подлинная точка отсчета русской истории, ибо первые слова, начертанные летописцем, (после знаменитого зачина-вступления) — «по потопе», то есть «после потопа». И далее Нестор развертывает грандиозную, в духе библейских традиций, картину возникновения славяно-русского пестроцветия и распространенных в стародавние языческие времена традиций.

У других славянских народов в разные времена тоже были свои несторы. Так, родоначальником чешской историографии считается Козьма Пражский (ок. 1045–1125) (рис. 76). У поляков это — Галл Аноним (не позже начала XII века), названный так по причине полнейшего отсутствия сведений о его жизни. Сводную информацию о древнейшей польской истории, в том числе и на основе не дошедших до нас источников, дают также замечательная плеяда историков польского Возрождения — Ян Длугош (1415–1480), Мацей Меховский (1457–1523), Марцин Бельский (ок. 1495–1575), Мацей Стрыйковский (1547 — после 1582), а также цитированная выше анонимная Великопольская хроника. Множество летописцев фиксировали события в других славянских странах — Болгарии, Сербии, Хорватии, Словении и др.

Пересказывать стародавние летописные памятники — задача неблагодарная и абсолютно невыполнимая: во-первых, из-за необъятности материала, во-вторых, потому что пересказ первоисточника никогда не может быть лучше самого оригинала. И все же на одном из важнейших событий славянской истории и его освещении различными хронистами и летописцами хотелось бы остановиться более подробно. Речь идет об обретении восточными славянами письменности — той самой, на которой написана и напечатана настоящая книга. Грамоте слвяне разумели и раньше: грамотеи писали на латыни и по-гречески, имелось у них и свое письмо, про что прямо говорится в хрестоматийном трактате по истории славянской письменности, принадлежащем перу болгарского православного монаха (черноризца) Храбра и поименованному «Сказание о буквах (письменах)»:

«Ведь сперва славяне не имели букв, но читали и гадали с помощью черт и зарубок (резов) [выделено мной. — В. Д.], будучи язычниками. Когда же крестились, то пытались записывать славянскую речь римскими и греческими письменами без правил…»

(Перевод Д. Полывянного)

Да и в каноническом Житии Кирилла и Мефодия рассказывается, как в Херсонесе (Корсуни) Кириллу удалось найти Евангелие и Псалтирь, написанные русскими письменами, а также человека, говорившего этим языком. Беседуя с ним, будущий создатель славянской письменности научился русской речи и вскоре начал читать и объяснять найденные книги. Это поразительное известие!