Проклятие Ашарсы - Анна Гринь

— А дереву не больно? — выдохнула Эмма, нахмурив бровки и готовясь разрыдаться. — Если ради нас убили деревце…

— Нет, малышка, — покачала головой Кириа, с блаженным вздохом сбрасывая мокрые туфли. — Дерево не чувствует боли. Как только оно перестанет быть нужным, чары снимут и эти комнатки исчезнут.

Блаженно устроившись на стуле, на который была положена подушечка для мягкости, легарда тяжело вздохнула. Эмма с довольным видом устроилась на соседнем стуле. Алия, не позволяя себе расслабиться, сразу же занялась обустройством жилища, решив, что я буду жить на втором этаже. Охранники, не ожидавшие от девушки такой прыти, с обиженными лицами понесли сундуки наверх, оставляя за собой отпечатки грязных ботинок на светлой древесине полов.

— Устала? — спросил меня киашьяр, продолжая держать на руках.

Я только помотала головой, оглядываясь на фонарики. В домике тоже было интересно, но нет так, как там, под дождем.

— Хочешь посмотреть мастерские?

Мне ничего не оставалось, как радостно кивнуть. Эмма, Алия и Кириа одинаково удивленно проводили нас взглядами, не понимая, как я могла променять теплый и сухой домик на холодную сырость леса. Да я и сама не смогла бы это объяснить. Но питирин явно был со мной согласен, раз высунулся из-под пледа, с любопытством, не уступающим моему собственному, наблюдая за светильниками.

Рэнд молча направился в обход по настилам, унося меня куда-то в глубь леса, где деревья росли куда чаще, а дорожки между домиками вихляли то вверх, то вниз. Мне, естественно, было все равно на преодолеваемые легардом препятствия. Особенно с учетом того, что делал он это так легко и просто, словно неспешным шагом прогуливался по расчищенной каменной аллее.

Нашу дорогу освещали фонарики всех цветов радуги, форм и размеров. Некоторые представляли из себя что-то такое, чему я не могла даже названия придумать. Мастера-стеклодувы умудрялись не только изогнуть стеклянные стержни так, что голова шла кругом от попытки проследить за отдельно взятой «веточкой», но и каким-то образом окрасить само стекло тонкими полосками и крапинками. Но более всего меня поразили огоньки внутри этих светильников: по длинным разноцветным тоннелям таинственно и чарующе-медленно двигались крохотные бабочки. От каждого взмаха крыла на миг вспыхивала искорка, отражаясь в стекле, отчего танец бабочек сопровождал дождик из золотистых, зеленых и голубых звездочек, возникающих и исчезающих, как некая тайна.

— Здесь всегда так… темно? — Почему-то в этом месте совсем не хотелось говорить громко. Возможно от того, что деревня навевала ощущение сказки, а может просто потому, что сопроводив нас к домику, жители будто затаились по домам.

— Только в дождь, — пожал плечами киашьяр, взглядом сворачивая защиту. Дождь не закончился, но теперь это были редкие и мелкие капельки, способные напугать только питирина. Обнаружив около себя крохотную бусинку, завязшую в ворсинках шерстяного пледа, дракончик выпучил глазки и уцепил трофей передними лапками, а затем вдумчиво засунул его в рот. То ли вода ему так понравилась, то ли сам процесс, но синенький с довольным пыхтением выбрался из выреза платья и полез по моему плечу, выискивая новые капельки.

Рэнд завернул за очередное дерево, куда толще прежних, и неожиданно встал, вынудив меня оторваться от созерцания дракончика и фонарей. Дорожка заканчивалась перильцами, делавшими настил похожим на балкон. Чуть сбоку виднелась узкая, но добротная лестница, спиралью уходящая вниз, где творилось чудо!

В сравнении с созданием светильников, магия вдруг показалась мне грубой и уродливой поделкой пятилетнего ребенка. Как зачарованная, я затребовала поставить себя на ноги и, оперевшись на хлипкие перила, с упоением погрузилась в наблюдение за созданием очередного шедевра.

На полянке между деревьями была построена огромная печь, защищенная сверху и по бокам плоскими блинами щитов. Рядом с этим сооружением, боком стоял высокий, наголо бритый, но с узкой короткой бородкой легард, придерживая руками длинные металлический прут, который он то и дело прикладывал к губам, от чего крупный огненно-красный мыльный пузырь на противоположном конце раздувался все больше. Рядом с мужчиной замерли еще двое, какими-то пассами при помощи магии и подручных дощечек и палочек придавая шару нужную форму.

Через несколько минут мне стала понятна задумка, когда лысый легард окунул получившийся сосуд обратно в печь, а оттуда в какую-то труху. Извлеченная из трухи чаша оказалась вытянутой, с двойными стенками, несоприкасающимися между собой, с вкраплениями тонких извилистых дорожек от добавленного в стекло золота.

Легард с хитрой ухмылкой посмотрел вверх, словно давно заметил наше присутствие. Затем он дунул в чашу и подбросил ее вверх.

Не смотря на мои ожидания, она не упала обратно, а величественно воспарила, установившись на перилах и радуя глаз красно-желтыми языками пламени. Огонь, не смотря на небольшие размеры сосуда, в доли секунды нас согрел, хотя само стекло оказалось холодным.

— Это особенность всех таких изделий, — пояснил Рэнд, прикладывая мои пальцы к выгнутому боку. — Они греют, но не обжигают. Чем дальше ты стоишь, тем сильнее жар. В этих местах это особенно радует.

— Да уж! — согласно кивнула я, поплотнее закутавшись в одеяло и глядя на то, как дракончик с упоением крадется уже к чаше.

Не смотря на энтузиазм ответа, я меньше всего думала о холоде. Мало ли какие бывают трудности. Что там холод! В другом месте все было бы иначе, но не факт, что лучше!

Дракончик наконец добрался до огонька, кое-как взобрался на гладкий бок чаши и довольно ухнул в пламя. В первую секунду я сильно испугалась, но ни воплей, ни запаха жареного не последовало. Наоборот, питирин с упоением крутился волчком, прыгая на месте. Наблюдая за ним, даже начало казаться, что он чуть увеличился в размерах за эти несколько мгновений.

— Он будто подрос, — озвучил мои мысли киашьяр.

Я только растерянно кивнула, в то время как Рэнд словил мой подбородок двумя пальцами и заставил посмотреть себе в глаза. Уж не знаю, что он там хотел увидеть, потому как в голове не было ни единой мысли, а от его взгляда, внимательного и всепроникающего, даже дух перехватило.

Наверное, он тоже не понял, что произошло. Просто миг был такой или в чашу кроме пламени оказалось примешано какое-то колдовство, но поцелуй получился неожиданно для нас обоих.

Это был прохладный весенний день, убаюканный журчанием воды в ручье и стрекотней наглых кузнечиков, со вкусом теплого, нежно-сладкого меда, с горчинкой травы и ароматом клевера. Утопающе-затягивающее действо, которое не дает думать, не позволяет двигаться, отрывает от тела душу и уносит куда-то туда, вверх. И только прокатывающаяся по телу дрожь, которого вроде, как и нет, возвращает назад.

(adsbygoogle = window.adsbygoogle || []).push({});