Дом напротив - Алекс Хариди

– Что когда? Ты ни на секунду не можешь заткнуться. Помолчи, а?

И Калле замолчал. От стыда у него порозовели щеки, хотя он не понимал, в чём провинился. Ведь не в том же, что говорил, слушая музыку?

Но именно так и было. Джоэль и сам удивлялся тому, насколько вдруг важной стала для него эта запись. Сейчас он готов был простить Калле что угодно, только бы ему понравилась музыка. Музыка Джонатана.

Дверь открылась, и в комнату прямо в верхней одежде заглянула Хелена.

– Всем привет, – поздоровалась она. – Мне показалось, что наверху слышны голоса, но я почему-то не видела вашей обуви в прихожей.

Джоэль подвернул под себя босые ноги, однако Хелена смотрела не на него, а на Калле.

– Мальчики, хотите перекусить?

– Нет, спасибо, – отрезал Джоэль, но его мама лишь терпеливо улыбнулась.

– Я сейчас спрашиваю не тебя, а нашего гостя.

Нашего гостя.

Джоэль вздохнул, Калле неуверенно заёрзал на стуле.

– Спасибо, не нужно, – ответил он, хотя за весь день съел только половинку рыбной тефтельки и сейчас был жутко голодным.

– Нужно-нужно, – сказала Хелена. – Думаю, всем нам не помешает немного подкрепиться.

– Спасибо, я не голоден.

– Точно?

– Да.

– Ну тогда хотя бы по маленькому бутербродику, хорошо?

Калле опять неуверенно посмотрел на Джоэля.

– Да забери поскорее этого урода и скажи, когда он, наконец, свалит отсюда, – пробурчал Джоэль.

Хелена и Калле оба онемели. И Джоэль понял, что зашёл слишком далеко. Только почему он должен просить прощения, когда больше никто не собирается извиняться? Эти двое сами навязались на его голову, хотя он чётко и ясно дал понять, что хочет, чтобы его оставили в покое.

Повисла долгая гнетущая тишина; Хелена и Калле в замешательстве смотрели на Джоэля, который сидел, пристально глядя в пол.

Калле осторожно кашлянул.

– Я бы съел небольшой бутерброд.

У Хелены вырвался вздох облегчения.

– Ты с чем хочешь? – спросила она и начала перечислять: – Есть сыр, ветчина, салями… мармелад тоже есть.

– С сыром.

– Ты как хочешь, с огурцом или помидором?

Калле хотел только уйти.

– С помидором.

– Значит, бутерброд с сыром и помидором. Подожди минутку.

Что хочет Джоэль, она не спросила.

Снова стало тихо. Калле ждал, что Джоэль что-нибудь скажет, но, когда тот заговорил, вышло только хуже. Он кивнул на плеер в руках Калле и спросил:

– Ты дослушал?

Калле снял наушники и положил аппарат на письменный стол. Джоэль взял его.

– Звучит вроде неплохо, – сказал Калле.

Неплохо.

Джоэль фыркнул, потом надел наушники и включил перемотку плёнки.

Калле топтался рядом, не зная, куда деваться.

– Я, наверное, пойду.

Джоэль проигнорировал его.

* * *

Хелена явно продолжала пребывать в шоке от поведения собственного сына. Иначе как можно было объяснить ту гору бутербродов, которая всё уверенней росла с каждой минутой на разделочной доске?

Хелена не стала ограничиваться одним лишь маленьким бутербродом с сыром и помидором, а решила сделать всевозможные комбинации, какие только смогла придумать: бутерброды с сыром и ветчиной, сыром и салями, ветчиной и салями, сыром, ветчиной и салями, сыром и мармеладом, сыром и икрой. Она понимала, что пытается хоть как-то компенсировать отвратительное поведение Джоэля, и ничего не могла с собой поделать.

Хелена как раз стояла и размышляла, а не сварить ли ей парочку яиц в придачу, когда на пороге кухни возник Джоэль.

– Калле только что ушёл, так что можешь бросить свою притворную заботу о нём.

И прежде чем Хелена успела это переварить, Джоэль испарился. Она окликнула его, но ответа не получила. Опять окликнула, и он появился в дверях.

– Чего?

– Нельзя так с людьми разговаривать.

– Да ну?

– Почему Калле ушёл?

– Спроси у него.

– Сейчас я у тебя спрашиваю.

– Откуда мне знать, почему он ушёл? Главное, что он ушёл. Тебе что-то ещё надо знать?

– Да.

– Что же?

Хелена выпрямилась.

– Я хочу, чтобы ты