Сбежавшая жена босса. Развода не будет! - Вероника Лесневская

теряюсь. И неприятно грызет меня что-то изнутри…

- И Альберт женится на настоящей Валерии? – уточняю с горечью. Спрашиваю само собой разумеющееся. И укоряю себя в глупости и наивности.

На ком еще ему жениться? Не на няньке же, в самом деле!

- Разумеется, - подтверждает мои мысли старший Туманов. – Они любят друг друга и должны были заключить брак в тот день, - произносит правильные, ожидаемые слова, но от них мне плохо и больно. – Какие-то проблемы? – мрачнеет, изучая меня.

- Нет-нет, абсолютно никаких, - взмахиваю кудряшками и все-таки подаю ему руку.

Будто контракт с дьяволом подписываю. На крови. И отдаю ему душу.

- Альберту вы сами все объясните? – шмыгаю носом.

Пожав руку Илье, отодвигаюсь и опускаю голову, потупив взгляд. Вроде бы радоваться должна, что меня пронесло и даже просвет какой-то в моей мутной истории появился… А мне так тоскливо, что взвыть хочется.

- Ему незачем знать, - неожиданно заявляет. – Своей импульсивностью он только испортит все. Настоящих мошенников и, главное, заказчика спугнет, пока с тобой разбираться будет, - поясняет, и я подсознательно соглашаюсь. Слишком уж взрывной у Альберта характер.

- Но он ищет меня, - представляю, как глупо это звучит со стороны. – Вдруг ему опасность грозить будет из-за нашего молчания, - печально в окно смотрю, залитое дождевыми потоками.

- За этим я прослежу. Разберемся, - вновь приковывает ко мне взгляд Туманов. – А к тебе охрана будет приставлена, так что не вздумай нарушить наш уговор или сбежать, - предупреждает строго.

- Не буду, - поджимаю дрожащую губу.

Подождать, подписать, развестись. И исчезнуть из жизни Альберта навсегда. Проще простого!

Илья покидает кухню, поднимается к себе на второй этаж, а я еще долго остаюсь за столом, будто прилипла. Невидящим взглядом гипнотизирую тьму за окном. И начинает казаться, что она проникает в меня. Наверное, я бы просидела недвижимо целую вечность, но разряд молнии на улице заставляет меня встрепенуться. Небо гремит так, будто ангелы устроили там войну.

Инстинктивно зажимаю уши, чувствуя, как в них бешено стучит кровь. Очередной разряд сопровождается хлопком входной двери.

Альберт?

Но я не могу ни о чем думать, потому что сквозь всю эту вакханалию слабо пробивается срывающийся детский голосок. Различаю свое имя и мчусь к Аленке. Будем бояться вместе!

Бегу со всех ног, в полумраке не различая пути. Не замечаю, в какой момент передо мной возникает мощная тень, и впечатываюсь в нее, не успев притормозить. Упираюсь ладонями во что-то холодное, каменное, влажное. Чувствую ледяные ладони на своих плечах, но, вопреки законам логики, на душе становится тепло.

Выдыхаю с облегчением. Хотя бы по одному поводу можно не переживать. Вернулся.

- Чего ночью по дому носишься? - грубовато звучит. И я узнаю этот голос с первых ноток. Запрокидываю голову, всматриваюсь в окутанное сумраком лицо. Веду носом, вбирая знакомый аромат одеколона, перемешанный с запахом дождя. - Что случилось? – летит настойчивее и громче.

Провожу пальцами по мокрой ткани, очерчиваю края пиджака, ногтями цепляю тонкий хлопок рубашки. И вздрагиваю от предупреждающего кашля.

- Аленка испугалась грозы, - нехотя отстраняюсь, удивляясь своей реакции.

Это всего лишь Альберт. Мой фиктивный муж, с которым нас скоро разведут. И нечего так улыбаться ему! Слава богу, что мое глупое выражение лица скрывает темнота.

- А ты почему не с ней? – сурово отчитывает. Напоминает, какой он злой и вредный. И все ликование, с которым я его встречала, стремительно испаряется.

- Так вас ждала! – выпаливаю возмущенно.

И умолкаю, осознав, что сболтнула лишнее. Незачем ему знать, что я… волновалась. И о договоре с его отцом ничего сказать не могу. И о том, кто я.

Стою и губы кусаю до боли.

- Зачем? – допытывается Альберт. А мне нечего ответить.

Очередной тонкий вскрик заставляет нас обоих отвлечься от разгорающейся перепалки. По-другому мы ведь и общаться не умеем. Какая из нас супружеская пара? Кусаемся, как кошка с собакой.

- Так, ладно, идем к Аленке!

Альберт направляется в детскую, но я хватаю его ледяную ладонь, сжимаю и тяну за собой. Плечом толкаю дверь в свою комнату – и включаю свет.

Малышка сидит посередине постели, укутанная в плед, морщится от яркой лампы. Сложно понять, у нее глаза слезятся или она плакала? Совсем одна, испуганная и беззащитная. Пока мы с ее братом спорили на пустом месте.

- Леся, мне страшно! – жалуется, и я в ту же секунду оказываюсь рядом. – О, Алик вернулся? – вскрикивает сквозь улыбку и обнимает меня, а сама на брата смотрит.

- Да, Аленушка, - он скидывает пиджак прямо на пол. – Ты же взрослая, чего испугалась? – приближается к нам.

Зло зыркаю на него: совсем успокаивать детей не умеет, сухарь. И крепче дрожащую малышку к себе прижимаю.

- Не бойся, я с тобой останусь, - убеждаю Аленку, чмокаю ее в макушку.

Собираюсь отправить холодного старика в его склеп наверху, но разряд грома застает меня врасплох.

- А-а-а!

- Божечки!

Мы с Рапунцель одновременно подпрыгиваем на постели. Вскрикиваем, обнявшись. И зажмуриваемся, когда свет мигает, а вспышка молнии озаряет комнату.

Не до конца закрытое окно распахивается настежь от порыва ветра. Бьется рамой об откос. Стекла дребезжат. Капли дождя залетают в комнату.

- Твою ж… - доносится приглушенно.

Альберт осекается на половине ругательства, вздыхает тяжело, произнеся чуть слышно: «Вот беда». И спешит закрыть окно.

- Не-е, Леся, что-то ты не внушаешь доверия, - успокоившись немного, тянет Аленка. – Давай Альберта на ночь оставим, а? – просит, пока я ошеломленно глаза округляю. – Он больше, старше и ничего не боится! – убеждает меня, а я головой отрицательно машу.

Туманова только в моей постели не хватало! Он подходит к нам вплотную, садится на самый край.

- Вы мне матрас намочите, - бубню я, наблюдая за действиями Альберта. Рукава подворачивает, как его отец делал недавно на кухне. Сглатываю слюну, облизывая взглядом напряженные предплечья, изрезанные крупными венами, рассматриваю рельефы крепких мышц.

Аленка права: рядом с таким сильным мужчиной ничего не страшно. Наоборот, уютно, спокойно. И разводиться не хочется…

- Не страдаю недержанием, -