Леди удачи - Марина Белоцерковская

— Но ведь мы с вами говорили на эту тему, — обессиленно простонал губернатор. — Я же сказал, что не выдам дочь за вас. Вы же пират!

— А я кто? — улыбнулась Джоанна. — То есть, Артур Суорд, конечно.

— А вы… — губернатор поник. — Да, вы тоже. Люси! — словно утопающий, обратился он к дочери. Но Люси розовела и смотрела в сторону.

— Ну, так как же, месье д'Ожерон? — замирающим голосом спросил Джереми.

Губернатор задумался.

— Месье д'Ожерон! — очаровательно улыбнулась Джоанна.

— Губернатор! — вторил ей Блад.

— Отец! — умоляюще вздохнула Люси.

— Ну… Гм… Ну… ладно. Черт с вами! Благословляю! — д'Ожерон со вздохом махнул рукой.

— Папа!!! — прочувствованно всхлипнул Джерри, пытаясь броситься на шею губернатору.

«Папа», не без труда избежав объятий, побрел к креслу. Взгляд его упал на сына.

«Боже! — подумал д'Ожерон, — Если и Анри придет ко мне с просьбой о женитьбе, я повешусь!».

Тут, скользнув измученным взором по Волверстону, губернатор шестым чувством угадал в нем собрата по несчастью и направил к нему стопы в надежде на понимание. И его, действительно, поняли: Волверстон не сводил глаз с балкона, где, звонко хохоча, сидела Мари. Анри д'Ожерон не отходил от нее ни на шаг.

Губернатор не выдержал. Нервы его за этот вечер слишком часто испытывались. Он подозвал сына и устроил ему легкий разнос за недостойное дворянина поведение: эта девушка безусловно хороша, но безродна и с весьма темным прошлым…

Анри вспыхнул:

— Не смей так говорить! Я люблю ее!!!

Губернатор упал в кресло и застонал. Нэд схватил юного Ромео за шиворот и прошипел ему в лицо:

— Щенок!!!

— Вы меня оскорбили! — пытаясь достать до пола ногами, гневно раздувал ноздри младший д'Ожерон. — Это смывается только кровью!

— Отлично! — рявкнул Нэд. — Вас устроит сейчас же?

— Да, и поскорее!

И, сосредоточенно глядя перед собой, они направились к выходу.

* * *

На аллеях парка было темновато, но яркая тропическая луна четко высвечивала силуэты дуэлянтов.

— Итак, начнем?

— Начнем.

Противники сбросили камзолы и обнажили шпаги. Клинки молниями сверкнули в лунном свете и скрестились…

— Вы что, с ума сошли? — прервал их хорошо знакомый голос.

— Уйди! — буркнул Волверстон. — Не мешай дуэли!

— Дуэль без секундантов — не дуэль, а убийство!

— Тот, кого ты выбрала, сегодня умрет! — мрачно, но твердо заявил Нэд.

— Ты собираешься покончить с собой? — жутко удивилась Ксави.

— Не притворяйся! — проворчал Волверстон, не веря своему счастью.

— Дубина! Зачем мне кто-то, если у меня есть ты?

— Вот как?! — вскричал Анри с презрением. — Вы предпочли стать любовницей пирата, тогда как я предложил вам руку и сердце? У вас дурной вкус, мадемуазель!

— Что-о?!! — Мари выхватила шпагу у Нэда. Волверстон вовремя опомнился и отобрал у нее оружие:

— Оставь его. Я с ним сам потом разберусь.

Анри, еще раз презрительно фыркнув, удалился.

* * *

Тем временем бал был в самом разгаре. Вовсю гремела музыка, кружились пары, и всем было весело, кроме разве что Анри, который вернулся в зал и в горестном порыве прильнул к бутылке.

Джоанна решила отдохнуть от танцев и подышать свежим воздухом. С немалым трудом отвязавшись от поклонников, она вышла на галерею. Блад, давно мечтавший «разобрать полеты»[59], вышел за ней. Как человек прямой и не привыкший ухаживать за женщинами, он без обиняков спросил Джоанну, свободно ли ее сердце. Как человек не менее прямой, Джоанна ответила, что занято. Как человек отважный и честный, Питер с завидным мужеством перенес удар и не стал выяснять — кем. Как девушка скромная и гордая, Джоанна не стала уточнять, надеясь, что до Питера и так дойдет. Надежда оказалась напрасной. Не дошло. Блад помрачнел, и разговора не получилось, чему Джоанна было только рада, ибо вокруг них с завидной настойчивостью набрасывала круги Анна Майень.

Старая сплетница была очень недовольна плохой акустикой и нечетким изображением. Она предвкушала нежную сцену и даже начала формулировать свежий слушок о любовнице Блада… И тут такой оборот! Анна не слышала, о чем говорили Питер и Джоанна, но голоса звучали так ровно и спокойно, словно обсуждался какой-то деловой вопрос. Когда же Джоанна вернулась в зал, а Блад с мрачным видом последовал за ней, мадам Майень сделала глубокомысленный вывод, что девчонка дала капитану отскоч, и охладев, к этой парочке, отправилась искать новую пищу для сплетен.

Случай тотчас же подвернулся — она наткнулась на Волверстона. Нэд ожидал Мари, которая убежала в зал, пообещав скоро вернуться насовсем, и находился в состоянии блаженной прострации. Анна по странной случайности пропустила сцену дуэли и примирения Нэда и Ксави, и поэтому решила, что он удалился пострадать в одиночестве.

— Месье Волверстон, как же так? Вы — такой блестящий кавалер — и скучаете здесь совсем один! Как вы, мужчины, слепы! Выбираете себе в подруги юных хорошеньких развратниц, а потом сами же страдаете от их неверности. И не хотите замечать нас, таких скромных, но верных и преданных… — и она «скромно» принялась набрасывать свой, как ей казалось, точный портрет.

Нэд на минуточку представил рядом с собой вместо задорной рожицы Мари отвисший нос мадам Майень и ее тщательно заштукатуренные морщины и развеселился.

И тут Анна сообщила Волверстону «ужасную тайну» о давней интимной связи между сыном губернатора и мадемуазель Тардье, и о последствии этой связи, которое уже полгода прячут они в трущобных кварталах Тортуги.

Нэд пришел в такой экстаз, что оторвал Анну от земли и заткнул ее обширной пятой точкой мраморную вазу для цветов. Ксави появилась на крыльце как раз вовремя, чтобы увидеть, как мадам Майень визжит и сучит ногами, пытаясь выбраться из вазы, а Волверстон от души развлекается этим зрелищем. Приостановившись, Мари вежливо поинтересовалась, пристало ли солидной даме мять юбками цикламены губернатора и показывать мужчинам ноги выше щиколотки. Несчастная Анна готова была провалиться в вазу с головой, но мраморный сосуд уже был забит до отказа. Бессердечная же парочка звонко расхохоталась и скрылась в темноте парка, оставив мадам Майень на произвол судьбы.

Что же касается Питера Блада, то теперь страдал он — Джоанна немного обиделась на его непонятливость и гипертрофированный такт и делала вид, что не замечает Питера. Ну а Блад, естественно, ничего не понимал и мучился. В самом разгаре самокопания Питер заметил Анри, глушащего тоску спиртным, и решив, что это тоже выход, пошел составить ему компанию.