Рай земной - Ширл Хенке

Это свидетельствует о плодовитости женщины, что делает ее хорошей женой. Мужчина, который женится на беременной женщине, знает, что она принесет ему много детей.

Доводы Гуаканагари казались ему незыблемо логичными.

– Я должен знать, что дитя мое, Гуаканагари, – откровенно сказал Аарон, устремив взгляд своих голубых глаз в темные очи касика. – Прости меня, но меня так учили.

Алия будет хранить тебе верность, как только вы обменяетесь брачными обетами. – Он просветлел. – Моя сестра говорила мне, что часто ложится с тобой, а с другими редко. Так что дитя, вероятнее всего, твое. Всегда, когда мужчина вашей расы дарит ребенка нашей женщине, в нем легко заметить черты смешанной крови. Мы подождем и посмотрим, когда ребенок родится. Это сделает тебя счастливым, мой друг? – В голосе Гуаканагари безошибочно слышалась искренняя мольба.

– Да, – сказал Аарон, вздохнув от гнева, который он старался тщательно скрыть. Ты прав. Наполовину белые дети таинцев выглядят иначе. Я возьму на себя ответственность за моего ребенка. Даю тебе слово.

«Дитя, вероятнее всего, твое». В голове Аарона звучали, эти слова Гуаканагари ночью, когда он, прислонившись к пальме, росшей возле дверей их бохио, следил, как Алия добавляет очищенный арахис в перечный соус, кипевший на огне. Большой медный газ был наполнен ароматной смесью из дикой утки, рыбы, ямса, бобов и острых пряных соусов из корней кассавы. Она помешивала варево деревянной лопаточкой, а он наблюдал за ее движениями. Она все еще была грациозна, хотя талия ее стала толще, а всегда полные груди налились и потяжелели.

Аарон понимал, что многие из тех, кто прибыл сюда на кораблях, никогда не вернутся в Кастилию. Мужчины, которые, как Ролдан, женились на таинских женщинах и стали полноправными касиками, растворившись в примитивной, но изобильной жизни джунглей, не стесненной условностями. Но образ жизни, присущий таинцам, скоро исчезнет. Уже приезжают сюда чиновники из Изабеллы, строят форты, обращают в рабство карибцев и заодно таинцев. Каждые две недели они устанавливают квоты на добычу золота, а если окруженные и перепуганные таинцы не могут собрать его достаточно много, им отрезают уши или вырывают ноздри.

Когда подобная жестокость впервые коснулась деревни Гуаканагари, Аарон поехал в Изабеллу с протестом, готовый убить Маргарита, но командор находился в глубине острова, где строили форт. Младший брат Кристобаля, Диего Колон, во время разведки адмирала был его заместителем – губернатором. Высокомерный молодой человек с негодованием защищал политику губернатора и сказал, что у суверенов должно быть золото, в противном случае колония будет лишена жизненно необходимых запасов пшеницы, вина, одежды и оружия и даже медикаментов.

Аарон уехал из Изабеллы, едва избежав тюремного заключения из-за своего яростного протеста против методов, которыми солдаты добывают себе трофеи.

Франсиско Ролдан не только протестовал. Он поднял знамя восстания в Ксарагуа и выдворил всех вторгшихся в Изабеллу. Более осторожный Гуаканагари, будучи касиком Марьены, решил дождаться возвращения адмирала, веря, что он единственный человек, который прекратит грабеж солдат. Аарон не был склонен к такому миролюбию. Он сражался и убил нескольких колонистов-золотоискателей, которые пытались силой поработить таинцев и заставить их работать на шахтах. Он размышлял, сможет ли его старый друг Кристобаль возместить зло, нанесенное таинцам за время его отсутствия.

Между тем Аарон Торрес научился пользоваться веревкой беджуко, которая приносила быструю и молчаливую смерть. Он собирал палки для своих арбалетов, но в то же время молил Бога, чтобы не оказаться втянутым в открытое столкновение против короны и Кристобаля Колона – ее представителя. Он ценил их старинную дружбу и хотел открытого диалога между людьми Гуаканагари и королевскими чиновниками в Изабелле. Ему также надо было осуществить свой план отмщения Бернардо Вальдесу, поэтому он должен был вернуться в Севилью. А это было бы невозможно для человека, за которым охотятся.

Алия склонилась над костром, наблюдая за ставшим еще более задумчивым лицом Аарона. С тех пор как он вернулся из-за океана, он как-то отдалился от нее. Она встала и подошла туда, где он сидел, потом вытянулась возле него на влажной мшистой земле. Несмотря на ее хорошо заметную беременность, она была точеная и грациозная, как кошка.

– Что тебя беспокоит? Пожалуйста, расскажи мне об этом, чтобы я смогла разделить твое бремя.

Он протянул руку и погладил ее по щеке. У нее был живой характер, она быстро переходила от капризов к мольбе.

– Я думаю о солдатах и других, всех людях моей страны, которые все в большем количестве приезжают сюда, чтобы порабощать и убивать таинцев. Нам надо защитить ваших людей. Твой брат ждет адмирала. Я очень хочу, чтобы он как можно скорее вернулся.

– Ты сам по себе боролся за нас. А потом ты станешь заодно с нашими людьми и отвернешься от белых людей, если адмирал не поможет нам? – спросила она, явно просветлев от такой мысли.

Он растерянно покачал головой:

– Не знаю, пташка. Мне снова надо будет плыть через огромную воду.

– Чтобы убить того, кто уничтожил твою семью. – Она хорошо знала об этом, ибо он рассказал ей о трагедии, которая случилась с семьей Торресов. – Но ты снова возвратиться. Там тебя ничего не держит. Здесь ты бы смог стать великим касиком. Я королевской крови. Как мой муж, ты мог бы повести наших людей против злобы белых людей, которые заставляют нас копать землю, чтобы доставать золото. – Она высокомерно, с величием кастильской принцессы, встала на ноги.

Когда Аарон изучил их язык, он узнал, что «Алия» обозначает маленькую, с ярким оперением птичку, которая высоко на деревьях, джунглях чистит клювом свои перышки.

– Ты оказываешь мне великую честь, пташка, но я говорил тебе, что должен подождать.

– Но ты вернешься к нам, – настаивала она, гладя его рукой свою обнаженную грудь. – Ты больше не считаешь меня красивой? За меня предлагали очень богатый выкуп многие знатные люди касики из Магу а и Сигуайо, даже так далеко от Ксарагуа. А теперь, когда доказано, что я плодовита, я могу выбирать среди многих мужчин. Голос ее, поначалу льстивый, зазвучал резко, поскольку он не отвечал на ее предложения, но продолжал неотрывно смотреть на пламя костра.

– Я сделаю то, что должен сделать, пташка. А ты должна поступить так, как считаешь нужным, – сказал он. Потом плавно поднялся и направился к площади.

Луис Торрес лежал в гамаке, потягивая из бокала полезный сок папайи и читая арабский трактат об Аристотеле. Это сокровище он купил в Севилье. Бумага была слегка покрыта плесенью, как и большинство его книг, но чтение было его любимым занятием. Услышав какой-то шум у берега, он аккуратно положил хрупкий том на земляной пол и выбрался из гамака.