Муранча - Руслан Мельников

— Я к чему веду… — продолжал Сапер. — Суть в том, что при желании из подметро можно пробиться в любой туннель и на любую станцию. У меня ушло некоторое время на изучение ходов Нижнего Народа. Зато теперь я знаю, как кратчайшим путем добраться хоть до Орджоникидзе, хоть до Орбитальной, хоть до Ворошиловской, хоть до западных станций. При грамотной организации атак и удачном стечении обстоятельств можно было захватить не только орджоникидзевские притоны, но и все метро.

— Так тебе все метро нужно было? — тихонько присвистнул Илья.

— А что тебя удивляет? — фыркнул Сапер. — Прикинь: в твоем распоряжении выходы на поверхность в любой точке Ростова, полное отсутствие конкурентов, уйма жизненного пространства в метро и под ним. — В шепоте Сапера послышались мечтательные нотки. — И ты — практически единоличный хозяин города. Круто?

— Ага. Вот только для этого пришлось бы положить уйму народу, — давя вскипающую ненависть, с трудом произнес Илья.

— Меньше народа — больше кислорода, — сухо отозвался Сапер. — И всего остального уцелевшим тоже досталось бы больше. Естественный отбор в условиях дефицита ресурсов и жизненного пространства… Ну а бабы со временем все равно нарожаю новых людишек — столько, сколько нужно. Сколько мне было бы нужно.

— Да ты, сука, Наполеон, — процедил Илья. — С такими-то планами…

— Муранча моим планам помешала, — скрипнул зубами Сапер. — На кой мне сдалось метро, из которого нельзя выйти на поверхность? Тут, собственно, два варианта. Либо ждать, пока эти твари уберутся из города… либо…

— Либо?..

— Либо направить муранчу в метро, — жестко резанул Сапер. — На зачистку, так сказать, местности. Это быстрее. Проще. Многое решает.

— Выходит, Тютя, сам того не ведая, здорово тебе помог? — опустошенно произнес Илья.

— Нет, Колдун, — тихо-тихо, едва слышно засмеялся Сапер. — Это я ему помог. Вернее, мы помогли друг другу.

Илья замотал головой, уже смутно догадываясь о том, что ему сейчас расскажет Сапер, и, не желая слушать этого самодовольного ублюдка, жертвующего чужими жизнями как шахматными фигурами в партии с самим собой… Но Сапер уже говорил:

— Это произошло, когда в городе только-только появилась муранча…

* * *

«Гость» сверху не был похож на разведчиков «синих», которые спускались вниз раньше. Он шел один. Совсем один, «Смельчак, — подумал Сапер. — Или, что вернее, — дурак».

Сапер и несколько бомжей, сидевших с ним в засаде, наблюдали за странным чужаком.

Дорогу себе «Человек Сверху» освещал не фонариком, а поднятой над головой свечуркой, трепещущий огонек которой бережно прикрывал ладонью. Оружия у него не было, но что-то тихонько позвякивало под одеждой. Если, конечно, можно было назвать одеждой грубую рваную мешковину, которая не столько грела тело и прикрывала наготу, сколько раздражала кожу. Человек был худ, бос и грязен.

«Тютя! — узнал Сапер. — Да это же Тютя Приблажный!»

Проведя немало времени в слуховых ходах Нижнего Народа и неоднократно выбираясь на синюю ветку, он хорошо знал, чем живут и о чем говорят жукоеды. О Тюте он знал тоже. Более того: однажды Сапер даже попал на проповедь юродивого. И вот теперь видел его снова.

«Значит, все-таки дурак», — усмехнулся Сапер.

А в следующий миг наложившиеся друг на друга образ Тюти и воспоминания о ненавистной Орджоникидзевской породили новую, неожиданную мысль. Тютя мог пригодиться. Нужно только найти к дурачку правильный подход.

Сапер велел своим спутникам сидеть тихо и ни во что не вмешиваться. Сам вышел навстречу Приблажному.

Видимо, его появление из темного бокового хода оказалось неожиданным для юродивого.

— Тю на тя, дяденька! — вскрикнул тот и отшатнулся, едва не погасив огонек свечи. — Напугал Тютю!

— Здравствуй, Тютя, — стараясь говорить как можно мягче, поприветствовал Приблажного Сапер. — Не бойся, я тебе не враг. Я друг тебе. Куда путь держишь?

— Тютя пошел мертвых искать, — заканючил дурачок. — Тюте сказали, под землей мертвые ходят. А ты…

Он посмотрел на Сапера с интересом и страхом.

— Ты случайно не мертвый, дяденька?

Сапера передернуло от такого вопросика, однако улыбаться он не перестал и вместо ответа осторожно задал свой вопрос:

— А зачем тебе мертвые, Тютя?

— Живые потому что живут скверно. Нет сил быть с ними больше. Погрязли живые во вражде, беспутстве и пороке. Люди под землей стали нелюдями. Аки волки друг с другом грызутся. Аки звери лютые ведут себя.

— Верно говоришь, Тютя, — ободряюще кивнул Сапер. — Правильно мыслишь.

Тютя поднял на него глаза, полные радостного изумления. Он явно не ожидал так скоро найти здесь понимающего единомышленника.

— Верно? Правильно? Тютя верно говорит? Ты взаправду так считаешь, дяденька?

— Конечно, Тютя. Может быть, другие глухи, но я-то слышу в твоих устах слова Истины.

Грязное сопливое лицо Тюти расплылось в широкой детской улыбке.

— Истина! Да-да, я истину всем говорю. Я знаю. Но…

Улыбка ушла. Тютя снова накуксился:

— Но другие-то не знают. Тютю другие не слушают. Не верят Тюте. Тютя объясняет, что кара небесная пришла, что большая саранча за грехи на нас наслана, что каяться нужно, пока не поздно, а Тютю гонят, ругают, бьют. — Юродивый заплакал: — За что обижают Тютю? Тютя хочет, чтобы все спаслись. Хотя бы после смерти. А глупые люди не хотят спасаться. Тютя подумал, что если найти мертвых, то можно спросить у них совета, как быть. Может быть, Тютя что-то неправильно говорит, может, сам чего-то не понимает? Пусть мертвые объяснят Тюте, как обрести спасение, — им-то виднее. И как живым это втолковать. Ты не видел мертвых, а, дяденька? — Тютя растерянно огляделся по сторонам: — Здесь где-то, говорят, они должны быть. Но Тютя долго уже идет. Свечка вот наполовину сгорела. А никого нет. Никого не может найти Тютя.

— Считай, ты нашел, что искал, — ласково улыбнулся Сапер.

Тютя внимательно посмотрел на него.

— Так ты все-таки мертвый, дяденька?

Сапер кивнул:

— Да, Тютя, мертвый.

Приблажный всхлипнул и передернул плечами, от чего под одеждой звякнули жестяные банки и проволока, нацепленные в качестве «вериг». Тютя вытер нос. Чуть отступил назад.

— Ты, правда, мертвый, дяденька? — Тютя недоверчиво засопел.

— Правда-правда, — заверил его Сапер.

— А то прямо как живой!

Тютя бесцеремонно поднес свечку к лицу Сапера. Тот прикрылся рукой.

Приблажный побледнел. Отшатнулся:

— Три пальца! У тебя три пальца на руке! Ты Сапер из Аэропорта, да? Это ведь тебя выгнали с Орджоникидзе. И ты потом умер наверху. Тютя слышал. Тютя знает. Ты и, правда, мертвый, дяденька…

— Что есть, то есть, — картинно вздохнул Сапер. — Ну, ладно, хватит фигней страдать. Пора заняться делом. Слушай меня внимательно, Тютя. — Он заговорил жестко и властно.

— С-с-слушаю… — промямлил юродивый.

— Ты страдал и проповедовал не зря. И ты выбран, чтобы вершить волю небес. А я послан, чтобы сказать тебе об этом.

— А-а-а! — только и смог выдохнуть Тютя. Глаза его блестели.

— А еще я должен объяснить тебе твою главную ошибку.

— Ка… ка… какую? — заикаясь, пробормотал Тютя.

— Ты много говоришь и много плачешь, но мало делаешь.

— А что Тюте нужно делать?

— Надо не вразумлять неразумных. Надо помочь их покарать.

— Помочь? — захлопал глазами Приблажный. — Покарать?

— Надо открыть дорогу каре небесной и впустить ее в метро.

— Открыть дорогу? — заворожено повторил Тютя. — Впустить? — И испуганно отшатнулся. — Но ведь все же тогда умрут, — растерянно пробормотал он. — И хорошие, и плохие. И… — На лице Тюти возникло обиженное выражение. — И Тютя умрет тоже.

— Ты не понимаешь, — снова подпустил меда в голос Сапер. — Тот, кто праведен, того кара обойдет стороной. Того муранча…

— Саранча, — машинально поправил Тютя.

— Ну да, саранча того не тронет.

— А-а-а, вот оно что. — Тютя заулыбался. — Вот оно как? Ну да, ну да. Конечно-конечно. Теперь Тютя все понимает. Надо впустить саранчу, и кто достоин спасения — тот спасется.

— Именно так.

— А куда именно ее надо впустить?

— А где в метро главное гнездо разврата и порока, которое должно очиститься первым?

— Орджоникидзе! — просиял Тютя. — Туда надо впустить большую саранчу, да, мертвый дяденька?

— Туда, — кивнул Сапер.

— Я пойду! Я впущу! — Тютя аж задергался всем телом от нетерпения. Под мешковатым балахоном снова зазвенели «вериги». — Я буду идти и по пути буду проповедовать так, как не делал этого до сих пор. Я постараюсь, чтобы праведников стало хоть немного больше, и чтобы кара постигла не всех.

— И запомни главное: никто не должен знать, что ты видел меня в этих подземельях. Иначе… — Сапер задумался на миг. Потом нашелся: — Иначе ты сам перестанешь быть праведным.