Исцели меня (СИ) - Юнина Наталья

— Ты чего? — убирает трубку чуть в сторону, обращаясь ко мне.

— Ты о чем?

— Ты покраснела на глазах, — у него еще и третий глаз есть, ну круто. Как только узрел, будучи всецело поглощенным в дела.

— Жарко стало, — буркнула в ответ и тут же уставилась в свою тарелку. Бестужев же продолжил говорить по телефону.

Через пару минут ковыряний в тарелке, захотелось привлечь к себе внимание.

Я не знаю, что на меня нашло. Возможно, во мне проснулись замашки модельного прошлого, когда приходилось корчить лицо, соблазнительно рекламируя мороженое. Но факт на лицо. Мельком взглянула на Глеба и, убедившись, что он смотрит на меня, нанизала на вилку кусочек говядины и медленно поднесла ко рту. И так же медленно и с аппетитом взяла ее в рот.

‍​‌‌​​‌‌‌​​‌​‌‌​‌​​​‌​‌‌‌​‌‌​​​‌‌​​‌‌​‌​‌​​​‌​‌‌‍А вот дальше что-то пошло не так. Во-первых, Глеб едва заметно, но улыбнулся, я это четко уловила. И улыбка не восхищенная, скорее насмешливая. Мол, что ты делаешь, деточка. А во-вторых, под его странным взглядом я стушевалась и… мясо застряло в горле. Наверное, я бы не придала этому значение, если бы не маленький факт — я не могу ни вдохнуть, ни выдохнуть. Паника разрастается с каждой секундой. Чувствую, как лицо от перенапряжения готово лопнуть. Промелькнула мысль, что еще чуть-чуть и я умру. Наверное, так и было бы, если бы Бестужев не подбежал к дивану, не схватил мое тело под руки и не стал давить мне то ли кулаком, то ли рукой на живот. Я не знаю сколько было толчков, но на каком-то из них кусок дебильного мяса таки вылетел из моего рта. Сделав долгожданный глоток воздуха, я поняла, что не иметь возможность ходить по сравнению с невозможностью дышать — не самая большая проблема. Просто потому что мы не задумываемся какого это НЕ ДЫШАТЬ.

Совершенно не помню, как оказалась снова сидячей на диване. Движения Глеба, смахивающие одной рукой волосы с моего лба, немного привели меня в чувство. А еще то, что параллельно с этим Бестужев с вероятностью в сто процентов говорит по телефону с врачом.

— Не надо никакого врача. Со мной все в порядке, — чуть хрипло выговорила, обхватив рукой запястье Глеба. — Не надо, — повторяю, пытаясь выхватить телефон.

— В таких случаях по правилам надо.

— А я сказала не надо. Все. Мне хорошо. Правда. Спасибо, — вполне искренне произношу я, наблюдая за тем, как Бестужев садится рядом и кладет на столик телефон.

Я по-прежнему глубоко дышу, так, как будто пытаюсь вобрать в себя побольше. Глеб, как ни странно, тоже глубоко дышит.

— Доведешь ты меня, Соня, — откидывается на спинку дивана, запрокинув голову.

— До куда?

— До могилы. Причем раньше положенного срока.

— У тебя линия жизни длинная, сам говорил.

— А ты укоротишь, я в этом не сомневаюсь.

— Ну так уходи, пока она не укоротилась, — обиженно произношу я, смотря ему в глаза.

— И не надейся. Хотя, я действительно вынужден тебя оставить, — переводит взгляд на запястье.

— В смысле?!

— Без меня некоторые вопросы, увы, решить не смогут. До вечера я с тобой. Если Варя выйдет из клиники, подожду ее прихода. Если нет — пришлю другую женщину прямо сейчас. Но если я правильно понял, Варя почти в норме.

— Почти, да. Ее прилично обкололи. И спина почти не болит.

— Но как ты понимаешь — ей нельзя физически напрягаться.

— Понимаю. Придется все же кого-то нанять. А Варя пусть просто будет рядом.

— Я тоже так подумал. Сонь?

— Что?

— Обижаешься?

— За что?

— За то, что уезжаю.

— Да прям, делать мне нечего. Уезжай, — смотрит мне в глаза, при этом я не выдерживаю первой и отвожу взгляд. — Твоя еда остыла. Ты, кажется, говорил про порядок в жизни. А разве режим отдыха и труда не разделяют?

— Разделяют, — кивает в ответ. — Но иногда есть исключения.

— Пересади меня, пожалуйста, в кресло, что-то у меня нет ни на что сил.

На самом деле, силы есть, несмотря на недавний инцидент. Просто мне хочется, чтобы это сделал Бестужев. Сама не знаю почему.

— Я в свою комнату, — констатирую я, переместившись в кресло.

(window.adrunTag = window.adrunTag || []).push({v: 1, el: 'adrun-4-144', c: 4, b: 144})

— Я через час освобожусь, давай я приду к тебе и поучу кидать дротики?

Усмехаюсь в ответ, но соглашаюсь. И только отъехав на значительное расстояние, я развернулась и вновь взглянула на Глеба.

— Что? — вопросительно смотрит на меня, нахмурив лоб.

— Прости за то, что сказала тогда в машине.

— Ты вроде как извинялась.

— Вроде как. Прости, особенно за гоблина.

— Прощаю, — тихо произнес Глеб, едва заметно улыбнувшись.

— И за мясо спасибо. Ну что вытащил его из меня.

— Ты уже говорила спасибо.

— Да?

— Да.

— Ну я тогда поехала.

— Давай.

Разворачиваюсь и больше не оборачиваясь назад, благополучно покидаю гостиную.

* * *

В принципе, мне бы радоваться, Варя вот-вот приедет, новая сиделка под два метра ростом очень даже не плоха. Ей с легкостью удастся пересадить меня на подоконник и готовить нам с Варей еду, но вот что-то мне не по себе. Сама не могу объяснить почему. И ведь Глеб, как и обещал, играет со мной в дротики. Мне даже не скучно. Времени, как он сам сказал, на сопли и слезы — нет. Вот только какое-то противное чувство сидит где-то внутри.

— Держи, — передает мне дротики в руку. — Надо ответить на звонок. Играй пока.

Я бы не обратила на это внимание, если бы не один маленький нюанс — за весь день он говорил о своих делах при мне. Столько говорил, что уши в трубочку заворачивались. А здесь почему-то выходит из спальни. Провожаю его взглядом и, не раздумывая, разворачиваю кресло и направляюсь к двери. Аккуратно нажимаю на ручку, немного приоткрываю дверь, чтобы сделать небольшую щелочку, и тут же замираю, понимая, что Бестужев совсем рядом.

— Да, солнышко мое, завтра утром я уже буду на месте, — пауза, во время которой Бестужев смеется, совершенно не сдерживаясь. Солнышко. С кошкой так точно по телефону не говорят, равно как и с бабушкой. — Безусловно весь твой на два часа точно.

Прикрываю дверь как можно тише и на автомате возвращаюсь обратно, ровно в тот момент, когда Бестужев входит в комнату. Ну как же так? Ведь все было нормально, я даже забыла о вскормленной за два года ненависти. Вот на кой черт я услышала это его «солнышко»?!

— Ну что бросаем?

— Бросаем, — желательно тебе в голову. — Если тебе еще не пора.

— Нет. Я дождусь прихода Вари.

Очень хотелось закидать его дротиками. На языке так и крутился самый главный вопрос: зачем ему я? Ну вот зачем, когда есть «солнышко»? Ничего не понимаю.

Как-то хватило ума и выдержки попрощаться с Бестужевым тихо и мирно. Возращение Вари я не оценила. Просто потому что все в миг стало раздражать.

— Сонь, ты чего такая хмурая?

— Обычная. Не вздумай ничего поднимать. Отдыхай.

— Сонь?

— Отдыхай, — жестко повторяю я и со всей силы бросаю дротик в мишень.

И впервые за сегодняшний день я попадаю почти в самую середину. А все потому что представила в виде мишени нужное лицо. Сам завещал себя представлять, ну вот и получай, гад.

Глава 37

— Если ты сейчас не поешь, я клянусь, что расскажу Бестужеву, как ты на самом деле проводишь все время, это, во-первых. Во-вторых, пожалуйста, возьми трубку, когда он позвонит тебе в следующий раз. Я тебя очень прошу. Умоляю. Он сказал, что перезвонит после обеда. Не ответишь — он ведь приедет, Соня.

— Не приедет, папа сказал, что он зашивается на работе, — хрипло произношу я.

— Плохо ты его знаешь. Неужели так сложно просто поднять трубку и сказать дежурную фразу? — натягиваю покрывало на голову, чтобы хоть как-то заглушить громкий Варин голос. — Соня! — тут же одергивает его обратно.

(window.adrunTag = window.adrunTag || []).push({v: 1, el: 'adrun-4-145', c: 4, b: 145})

— Отстань от меня, по-хорошему прошу.

— Ну, пожалуйста. Он же меня уволит за то, что я не выполняю свои обязанности и тупо не могу заставить тебя даже взять трубку, не говоря уже о таких вещах как еда и занятия!