Волшебная нить (СИ) - Ольга Тартынская

худо бы и вам справиться о них.

Его тон не понравился Марье Алексеевне, и она отвернулась к Кате. Катя тревожила ее своим нервическим весельем. Впрочем, гусарский поручик, занимавший дочь, внушал доверие, и Марья Алексеевна несколько успокоилась. Лишь бы младший Бронский держался подальше от Кати.

Между тем Бронский-старший опять заговорил, будто через силу:

- Колесо брички починили?

Марье Алексеевне тотчас вспомнилось: дождь, коляска, Сергей Львович, с легкостью поднявший ее на руки, и невыразимое ощущение от этих сильных, надежных рук... Всякий раз, укладываясь спать, мечтательная дама воскрешала в памяти это чувство. Постепенно оно стало забываться... Марья Алексеевна боялась себе признаться, что страстно желает вновь пережить тот упоительный миг, когда ее руки обнимали крепкую шею Сережи, а его дыхание шевелило ее локоны...

Денисьева не тотчас ответила, и голос ее звучал неверно:

- Починили, как же еще...

Верно, и Сергей Львович припомнил, как вспыхнули щеки Маши, когда он, неожиданно для себя, подхватил ее на руки и крепко прижал к себе, чувствуя всю ее в своей власти. Как трепетала она подобно пойманной птице...А после, в коляске, мирно дремала и видела сон о нем, Сергей Львович это чувствовал...

Он прокашлялся и вымолвил с усилием:

- Обещайте мне вальс.

Марья Алексеевна удивленно замерла, поднеся к губам бокал с шампанским. Глотнув, наконец, вина, ответила:

- Извольте.

Больше они не говорили, только слушали себя и силились понять, что же произошло. Оба чувствовали, что нечто прежнее проснулось вдруг, как юношеское влечение, и неловко было сидеть рядом, принимая равнодушный вид.

А вальс, о вальс! Тело легко вспомнило давно забытые движения, и Марья Алексеевна скользила по паркету, с наслаждением подчиняясь нежной власти кавалера. Она чувствовала на талии все те же надежные руки, и так страшно было, что они разомкнутся и она вновь останется одна, в своем холодном одиночестве!

Сергей Львович выбрал ее в мазурке, когда к нему подвели Марью Алексеевну и девицу Волковскую.

- Лето или весна? - спросили его.

- Лето, - не задумываясь, ответил предводитель.

Говорить они не могли, лишь вопрошающе смотрели друг другу в глаза. Марья Алексеевна уже приметила, что Катя танцует с Тучковым. Там все было довольно мирно. Юный Бронский составлял пару девице Волковской, тоже славно. Теперь не хотелось ни о чем думать, раствориться бы вовсе в этих глазах, которые умеют быть и суровыми и нежными.

Едва кавалер покидал ее для очередной фигуры в танце, Марье Алексеевне делалось бесприютно. Она терялась, как дитя, оставленное взрослыми без присмотра. Возвращался мужчина, касался ее руки, и жизнь возвращалась с ним. Это и приводило в смятение бедняжку. Она боялась думать о том, что скоро конец волшебству, и они разъедутся по своим имениям, как мало знакомые, чужие люди. Возможно ли? Теперь, когда его объятья, касания, близость сделались насущной необходимостью ее существования? Нет, нет! Пусть длится этот сон, покуда ночь течет, покуда свет сияет и играет музыка...

18.

Котильон вовсе не способствовал любезным разговорам. Приходилось поминутно отвлекаться на разные игры и фигуры. Левушка был вне себя. Катя, по-своему растолковавшая его танец с Волковской, сделалась вовсе холодна и надменна. Она уходила, ускользала неудержимо, и не было способа вернуть ее. Во время танца они обменялись всего лишь немногими короткими фразами.

- Отчего вы не читаете моих писем? - вопрошал юный Бронский.

- Оттого что они лживы, - коротко отвечала Катя.

Смена партнера.

- Мне надобно с вами увидеться! - в отчаянии взывал Лев Сергеевич.

- Для этого вовсе не обязательно забираться в наш сад! - язвила Катя.

- Ваш сад? - недоумевающе смотрел на нее Левушка.

Смена партнера. Катя положительно была встревожена недоумением Бронского.

- Вы не бывали в нашем саду? - спросила она с беспокойством. - Не стояли под моими окнами?

- Нет, - покачал головою Лев. Он всматривался в ее глаза, силясь понять, что происходит.

- Боже мой! - прошептала Катя, изменившись в лице.

Смена партнера. Когда они вновь оказались лицом к лицу, девушка уже вполне владела собой. От нее веяло крещенским холодом.

- Мне многое нужно рассказать вам, - пробормотал Левушка, теряясь под этим равнодушным, ледяным взглядом.

- Ваши похождения с графиней Забельской меня вовсе не интересуют, - было ее ответом.

- Однако обещайте мне...

Смена партнера. Бронский решил во что бы то ни стало добиться согласия Кати на свидание, иначе просто смерть. Он должен ей все рассказать, но не теперь же, когда кругом люди! Забыв о приличии, юный правовед схватил Катю за руку и не отпускал, требуя ответа на вопрос:

- Когда я увижу вас?

Танец продолжался, но Катя, с трудом высвободив руку, удалилась под предлогом головной боли. Оставшись без пары, Бронский последовал за ней. Однако девушка скрылась в комнате, недоступной для мужчин. Сюда девицы и дамы наведывались, чтобы завить нагретыми щипцами развившийся локон, поправить туалет, заменить шнурок или ленточку, подрумяниться и прочая.

Катя вошла в безлюдную комнату и остановилась перед огромным, хорошо освещенным зеркалом. Прислуга, помогающая дамам, отлучилась за новыми щипцами, и Катя могла перевести дух. Она огляделась вокруг. Дамская уборная в доме Давыдовых была устроена роскошно. Бархатные низкие диваны, голубые шелковые занавески, удобные скамеечки для завязывания тесемок на туфельках, покойные кресла. Всюду были разбросаны ленты, перья, цветы, веера, накладные локоны, перчатки, лежали румяна и пудра. На креслах под легким покрывалом прятались корсеты, подвязки и другие таинственные предметы, обычно недоступные для чужого глаза.

В дверь постучали, и Катя вздрогнула.

- Катя, - услышала она голос Бронского, - позвольте мне войти!

- Вы сошли с ума! Сюда нельзя! - крикнула она и поискала глазами вокруг.

Решительно этот безумец не оставит ее в покое, пока не добьется своего. Катя нашла на зеркале карандашик, оторвала от булавок лоскут бумажки и быстро написала на нем: "В рощице за нашим домом ждите всякий день в три часа пополудни". Она скомкала записку и стремительно вышла. Бронский едва успел отскочить от двери, чтобы не получить удара по лбу. К уборной приближались две барышни и дама. Горничная спешила с нагретыми щипцами. Все они с недоумением воззрились на юношу. Катя неприметно сунула бумажный комочек ему в руку и проскользнула мимо, направляясь в залу.

Сжимая записку в кулаке, Левушка бросился к свету, чтобы ее прочесть. Заскочив в соседнюю комнату, подошел к окну. Белые ночи уже властвовали в природе, и не требовалось жечь свечу, чтобы прочесть записку. "Пишу, читаю без лампады", мелькнули