Крысиный волк - Дарья Беляева

На бедрах у нее остались синяки от хватки Шацара, на груди и шее — засосы и укусы. Было странно смывать одни следы их связи и оставлять другие. Только под душем Амти поняла, как болит у нее все тело.

Амти опустилась вниз и довольно долго сидела под струями теплой, чистой воды. Точно так же, как когда впервые поняла, что она — Инкарни. Некоторое время Амти рисовала на плитке невидимые даже ей самой узоры. Все мысли из головы улетучились, даже чувства страха и вины. Как будто все в мире потеряло свое значение, кроме текущей воды, тепла и возможности скользить ногтем между каплями на белой плитке.

Амти выключила воду только когда почувствовала, что от пара в ванной уже тяжело дышать, но продолжила сидеть, пока не замерзла. Потом встала, испытав волну сильного головокружения, такого невыносимого, что ей пришлось схватиться за батарею, не обращая внимания на жар.

Она неспешно вытерлась, оделась. Надевать на себя вчерашнюю одежду было чуточку противно, ведь Амти чувствовала себя такой чистой после душа.

Когда она вышла, Шацара в комнате отца уже не было. Она нашла его на кухне, Шацар сосредоточенно размешивал сахар в кофе, занятие, казалось, увлекало его больше всего на свете, ровно с тем же видом, вероятно, Амти водила пальцем по кафелю десять минут назад. Да уж, привычки у них явно были похожи больше, чем Амти думала.

Шацар был одет, волосы у него были мокрые и пах он папиным гелем для душа. Странно было чувствовать от мужчины, с которым Амти провела ночь папин запах.

— Сделать тебе кофе? — спросил он. Голос у него, впрочем, был такой, будто он спрашивал у незнакомки который час.

Амти мотнула головой, прошла к холодильнику, взяла стакан и налила себе молока. Некоторое время они сидели друг напротив друг за столом, за которым обычно готовили, а не ели.

— У тебя усы от молока, — сказал, наконец, Шацар.

— Да. Спасибо, что сказали, — быстро ответила Амти. — Это очень важно.

— Да. Вопрос не только гигиены, но и…

— Эстетического впечатления.

— Хотя во Дворе это не так важно.

— Во Дворе да.

Они резко, почти одновременно замолчали, Шацар уставился в свою чашку, а Амти — в свой стакан. И неожиданно Амти поняла — Шацару неловко и некомфортно. Сейчас Амти ярко и безошибочно узнала в нем аутичного мальчишку из дома у маяка. Беззащитного перед звучащей речью и не понимающего, чего хотят от него другие люди.

Это неожиданное понимание уязвимости Шацара, понимание, что этого человека, которого она считала воплощением всесильного зла, могла смутить необходимость говорить с кем-то наутро после секса, насмешило Амти.

Шацар снова сосредоточенно размешивал в кофе давно растворившийся согласно всем естественным законам сахар. Амти не удивилась бы узнав, что Шацар и вовсе не любит сладкое, просто ему нравятся водовороты в чашке, когда размешиваешь сахар.

— Господин Шацар, — позвала Амти. Он поднял на нее взгляд, в котором мелькнуло беспокойство. Только на секунду, единственная и быстро растворившаяся искорка.

— Я, — продолжила Амти. — Вчера вам сказала кое-что про…

Она облизнула губы, потом быстро добавила:

— В общем, вы, наверное, помните. Так вот, это правда.

— Я не сомневаюсь, — сказал он.

— Что вы… думаете об этом?

Он помолчал, потом отставил чашку и сказал:

— Как и почти любой мужчина, отчасти я горд. Думаю, это биологически обусловленная радость существа, сумевшего оплодотворить самку и продолжить свой род.

— Фу! Не говорите об этом так!

— С другой стороны, — продолжал он. — Я не совсем понимаю, как быть дальше. Мы должны обсудить это снова, когда продумаем все возможные стратегии.

— Я думала, вы умный!

— Ум, это профанное слово для нескольких составляющих, таких как интеллект, память, скорость реакции и так далее. С последним у меня имеются некоторые проблемы.

— В силу вашего психического статуса?

— Что?

— Ничего, извините.

Некоторое время они смотрели друг на друга молча, потом Амти отставила стакан и встала.

— Мне пора. Спасибо за… Я хотела сказать гостеприимство, но это же мой дом.

Амти уже вышла из кухни, когда услышала голос Шацара.

— Если бы я действительно хотел тебя убить, это не составило бы мне труда. Даже ночью и даже со сбитым прицелом.

Он сказал это с такой неловкостью, будто признавался в преступлении. О своих настоящих преступлениях Шацар говорил с гордостью.

Амти поднялась в свою комнату, не сразу сумела переступить порог. Все стены в ее рисунках, ее книжки, ее косметика, которую отец дарил ей, а она никогда не пользовалась.

Так странно было попасть в собственную комнату. Амти старалась не смотреть на свои вещи, потому что иначе стало бы тоскливо. Она подошла к зеркалу, в нем отразились рисунки, висевшие над ее кроватью. Сад, отец, одноклассницы и учителя.

— Да уж, — сказала себе Амти. — Не слишком у тебя насыщенная жизнь. Была.

На обоях в комнате, настолько светлых, что они казались почти белыми, между облаками летали птички. Амти посмотрела на себя в зеркало, пригладила волосы. Хорошо, что они доходили ей только до подбородка и быстро сохли. Амти сделала шаг, и зеркало впустило ее. Взрослые, вроде как, могли более или менее управлять тем, из какого зеркала куда они попадут. Однако Амти эта мудрость веков все еще была недоступна. Она не понимала, как можно даже почувствовать, куда ведет шаг в зеркало, не говоря уже о том, чтобы указать зеркалу направление.

Амти вышла посреди рынка, тут же получив подзатыльник от продавщицы.

— Ты охренела, мелочь? Это товар!

— Извините, пожалуйста! — сказала Амти.

— Ты его использовала! — рявкнула женщина. Голос у нее был громкий, одежда вызывающе яркая, а глаза очень злые. — Теперь плати. Я теперь это зеркало, как новое не продам, дура ты тупая. Плати!

Амти вздохнула, потом выхватила у женщины из-за пояса нож и резанула себя по ладони. Женщина перехватила ее за запястье и скользнула языком в рану, Амти поморщилась.

— Отлично, — сказала женщина, расплывшись в широкой, розовой от крови улыбке. — Удачного дня, юная леди!

— Да…

Амти хотела сказать «да пошла ты», но вместо это сказала:

— Да, спасибо.

В конце концов, это был Двор. Стоило быть осторожнее. Амти мутило, однако намного милосерднее, нежели в предыдущие дни. Запах крови, к ее удивлению, не ухудшил тошноту.

Амти шла через рынок, где за десять минут ей предложили, казалось, абсолютно все: от еще работающей печени до кассетного плеера. Амти даже подумала, не подарить ли печень Адрамауту. Он будет рад, в крайнем случае вживит ее Мелькарту.

(adsbygoogle = window.adsbygoogle || []).push({});