Алый осколок (СИ) - Дичковский Андрей

Протерев покрытые слоем жира и раствора из золы ладони о склизскую поверхность фартука, Теолрин бодрым шагом направился вперед, мимо одной из местных кухонь, расположенной, как и все хозяйственные помещения, в боковом крыле дворца. Вокруг него носились кухарки и повара, звенели, нарезая овощи и мясо, стеклянные ножи, дымились гигантские котлы, а с потолка свисали здоровенные туши выпотрошенных свиней, коров и куриц. Здесь царил такой хаос, что Теолрин не мог понять, как кому-то удается в нем поддерживать порядок или хотя бы его подобие. От разнообразия резких запахов (а, может, и от шума) у него закружилась голова.

Чуть прихрамывая на левую ногу, он все же добрался до двери, ведущей в коридор, соединяющий кухонные помещения с остальной частью крыла, и вынырнул наружу. Затем первым делом подошел к ближайшему окну и, распахнув ставни так широко, как только мог, сделал несколько глубоких вдохов. Из окна открывался вид на утопающий в зелени дворцовый сад, огороженный высокими серыми стенами. Теолрин видел аккуратно подстриженные кипарисы, на верхушках которых застыли пятна склоняющегося к закату солнца (что просвечивало даже сквозь толщу накрывавшего город купола), видел терновые кусты и какие-то пышные кустарники с листьями золотисто-желтого и ярко-красного, словно обагренного пролитой кровью, цветов. По вымощенным мелкой галькой дорожкам, вдоль растений и гигантских фонарей с разноцветными сферическими колпаками, уже прохаживались первые гости: перепутать их со слугами было попросту невозможно, и дело было даже не в масках.

Теолрину прежде не доводилось видеть столь роскошных нарядов: женщины носили яркие платья с пышными юбками, полупрозрачные шали на шее и плечах, белые или голубые перчатки на обеих руках, а их прически, переплетенные кольцами и лентами, были столь вычурными, что Теолрину даже сложно было предположить, как именно возможно создать на голове такое «нечто». Мужчины же носили цветные туники, украшенные витиеватыми узорами, пестрые камзолы с золоченой вышивкой, жилеты и роскошные плащи на заклепках из желтого, оранжевого, а то и фиолетового стекла. По сравнению с этим лоском то, что они втроем подготовили для себя, выглядело жалкой пародией; Теолрин на полном серьезе начал волноваться, не выдадут ли они себя одной лишь одеждой.

«Сколько стоит один такой наряд? — мысленно спросил он самого себя, приглядевшись к мужчине в черном камзоле с фиолетовыми пуговицами и накрахмаленным воротничком, что шел, ведя под руку какую-то женщину. — Должно быть, примерно как мой годовой заработок. — Теолрин невольно взглянул на свои ладони, полные отметин о годах переборки стекол. — Может, все это недовольство еретиков очень даже обоснованно? Не слишком ли велика пропасть между такими, как они, и такими, как мы?»

Последние двое суток — пока они сидели в своей комнате, готовили наряды и поглядывали в окно, ожидая увидеть там инквизиторский отряд — Теолрин много думал о том, что услышал от проповедника на площади, а впоследствии от трактирщика. И чем дольше он размышлял надо всем этим, тем больше услышанное казалось ему правильным. Пожалуй, ему самому тоже хотелось перемен. Почему нет? Насколько ему было известно, уже на протяжении столетий жизнь в странах Таола не меняется… по крайней мере, к лучшему. Если оно так и пойдет, то что будет дальше? Какое будущее будет ждать его потомков… если, конечно, они у него когда-нибудь появятся?

Впрочем, с окончательным решением он пока не торопился.

Наглядевшись на сад, Теолрин решил, что пора потихоньку приступать к делу: будет совсем некстати, если кто-то увидит его здесь без наряда и сочтет бездельничающим слугой или кем-то навроде. Восстановив в голове хитросплетения местных коридоров и лестниц, Теолрин направился в путь.

Пронести вещи с собой оказалось делом непростым, но возможным — благо, прислугу (из-за ее огромного числа) не сильно обыскивали с утра на входе. Сложнее было успеть все спрятать, причем так, чтобы это не нашел никто посторонний. Эту миссию взяла на себя Джейл, еще до их разделения по помещениям заявив, что ее тошнит, и отпросившись в уборную — где она, собственно, и должна была убрать все в укромное место.

(window.adrunTag = window.adrunTag || []).push({v: 1, el: 'adrun-4-390', c: 4, b: 390})

Проблема (как выяснил Теолрин, спустившись этажом ниже) оказалась в том, что в этом дворце за каким-то хреном уборную для прислуги разделили на две: мужскую и женскую. Видимо, какие-то аристократические заморочки, как иначе? В Дар-на-Гелиоте Теолрину не доводилось видеть ничего подобного. Какая, в конце концов, разница, кто будет справлять перед тобой нужду в выгребную яму?

Впрочем, глядя на служанок и кухарок, стоявших перед закрытой дверью уборной с хмурым видом, Теолрину резко расхотелось проверять этот аргумент вживую. Что-то подсказывало ему, что эти дамочки скорее откажутся справлять нужду, чем пропустят его в свою уборную.

Оставалось только встать в стороне и ждать, когда очередь иссякнет.

Однако время шло, а очередь отнюдь не собиралась иссякать, даже наоборот.

Сцепив руки за спиной, Теолрин нервно переминался с ноги на ногу и то и дело оглядывался по сторонам. Конечно, можно еще подождать и дождаться Джейл, но… кто знает, сколько времени это займет? Что, если сюда придет патруль стражников и начнет допытываться, почему он здесь ошивается без дела? Или кто-то из них и вовсе вспомнит листовку, на которой было изображено подобие его лица. Нет уж, нужно срочно что-то придумывать.

Теолрин вспомнилась ночь в Дар-на-Гелиоте: та самая роковая ночь, когда был убит бедняга Сайнли, а они сами лишь чудом сумели выбраться из города. Он вспомнил, как, несмотря на нервы, от которых дрожали конечности и гулко стучало сердце, он сумел найти в себе силы, волю и уверенность, чтобы выйти к перегородившим улицу людям Бороды и не только заверить их в том, что он один из своих, но и заставить их убраться на другой конец города. Действительно, во многих случаях уверенность в себе — это ключ к успеху.

А если это не просто уверенность, а беспардонная наглость — то еще лучше.

Решившись, он ломанулся обратно на верхний этаж, к складским помещениям. Войдя вовнутрь, растолкал там парочку подростков, пытающихся поднять ящик с канделябрами, и направился в дальний угол. Там быстренько прибрал к рукам метлу, ведро с водой и пару тряпок, после чего столь же быстрым темпом поспешил обратно. Должно быть, видок у него сейчас со стороны был тот еще.

Вернувшись на этаж с уборной, он приблизился к двери, помеченной треугольником, и, когда оттуда вышла служанка, выбросил вперед руку с метлой, так, что та загородила проход слегка опешившей женщине.

— Время уборки! — заорал Теолрин, потрясая ведром так яро, что даже немного раслескал воду. — Посторонитесь!

— Но это женская уборная… — начала было женщина, что стояла первой в очереди, но Теолрин успел вклиниться между ее словами:

— А по-вашему, женская уборная чище, чем мужская? Может, хотите сами там убраться?! — С этими словами он протянул ей ведро с водой и тряпками.

Женщина тут же отшагнула назад.

— Вот, то-то и оно! — хмыкнул Теолрин, после чего с видом победителя проник внутрь уборной.

Здесь оказалось и впрямь грязновато, а резкий запах неприятно ударил в голову. Теолрин отставил метлу и ведро в ближайший угол и огляделся. Уборная как уборная: куча панелей из полупрозрачного стекла и громадная дырка в полу. Ничего особенного — по крайней мере, на первый взгляд. Однако Джейл убедила его, что найдет, где спрятать вещи, так что Теолрин принялся искать, проверяя прочность каждой панели.

Наконец, ему повезло: одна из половых панелей, чуть покрошившись, отошла в сторону, обнажив тайник с мешком. Теолрин проворно выудил оттуда свои вещи и, сжав их под мышкой, вернул мешок на место и закрепил панель. Затем забрал метлу с ведром и тряпками и с гордо поднятой головой вышел в коридор.

— Да тут же повсюду грязь! — донеслось до него, не успел он сделать пары шагов от очереди. — Вы вообще здесь убирались?

Теолрин с шумом выдохнул. Затем развернулся, стремительно подошел к двери, из которой выглядывала посетительница, и поставил к ее ногам ведро с метлой.