Долгая дорога домой - Александр Афанасьев

— Делегацию дворянства он прогнал — отрезала Ксения — георгиевские кавалеры не решились идти. Он не поехал в Константинополь, чтобы остаться с этой… ты прекрасно знаешь, чем это может кончиться…

Еще бы… Константинополь это турки. Турки — это весь Восток. Россия находится под угрозой распада.

— Николай сошел с ума.

— Вы все сумасшедшие. Как только видите смазливую мордашку и ноги от ушей. Ты ведь и сам ее трахал, помнишь? Что ты, что Николай, что все вы — одинаковы. Нашли сиротку…

— Прекрати… — мне было очень неприятно еще и от того, что я понимал правоту Ксении. Она всегда бывает права в таких случаях.

Безжалостно права.

— Молчу, молчу.

Какое то время я молча переваривал информацию.

— Что вы намерены делать? Он точно намерен поставить ее на престол?

— Он уже заказал исследование. Геральдическая палата должна доказать ее происхождение из шахского рода. Ты понимаешь, что это значит.

Черт… Моника… когда он привез ее в Россию, возникли серьезные вопросы… но все смирились, потому что Моника и в самом деле сумела понравиться людям. А эта…

— Она никогда не принадлежала к шахскому роду. Это провокация бывшей САВАК, они держали ее в стране…

— Говори это не мне, а ему.

— Черт, и скажу! Если он хочет бросить друга детства в Петропавловку — так пусть бросит! Ты что думаешь, я Георгиевский кавалер, чтобы не решаться идти и сказать!? Я уже в опале — хуже не будет!

Ксения протянула свои руки навстречу моим, посмотрела мне в глаза

— Даже не думай. Тебя убьют.

— Пусть попробуют.

— Я не про то. Ты знаешь, кто теперь начальник дворцовой полиции?

— Нет.

— Генерал свиты ЕИВ Нассири.

Сказанное показалось мне шуткой

— Кто?!

— Ты слышал. В конце концов — он работал с тобой.

— Он никогда не работал со мной! Он работал под моим контролем! Мне надо было разобраться, что ко всем чертям происходит в стране, которая десятилетиями жила под пятой террора! Если бы я его не контролировал, он работал бы на другую сторону… ему все равно! Этот человек морально изуродован, как и все кто оттуда! Пройдет поколение, может и два, прежде чем кого-то оттуда можно будет ставить на посты, вы что, не помните историю? Не помните, как работали на Востоке?

— Я то помню. Николай — нет. При дворе стало слишком много людей оттуда, он привык к восточной лести.

— Святой Бог…

Конечно… я в какой-то мере понимаю Николая. Ему — проще всего с людьми оттуда. Когда началось… многие, слишком многие бросили ему в лицо — ты не прав. Мы, русские — свободны и рождены свободными. Там — люди изуродованы настолько, что будут славословить, если даже Николай будет пить кровь младенцев. Ему должно быть очень неуютно, когда вокруг — молчаливая стена осуждения и недоверия. Прошли времена… у русских дворян осталась честь и все должны поступать правильно, даже Император. Многие удалены от двора… а те, кто туда пришел — уважают действо и намерение российского самодержца, каким бы оно ни было. Получается — что все удаленные будут группироваться около Ксении, больше не у кого. Это — дворянство и офицерство, в основном — гвардия, наиболее подготовленные части. Никому не понравится, что при дворе сейчас — засилье персов, мало кто будет с этим мириться.

Другие — конечно же, постараются расшатать ситуацию. Кому нужна конституционная монархия, кому республика, кому и того чище — агрессивный большевизм и гражданская война. На Востоке сразу активизируются… не могут не активизироваться исламские экстремисты, их есть кому поддержать, цель все та же — отторжение от России Востока и создание халифата — открытой террористической клерикальной диктатуры. Святой Господь… Николай, этому ли тебя учил отец? Твой отец, который был примером служения и до последней своей смертной минуты думал о России?! Этому ли тебя учила вся твоя жизнь? Ты же георгиевский кавалер… что же ты Россию на бабу то меняешь.

Черт, ты же Император Всея Руси! Разве тебя не устраивают подданные, которые не лгут и не боятся?

Император ли ты — до сих пор?

Тут меня пронзила еще одна мысль… как клинком. Не сыграли ли тогда втемную — меня самого? Господи… ведь это я подвел к Николаю Анахиту! Ведь это благодаря мне происходит все то, что происходит!

Это я — виноват в том, что происходит. Значит — и разгребать — мне.

— Что делать? — спросил я, хотя уже двадцать лет не задавал этот вопрос. Как маленький мальчик… прости Господи…

— Надо помочь. России, Николаю… всем нам.

— Что говорит вдовствующая императрица?

— Мама… он отослал ее. Отослал в Москву.

В сказанное невозможно было поверить. Николай всегда любил мать, любил ее намного больше, чем отца. Ксения всегда любила отца, мать почти что не признавала — а Николай считался маменькиным сынком до того, как пошел в десант.

— Он с ума сошел. В это невозможно поверить — но он с ума сошел.

Я встал со стула. В "пузыре" чувствуешь себя голым… в каком то смысле я и есть голый. Я… Ксения… Нико… мы все беззащитны перед грядущим. А оно ничего хорошего не обещает.

— Где Путилов?

— Путилов… — в голосе Ксении прозвучала горькая ирония — Путилов, наверное, уцелеет при ядерном взрыве.

— Как он относится ко всему этому? Ты с ним говорила?

— Как относится. Ты знаешь первый принцип предательства?

— Предавать только в пользу сильных…

— Вот. То-то и оно. Я не хочу давать Владимиру Владимировичу такого козыря. Нет… он этого не дождется.

Так… ладно!

— В заговоре против Николая я не участвую — поставил условие я.

— А ты постарел… — каким-то странным голосом сказала Ксения — раньше ты соображал быстрее. Иногда ты угадывал мои желания раньше, чем я их произносила… и даже тогда, когда я не могла их произнести, потому что была порядочной девушкой.

— Я действительно постарел. И нервы ни к черту, предупреждаю сразу.

— Вижу. Мог бы догадаться, что мне от тебя нужно. Ты был военным и гражданским наместником Персии до опалы, до того, как поставили Андроникова…

— Как он работает, кстати?

— С этим тоже придется разбираться… В свое время. Но сначала о главном. Я хочу, чтобы ты отнял брата у этой.

— Но как? — ходить надоело… как тигру в клетке. Я сел. Пытаясь ухватиться за что-то, собрать распадающийся на осколки мир.

— Ты скажи мне — как. Ты привел Анахиту в наш дом — Ксения говорила жестко и безжалостно — теперь скажи, как ее оттуда вывезти.

Я ничего не ответил. Ксения снова коснулась моей руки… она всегда знала, что и как сделать чтобы получить нужное.

— Это надо сделать… Я ни в чем не обвиняю тебя… просто это надо сделать. Пока мы не узнаем, откуда она взялась, как она оказалась около Николая, кто она такая, пока не поймем, что она задумала — мы не сможем ничего сделать. Переворот — не выход, на нас накинутся со всех сторон. В этом мире… пахнет кровью.

— Хорошо, что ты это понимаешь.

— Но если ты не сможешь… начну действовать я.

— Недавно я был в САСШ… ну, ты знаешь. Павел сказал… что ему нужна винтовка… чтобы защитить маму.

Мы оба помолчали…

— Он защищает маму. Я защищаю страну — безжалостно проговорила Ксения — я тоже Романова, во мне — кровь Романовых. Отец всегда говорил, что плохо, что я родилась девочкой.

Ксения мысль не продолжила… но было понятно и без слов. Екатерина Вторая была одной из величайших правительниц России. А узурпации престола намерены не допустить слишком многие… и любой ценой.

В свое время… так погибла великая Персидская Империя. Шах Кавад из династии сасанидов, приблизив к себе царицу Есфирь из рабынь-иудеек, сначала отдал первого министра Амана и весь дом его, и все имущество его иудеям, а самого Амана и десять сыновей его повесили. Потом Есфирь и приблизившиеся ко двору правители из иудеев в одну ночь уничтожили большую часть персидской знати, которая по преданиям была бела кожей, голубоглаза и светловолоса. Потом, когда одни иудеи разорили данную им страну и скрылись — другие подняли мятеж, возглавив недовольство народа и разграбили персидских купцов и разделили достояние из между собою. Но тут из провинции вернулся третий, младший сын шаха Кавада, царевич Хосров, и вернулся он во главе конного войска из тысяч всадников. Отца он по одним преданиям отстранил от власти, по другим — убил, всю иудейскую знать, первого визиря Маздака, царицу Есфирь и все ее потомство повелел бросить на корм хищным зверям. А потом встал на царствование и первым своим указом повелел перебить всех иудеев в своих владениях, от грудных младенцев и до последних стариков. Приказ монарха был исполнен, но никогда более Персия не достигала такого расцвета, ее лучшие роды, на которых держалось государство, были изведены под корень, народ голоден и озлоблен, а экономика разрушена.