Машины Российской Империи - Иван Крамер

Ют, вспомнил я. Кормовая надстройка называется ютом. И сейчас там, в юте, в своей каюте Джуса совещается с мистером Чосером и Карибом. По крайней мере, так они договаривались перед отплытием. А черный кейс лежит в другой каюте, возможно, спрятанный под кроватью. Судя по тому, что молчаливый Кариб отдельно упомянул содержимое кейса, внутри что-то по-настоящему важное. И тяжелое – он ведь сильный мужчина, но держал кейс обеими руками, видно было, что тот не легкий. Поэтому Кариб и не хотел брать его с собой на совещание в каюту Джусы. Внутри какие-то документы и что-то еще.

Я повернулся к носу, потом снова к корме. На палубе никого – добраться до юта нетрудно. Тем более, на мне бушлат, а волосы скрыты под банданой. Даже если меня кто-то заметит, в полутьме я не так уж отличаюсь от других людей на барже. Главное, не позволять рассматривать себя вблизи, здесь наверняка все знают друг друга в лицо. Отмычки при мне, замки вскрывать умею… Содержимое черного кейса может многое рассказать о происходящем. До сих пор я, как слепой щенок, – ничего толком не могу выяснить, ничего не понимаю, только следую за злодеями, ежеминутно рискуя, что меня раскроют. В кейсе может прятаться ответ на вопрос, куда они плывут, какие-то намеки или даже прямая информация, для чего нужно адское мыло. И еще – Чосер мог оставить в каюте свой необычный цилиндрический кофр, содержимое которого тоже может оказаться любопытным. Да и всю каюту не помешало бы обыскать. Главное, сделать это так, чтобы они не поняли, что внутри кто-то побывал.

Я присел, собираясь спуститься с ящиков, но услышал внизу стук и схватился за револьвер.

– Ты его украл, тварь мелкая!

– Пошел к дьяволу, Гаррис, не брал я твою фуфайку!

– Фуфайку?! Щенок, это бушлат новенький, десять крон мне стоил!

– Чего? Да ты брешешь, как пес! За эту рвань – десять крон?!

– Теперь уже двадцать, падла! С тебя двадцать крон, понял? Чтоб до шлюза отдал!

– Правильно! – поддакнул еще один голос.

Он, как и тот, что обвинял в воровстве, принадлежал взрослому мужчине, а третий был детским – мальчишеским.

Далеко внизу, в просвете между ящиками зажегся фонарь, и я разглядел три фигуры. Один мужчина был толст и лыс, на голове второго повязан грязный платок. Перед ними стоял чернявый мальчик.

– Гони деньги, – произнес Лысый. – Или отымеем прямо здесь, щенок.

– Шиш тебе, Чубан! – выкрикнул мальчишка. – Не брал я бушлат! Я не вор!

– Не вор?! – возмутился Платок. – Да ты в Париже в шайке Быка был! Или, думаешь, я не знаю? Ты на баржу зачем вообще нанялся? Сказки он рассказывает – не вор! Падла французская!

В ответ мальчишка выдал такую руладу, какую вряд ли ожидаешь услыхать из уст ребенка. Лысый по прозвищу Чубан крякнул, а Платок, злобно ругнувшись, вытащил раскладной нож. Щелкнуло лезвие. Мальчик попятился к ящикам, но сверху я видел, что деваться ему некуда. Противники приближались, и тут он неожиданно врезал Чубану носком ботинка между ног.

Это было, во-первых, неожиданно, а во-вторых, я уверен, очень больно. Чубан взвыл, согнувшись, ухватился за причинное место.

Нож блеснул в свете стоящего на палубе фонаря, но мальчишки уже не было на прежнем месте – отскочив, он упал на четвереньки. Между двумя нижними ящиками оставалась узкая прореха, куда он начал протискиваться.

Платок бросился вперед, взмахнул ножом, попытался схватить беглеца за ногу, но тот вырвался и канул в прорехе. Забраться туда взрослому было невозможно. Скрежеща зубами, Платок повернулся. Чубан, стоя на коленях, раскачивался из стороны в сторону.

– Вставай, – проворчал Платок, сложил нож и зашагал к борту.

– Ты видел, как он врезал, Гаррис… – простонал Чубан, выпрямляясь.

– Из тебя боец, как из меня королева Алекия! Вставай! Спать уже охота, сил нет. Щас мы его не поймаем, завтра разбираться будем.

– Да он может ночью свалить.

– Куда он там свалит… все, дрыхнуть пошли.

Они ушли, я же сел на краю ящиков, свесив ноги, и пощупал свой бушлат. То есть не мой – получается, он этого Гарриса? В трюме во время погрузки ему стало жарко, грузчик снял бушлат да и забыл, а теперь обвинил мальчишку в краже. Ну и ладно, подумал я. Наплевать, это все не мое дело. Сейчас мое дело – незаметно добраться до юта, залезть в каюту и хорошенько ее обыскать. Причем сделать это надо побыстрее, ведь неизвестно, сколько Чосер и Кариб будут совещаться с Джусой.

Перекинув через голову ремешок несессера, я стал спускаться.

2

Добраться до места оказалось не так уж трудно. По дороге через палубу дважды приходилось прятаться, а возле юта я прошел мимо бородатого машиниста в измазанном маслом фартуке, который выбрался из люка, глянул на меня, равнодушно отвернулся и стал раскуривать самокрутку. Потом была короткая лестница, пустой полутемный коридор и двери кают. Встав перед нужной, я прислушался – за дверью стояла тишина – и достал отмычку.

Когда замок щелкнул, я медленно, чтоб не заскрипела, приоткрыл дверь. Окинул взглядом коридор и скользнул в каюту – просторную, с двумя прикрученными к переборкам койками, шкафом и столом. Прикрыв дверь, убрал отмычку в карман, локтем передвинул за спину несессер. Включил фонарик.

На другом конце каюты был небольшой иллюминатор, я пересек каюту и выглянул в него. Иллюминатор выходил на корму. Справа черной башней высилась одна из труб, вторую я не видел, зато видел темную воду и светло-серую кильватерную струю далеко внизу. Гул моторов здесь звучал громче и тяжелее, а пол едва заметно дрожал. Баржа плыла, как на мой непросвещенный взгляд, очень быстро для двухкорпусной грузовой посудины. Двигатели на ней, должно быть, стояли мощные.

Я заглянул под одну койку, под другую – черного кейса не было ни там, ни там. Плохо, если Кариб все же взял его с собой. И где кофр-цилиндр Чосера? Я открыл шкаф… Вот они, голубчики, оба здесь, как на заказ. Кофр стоял на дне шкафа, а кейс лежал прямо на нем. Я присел на корточки, поставил фонарь на пол, протянул руку – но, так и не взявшись на кейс, выхватил из-под сюртука револьвер. И крутанулся на корточках, тихо скрипнув каблуками по полу.

Причиной были тихие шаги, донесшиеся из коридора. Они смолкли под дверью, послышалось сопение, а потом щелчок. Точно такой же звук раздался, когда я ковырялся в замке отмычкой.

Сидя спиной к раскрытому шкафу и нацелив пистолет на проем двери, я погасил стоящий на полу фонарь. Проем был чуть светлее окружающего, и в нем скользнула приземистая тень. Раздалось хрипловатое сопение. Будто какой-то зверь проник в каюту: опасный, злобный зверь… Что, если это Вука Чосер принял одну из своих странных ипостасей? Забрался в каюту на четвереньках, скаля заострившиеся зубы, идет прямиком ко мне… он уже совсем близко, поднимает лапу с кривыми когтями, как тогда, на галерее дирижабля, вот-вот вонзит мне в лицо… Я почти что выстрелил, понимая, что это будет означать конец моей операции, потому что звук, конечно, услышат на всей барже. Спусковой крючок подался под пальцем, но все же мне удалось сдержаться. Глаза постепенно привыкали к полутьме, и хотя дверь закрылась, теперь я видел того, кто проник в каюту.

(adsbygoogle = window.adsbygoogle || []).push({});