Консолидация - Джефф Вандермеер

Удалось вернуть свыше ста пятидесяти фрагментов, большинство уцелевших эпизодов продолжаются от десяти секунд до двух минут. Некоторые доставлены Лаури, остальные — четвертой экспедицией. Смотреть материал дольше часа зараз не рекомендуется. И очень немногие выдержали столько.

— При этом я буду ждать снаружи. Вы можете постучать в дверь, если закончите раньше.

Контроль кивнул. Означает ли это, что его запрут? Очевидно, да.

Грейс свое место покинула, Контроль его занял, и, уходя, она неожиданно опустила ладонь ему на плечо — пожалуй, вложив в этот жест чуть больше силы, чем требуется. Потом щелчок дверного замка снаружи, и Контроль остался в одиночестве в мраморном склепе, увешанном именами призраков.

Хоть Контроль и сам просил об этом, сейчас он сомневался, что в самом деле хочет через это пройти.

Первые эпизоды показывали нормальные вещи: разбивку лагеря с далеким маяком, время от времени появляющимся в подрагивающем кадре. Силуэты деревьев и палаток проступали из тьмы на заднем плане. По экрану промелькнула синева небес, когда кто-то опустил камеру, забыв отключить запись. Чей-то смех, чье-то подшучивание, но Контроль, как провидец или путешественник во времени, уже проникся подозрениями. Было ли это ожидаемыми, нормальными вещами, банальными товарищескими отношениями человеческих существ или предвестниками секретных коммюнике, подспудных и могущественных? Контролю не хотелось ничьего вмешательства, заражения, чьего-то чужого анализа или мнения, поэтому он прочел в документах не все. Но в этот момент осознал, что все равно уже чересчур вооружен предзнанием и чересчур циничен, чтобы не счесть себя смехотворным. Если не проявлять осторожность, все будет преувеличиваться, толковаться превратно, пока каждый кадр не преисполнится угрозы. Контроль имел в виду пометку другого аналитика, что ни одна другая экспедиция не столкнулась с тем, что предстояло ему вот-вот увидеть, «будто творец внезапно отлучился».

В сумерки последовало несколько эпизодов из видеодневника начальницы экспедиции, видневшейся силуэтом на фоне костра, не рассказавшей ничего из того, что Контролю было бы еще не известно. Затем последовало эпизодов семь, каждый длиной четыре-пять секунд, показывавших только расплывчатые тени: ночные съемки, лишенные контраста. Однако он продолжал напряженно вглядываться во мрак в надежде, что проступит какая-нибудь форма, какой-нибудь образ. Но в конце концов лишь накликал черных мошек, зароившихся на периферии зрения, будто крохотные круговращательные паразиты.

Сутки пролетели, экспедиция распространялась от лагеря вовне волнами, а Контроль старался не привязываться ни к кому из них. Не поддаваться на обаяние их частых шуточек. Ни на явную их серьезность и компетентность — здесь собрались одни из лучших умов, каких Южному пределу удалось разыскать. По небу стелились облака. Отрезвляющий момент наступил, когда они наткнулись на остатки колонны грузовиков и танков, отправленных сюда перед тем, как граница низошла. Техника уже покрылась слоем земли и лианами. Ко времени пятой экспедиции, как знал Контроль, от нее уже не осталось и следа. Зона Икс реквизировала ее для собственных целей. Привилегия победителя. Впрочем, никаких человеческих останков, способных смутить спокойствие первой экспедиции, не оказалось, хотя кое-кто и нахмурился. К тому же времени, если насторожить уши, уже можно было расслышать перебои в связи раций, розданных всем членам экспедиции, все чаще и чаще на запросы «Прием» и «Как слышите?» отвечал треск помех.

Следующий вечер, рассвет следующего дня, и Контролю показалось, что он движется вперед в стремительном темпе, почти способный расслабиться в герметичной капсуле, образованной каждым безопасным мгновением, и жить там в блаженном неведении об остальном. Хотя к этому моменту возмущения распространились настолько, что радиопереговоры превратились в череду недопониманий и недоумений. Слушателя и слушаемого мало-помалу захватывала некая внешняя сила, хотя они этого еще не осознали. Или, по крайней мере, не высказывали своей озабоченности под камеру. Контроль предпочел не перематывать подобные инциденты назад. От них у него по затылку побежали мурашки, вызвав легкую дурноту, усугубленную дестабилизирующей комбинацией головокружения и клаустрофобии.

Однако наконец Контроль больше не мог себя обманывать. Подошел знаменитый двадцать второй эпизод, значащийся в досье как снятый Лаури, игравшим роль антрополога команды. Сумерки второго дня с придыханием заката. Смутно темнеющая башня маяка на средней дистанции. В своем простодушии они не видели ничего страшного в том, чтобы разделиться, и группа Лаури решила разбить бивак по пути среди развалин вереницы брошенных домов на полдороге к маяку. Их даже не набралось достаточно, чтобы образовать деревню, оставить на старых картах название, но они принадлежали группе иммигрантов, изгнанных из собственной страны и обосновавшихся на этом побережье, чтобы добывать пропитание с помощью болот и моря.

Шорох, ассоциирующийся для Контроля с унио-лой и ветром с берега, но чуть уловимый. Руины старых стен образовывали на фоне неба более глубокие тени, он едва различал проходящую среди них широкую линию мощеной дорожки. В ролике Лаури чуть трясся, держа камеру. На переднем плане женщина — начальница экспедиции — кричала: «Заставьте ее остановиться!» Свет от камеры, отбрасывавший суровые тени вокруг глаз и рта, превращал ее лицо в маску. Напротив, по ту сторону грубого садового столика, казавшегося обугленным, женщина, начальница экспедиции, кричала: «Остановите ее!», «Пожалуйста, стой!», «Пожалуйста, стой!». Камера дернулась и крутнулась, потом выровнялась — предположительно, все еще в руках Лаури. Дыхание у человека, державшего камеру, участилось, и Контроль узнал звук, слышанный раньше, наподобие шелестящего дыхания с пробивающимся сквозь него мелким дребезжанием. Вовсе не ветер. А еще слышались взволнованные, резкие голоса за кадром, но разобрать ни слова не удавалось. Затем женщина на экране слева перестала кричать и уставилась в камеру. Женщина справа тоже перестала кричать, уставившись в камеру. Маски их лип излучали на него из той дали, через столько лет одинаковый страх, мольбу и замешательство. Контроль не видел между двумя обликами ни малейшей разницы — во всяком случае, в столь тусклом свете.

Но затем, напряженно выпрямившись, даже зная, что вот-вот произойдет, Контроль вдруг понял, что вовсе не сумерки отняли у фона всякий намек на цвет. Скорее нечто будто заступило пейзаж, нечто настолько невероятно громадное, что края его оказались далеко за границами кадра. В последнюю секунду видеоленты обе женщины все смотрели в оцепенении, а фон словно сдвинулся и продолжал перемещаться… а сразу следом ролик, даже более зловещий для Контроля: Лаури, на сей раз перед камерой, плетет вздор на берегу назавтра утром, а женщина за камерой смеется. Ни малейшего упоминания о начальнице экспедиции. Ни слуху ни духу от нее в последующих видеоматериалах, как знал Контроль. Ни малейшего объяснения со стороны Лаури. Ее словно стерли у них из памяти, или все они в ту ночь перенесли за кадром обширную, невообразимую травму.

(adsbygoogle = window.adsbygoogle || []).push({});