Китеж-грайнд. Книга 1 - Вера Галицкая

знаю, откуда ты в последнее время набрался столько наглости и уверенности, но я тебя предупреждаю: не играй с огнём, – из последних сил сдерживая ярость, проговорила Гера.

– Там, где я беру уверенность, все играют с огнём. Я открыл свою дискотеку с клоунами и глотателями шпаг! – захихикал Марк.

– Вот жеж долбанутый урод, – процедила сквозь зубы Гера.

Марк нисколько не удивился такой реакции и, вместо того, чтобы благоразумно замолчать и уйти читать книжку в другую комнату, решил продолжить диалог с сестрой, на который он так долго напрашивался:

– А ты что там делала? Тебя полиция тоже допрашивала? Тебе что, стыдно сказать? Стыдно?

– Почему бы тебе не пойти поиграть на улице? Ты не видишь, что ли, я плохо себя чувствую, – прищурив глаза, спросила у Марка сестра. Она бы и сама с радостью удалилась из квартиры, лишь бы не видеть брата, но страх показаться на глаза кому-то из вчерашней тусовки был слишком велик.

– Там дождь вообще-то, Наташа. Сама туда и иди. Это и моя комната тоже, если ты не забыла.

– Всё, моё терпение лопнуло,– рявкнула Гера и встала с кресла, – пошёл вон отсюда!

Она схватила Марка за ухо и потащила к двери, а тот замахал руками и заверещал, как сирена.

– Пустииииии! Больнаааааа! – переходя на ультразвук вопил он.

– Вали вон, дебил! – крикнула Гера и вытолкала Марка в коридор. – Сиди на кухне, если не хочешь, чтобы я тебе ухо оторвала!

Вена у неё на голове пульсировала, руки тряслись от ненависти и адреналина в крови, а рассудок был замутнён агрессией.

– Дура! – голосом, в котором слышались слёзы, отозвался Марк и бросил через полуоткрытую дверь в комнату мячик для сокса.

Увесистый шар попал прямо Гере в спину.

– Да ты совсем охренел! Драться со мной вздумал? – взвыла она и, угрожающе блестя зелёными глазами, направилась к коридору. Боли не чувствовалось, но сам факт, что её задохлик-брат решил ввязаться в драку, окончательно вывел её из себя.

Марк стал в оборонительную позицию, выставив перед лицом кулаки. Его сестра буквально ополоумела от злости. Она надвигалась на него, как танк, махала руками, как берсеркер, пыталась вцепиться Марку в волосы, ударить ногой. Но тот отступал спиной, уворачиваясь от всех опасных ударов.

Тогда Гера решила давить его морально.

– Я тебя знать не хочу! Ходишь вечно с этой дурацкой ухмылкой, бубнишь себе что-то под нос. У тебя даже друзей нет! Только я с тобой и вожусь. И где благодарность? За все мои старания ты мне платишь ударом в спину! Слабак! Предатель!

Но предатель даже не думал расслабляться и сдавать позиции. Он только сжал губы и пристальней следил за манипуляциями сестры, ловя её за поднятые ноги или отбиваясь от когтистой руки.

Но с Герой так делать было нельзя. Даже если бы Марк отбил все её удары, заломил ей руки и сел на неё сверху, у неё всегда оставался один приём. Запрещённый удар. Удар-табу. Смертельный приём, которым в жизни можно было воспользоваться лишь раз.

Гера остановилась и перестала махать кулаками.

– Я не буду с тобой драться. Ты больной придурок и этого не достоен. Выдумал себе какого-то Арсена и разговариваешь с воздухом! Шизофреник! Если в следующий раз захочешь с кем-нибудь подраться, зови его. А я на это посмотрю и посмеюсь! Ты просто жалок.

– Ты сама шизофреничка! Арсен настоящий! Он мой друг!

– Ну, конечно-конечно. Посмотри на себя, кретин! – Гера воспользовалась паузой, схватила Марка за волосы и потащила его обратно в комнату, к зеркалу. – Кто с тобой будет дружить, а? Нет у тебя никакого друга. Выдумал ты себе любовничка своего. Надо было давно-о-о тебе рассказать. Может, у тебя хватило бы ума, самому в психушку сдаться.

– Арсен настоящий!! Настоящий! Все его видят!

– Ты больной полудурок. Нет никакого Арсена! Это твой воображаемый друг! Никто с тобой не дружит! Очнись! Оглядись по сторонам! Ты живёшь в своём вымышленном мирке с клоунами и шпагоглотателями!

– Арсен есть! Вот же он! Он же здесь в кресле всё это время сидел! – Марк в истерике подпрыгивал и тыкал пальцем в пустое кресло.

– Да неужели? А что ты на это скажешь? – Гера с разбегу плюхнулась в кресло и повертелась на нём, как будто устраиваясь поудобнее.

– Это неправда… Это демка. Ты сумасшедшая стерва… Неправда…

– Вот уж досталось мне наказание… Маме, наверное, до сих пор стыдно, что она такого недоношенного придурка родила! – продолжала Гера, войдя в раж. – И если бы она не была такой заботливой сердобольной наседкой, тебя бы уже давно врачи лечили.

Марк замолчал, и его глаза наполнились слезами.

– Меня хотя бы моя мама родила. А тебе вообще на улице подобрали. Бомжиха! И нечего мою маму оскорблять, скажи спасибо, что мы вообще тебя взяли в свой дом. Надоела!! – Марк подбежал к сестре и отвесил ей пощечину такой силы, что Гера оторопела. В это время из коридора послышался звон ключей, упавших на пол.

В дверях застыла мама. Одной рукой, мокрой от дождя, она держалась за сердце, другой опиралась о стену. Грудь её тяжело вздымалась, а лицо было мертвенно-бледным.

– Дети, вы что же делаете, – тихо проговорила она, смотря на Геру с Марком. По её бескровному лицу катились крупные капли, – вы что такое говорите…

– Но это же правда, мама! Она не ваша дочь! И мне она не настоящая сестра! Она первая начала…– захныкал Марк, осознав, какое табу он нарушил сгоряча.

Гера посмотрела на мать, но Анна Ивановна только молчала и плакала, поджав губы и глядя на Геру с жалостью, на которую способна только женщина, умеющая любить и сострадать.

– Мама… – Гера не договорила и выбежала из дома. Её серое инопланетное лицо исказила гримаса рыдания, и вся она как-то в момент изменилась, стала слабее и беззащитнее.

На улице дождь перешёл в настоящий ливень. Противные, липкие капли дождя били Геру по лицу, по голым рукам и ногам. Она, как была, выбежала из дома в домашних шортах и растянутой футболке с выцветшим принтом Микки Мауса, но сейчас было не до соблюдения приличий. Нужно было убежать как можно дальше. Спрятаться от всех. Стереть себя из людской памяти. Сгинуть.

Большая и, как казалось, прочная конструкция жизни в Западном Округе рушилась, как будто она состояла из костяшек домино. Цепная реакция, которая началась где-то далеко, в голове одного школьного учителя, всё-таки добралась до Геры. Как он и предупреждал. И если ещё не поздно, она согласна на его условия.

***

Воскресенье звенело тишиной. Вчера