Подлинная жизнь мадемуазель Башкирцевой - Александр Александров

Она продолжает посещать балы в Опере, где встречается с маркизом Мультедо и позволяет с ним некоторые вольности. Маркиз настойчиво вдет ее в ложу, чтобы уединиться и предаться, подобно другим, запретным ласкам.

«Мне приходилось каждую минуту вырываться и отстраняться, и несмотря на это, безумец пытался положить мне голову на колени, а рукой обнять за талию. Эти очаровательные, эти невинные сцены, происходили в глубине ложи Я не чувствую себя оскверненной. Я была укутана, а домино, подобно броне, ничего не пропускало». (Неизданное, запись от 28 марта 1878 года.)

Проведя бессонную ночь на балу, она, переодевшись, едет в мастерскую. Встретив маркиза Мультедо, она делает вид, что не понимает его намеков. Днем она — невинная девушка, а ночью шалит на балах.

На самом деле ее сейчас не волнуют любовные отношения, разве что привлекают плотские, она отдалась живописи, и как натура увлекающаяся, отдалась полностью.

«В двадцать два года я буду знаменитостью или умру». (Запись от 13 апреля 1878 года.)

Но планы ее обширны:

«Когда я достигну окончательных результатов в живописи, я буду учиться декламации: у меня голос и жесты драматической актрисы.

Если только Бог даст мне здоровья и времени, я буду заниматься всем; я и так уже много делаю, но это только начало». (Запись от 21 апреля 1878 года.)

Поэтому, какая уж тут любовь. Не до чувств. Даже известие о том, что Поль де Кассаньяк женится, не приводит ее в сильное смятение. Она встречает это известие невольным ропотом, что совершенно естественно, учитывая их взаимоотношения. Ее безусловно задевает, что сам он не говорит об этом. Однако ее мать не стесняется изливать жалобы по поводу брака Кассаньяка:

— Не могло быть в мире людей, более подходящих друг другу, чем Мари и Поль. А теперь эта черноволосая лицемерка будет наслаждаться счастьем!

Черноволосая лицемерка — это Джулия Акар, дочь графа Штефано Акар.

На русскую пасху, которая в этом году приходилась на 28 апреля, отстояв пасхальную заутреню в русской церкви, они идут на обед, который устроило русское посольство в доме священника. Это первое приглашение на таком уровне, которое получают Башкирцевы, ведь приглашения рассылал сам посол, князь Николай Алексеевич Орлов, пятидесятидевятилетний вдовец, что сразу же отмечает для себя Мария Башкирцева.

«Почему бы князю О., который, как известно, вдовец, не влюбиться в меня и не жениться на мне!.. Я была бы посланницей в Париже, чуть-чуть не императрицей! Ведь женился же А., бывший посланник в Тегеране, на молоденькой женщине — по любви, будучи уже пятидесятилетним человеком». (Запись от 27–28 апреля 1878 года.)

Здесь сразу надо оговорить неточности перевода, князь Орлов был в Париже в ранге посла, а не посланника. Посланник — это дипломатический ранг ниже посла. А вот Николай Андрианович Аничков, скрытый под литерой «А», был чрезвычайным посланником при Тегеранском дворе, о чем мы уже упоминали. Кстати, для пресловутого «комментатора» издания «Молодой гвардии» даже посол в Париже князь Орлов — неустановленное лицо. А уж понять, кто скрыт под буквой «О» большого ума не надо, достаточно взять список русских послов в Париже. За что ему платили деньги?

Князь Н. А. Орлов был сыном графа (впоследствии князя) Алексея Федоровича Орлова, того самого, кто первым из полковых командиров вывел вверенную ему часть на Сенатскую площадь 14 декабря 1825 года и с оружием в руках двинулся в атаку на мятежников, прозванных впоследствии декабристами. Кстати, отец его, граф Федор Григорьевич Орлов, графства своего ему не передал, так как сын его был одним из его «воспитанников». По указу Екатерины II он лишь получил с братьями дворянство и фамилию отца, однако сумел заслужить титул графа, а потом и князя. Сам Николай Алексеевич был храбрым военным, еще в 1854 году при штурме форта Араб-Табии, взятием которого он руководил, князь Орлов получил девять тяжелых ранений и лишился глаза. За это дело он получил Георгия 4 степени и золотое оружие с надписью «за храбрость».

Короче, замуж за такого знатного, богатого и знаменитого человека она с удовольствием вышла бы, да вот, к сожалению, не произвела на обеде должного эффекта, так как платье от лучшей портнихи мадам Лаферрьер опоздало. Не удалось стать почти императрицей!

Заметим, что дело было, конечно, не в этом. Князья на таких, как Башкирцева, не женятся. Разве что помутнение найдет. Или старческая похоть взыграет. Его покойная супруга, по одним сведениям была Мари Калержи, племянница канцлера Нессельроде, а по другим, урожденная княжна Трубецкая, одним словом, ровня.

За одним столом с Башкирцевыми сидел за этим пасхальным обедом «великий князь», как она пишет, можно его назвать и так, но все-таки традиционный титул у Николая Максимилиановича — герцог Лейхтенбергский. Он был на обеде с женой. Если бы Башкирцева знала историю его женитьбы, то вдохновилась бы без меры. Герцог был женат на Надежде Сергеевне, урожденной Анненковой, по первому браку Акинфьевой или Акинфовой. Надежда Сергеевна долгое время была одновременно любовницей князя Александра Михайловича Горчакова, государственного канцлера и министра иностранных дел, который был на сорок лет ее старше, и своего сверстника герцога Лейхтенбергского, пока окончательно не остановила свой выбор на герцоге. С мужем было оговорено, что при разводе он возьмет всю вину на себя. Сговорчивому мужу за это заплатили хорошие отступные, ведь по российским законам, будучи виновным, он больше не имел права вступать в брак, а еще раньше князь Горчаков «пробил» Акинфьеву, который приходился ему внучатым племянником, камер-юнкерство при дворе, что дало повод поэту Тютчеву пошутить, что князь Горчаков походит на древних жрецов, которые золотили рога своих жертв. Тем не менее бедным влюбленным приходилось жить за границей и рождавшихся сыновей записывать под вымышленными именами, потому что император Александр II тормозил развод Акинфьевых в течение шести лет, так как герцог принадлежал к российской императорской фамилии. Он был сыном великой княгини Марии Николаевны, любимой дочери Николая I, и приходился царю племянником, и царь мог решать его судьбу по своему усмотрению. Лишь за год до того, как они оказались за этим столом, развод совершился, и они соединили свои судьбы. А еще через год, 30 января 1879 года, царь дал Акинфьевой титул графини Богарне, тем самым, признав их брак, и позволил передать имя герцогов Лейхтенбергских его сыновьям с титулом высочество, но с совершенным отделением от императорской фамилии. После смерти герцога в 1890 году в Париже его младшие братья заявили свои права на майорат, которым владел герцог. Обыкновенно майорат составляли родовые имения, но этот майорат был единственным в своем роде в России, его составляли бриллианты императрицы Жозефины, жены Наполеона, правнуком которой он был, но им так и не удалось их получить от Надежды Сергеевны. Крепкая была баба.

(adsbygoogle = window.adsbygoogle || []).push({});