Древний Рим - Сергей Утченко

— Галлы были недовольны большими налогами, которые наложил на них Цезарь. Может быть, налоги были действительно тяжелы, но Цезарь не хочет, чтобы его солдаты вернулись домой нищими.

— Нашёл, благодетеля! — неожиданно рассмеялся Марк Субурий, сидевший с другой стороны костра. — Задаривая солдат, Цезарь заботится прежде всего о себе. Опираясь на преданные ему легионы, он рассчитывает захватить власть в Риме и подчинить себе народ.

— Не смей так говорить о великом Цезаре, — горячо возразил центурион. — Мне всё равно как он относится к народу и хочет ли он захватить власть. Я знаю одно: он — лучший полководец, с которым я когда — либо служил. При нём войско не останется без добычи и щедрых подарков. А если Цезарь станет диктатором, я стану хозяином такого поместья, которое позволит мне приятно прожить старость, ни о чём не заботясь. Цезарь знает центуриона Бельвенция, а Бельвенций знает Цезаря.

— Боюсь, что вместо больших поместий мы получим по небольшой могиле в Галлии! — усмехнулся Субурий. — Посмотри на войско Верцингеторига. С таким храбрым противником нам ещё не приходилось встречаться. Они сражаются за землю и свободу, а мы своей кровью добываем богатства купцам и ростовщикам.

— Скверный у тебя язык, Марк, — покачал головой Бельвенций. — Храбрее и опытнее тебя нет солдата во всём легионе, и, если бы не твоя дерзость, ты давно уже был бы центурионом, Ты всё время порицаешь Цезаря, а смотри, как крепко он сумел запереть в Алезии лучшее войско галлов. Верцингеториг сидит там, как в мышеловке.

— Хороша мышеловка, — невесело рассмеялся старый воин. — Мы больше похожи на человека, ухватившегося за хвост разъярённого быка. Ни повалить, ни выпустить. Осадили Верцингеторига в Алезии, а он вызвал ополчение галльских племён, и те заперли нас в нашем лагере. Мы между двух огней. С одной стороны Верцингеториг, а с другой — ополчение почти всех галльских племён.

— А правда, что в галльском ополчении больше двухсот пятидесяти тысяч человек? — робко спросил молодой солдат, начавший разговор.

— Пустое, — ответил центурион. — Если бы это было так, они одновременно атаковали бы наши укрепления во многих местах. Однако они всё время вели атаку только в одном месте. Это значит, что у них нет достаточно сил, чтобы создать численное превосходство сразу в нескольких местах. Всё же положение наше трудное. Не знаешь, где и когда они ударят всеми силами. Ну, довольно разговоров, ложитесь спать, завтра нам предстоит трудный день.

С этими словами центурион поднялся и пошёл по лагерю, чтобы ещё раз проверить посты.

Лагерь был хорошо укреплён. Недаром в течение ряда столетий, проведённых в непрерывных войнах, римляне совершенствовали технику постройки укреплённого лагеря. Где бы римляне, ни останавливались во время похода, они сразу же начинали строить укрепления. Не имея во время сражения у себя в тылу укреплённого лагеря, они чувствовали себя неуверенно. Лагерь служил им надёжным убежищем. Часто уже торжествовавший победу враг, преследуя разбитые римские легионы, неожиданно для себя останавливался в растерянности перед мощными укреплениями лагеря и терпел поражение при попытке овладеть им.

Лагерь имел форму правильного четырёхугольника. Враг прежде всего встречал на своём пути ров шириной в два с половиной метра. Стенка рва со стороны лагеря переходила в вал — насыпь, сделанную из выкопанной земли. Насыпь была укреплена дёрном и метра на четыре возвышалась надо рвом. На валу обычно строили ещё частокол, прикрывавший защитников лагеря от стрел и метательных копий. С внутренней стороны на вал вёл покатый откос, чтобы римляне могли легко и быстро взбежать на вал для защиты частокола.

Лагерь имел четыре выхода. Главные ворота были повёрнуты к врагу. По бокам их иногда строились многоэтажные башни. Враги чаще всего старались пробиться именно здесь, где через ров был перекинут мостик. Поэтому было важно, чтобы защитники могли сверху, не мешая друг другу, забросать их градом стрел и дротиков.

От этих ворот через весь лагерь шла главная улица, соединявшая их с воротами на противоположной стороне лагеря. Главную улицу пересекала вторая улица, соединявшая между собой боковые ворота.

Часть лагеря, примыкавшая к главным воротам и отделённая широкой поперечной улицей, предназначалась для полководца, его телохранителей и штаба. Здесь находилась широкая площадь, на которой могли собраться солдаты, если полководец хотел обратиться к ним с речью. В таких случаях он поднимался на особое возвышение, чтобы его хорошо было видно и слышно. Здесь также стоял жертвенник для принесения жертв богам. Остальную часть лагеря занимали палатки солдат, расположенные правильными рядами. Каждый легион, каждая манипула занимали строго определённое место. Поэтому у римлян не могло быть во время тревоги никакой суеты и беспорядка.

Проверив часовых, центурион поднялся на одну из башен, прикрывавших главные ворота, обращённые к врагу. Два солдата молча посторонились, пропустив его к одному из узких окон башни.

— Всё равно ничего не видно, — сказал один из них. — Темно так, что не видно даже огней Алезии.

— Хорошо ещё что из — за такой мглы осаждённые не могут обмениваться сигналами с галльским ополчением на равнине, — мрачно сказал центурион.

Осматривая линию римских укреплений, частью которой был лагерь, глядя на смутно видневшиеся горы, центурион думал, что место для лагеря Цезарь выбрал не случайно. Это место было самым слабым звеном в цепи римских укреплений вокруг Алезии.

Возвышенность подходила здесь почти непосредственно к горе, на которой была расположена Алезия. Охватить эту возвышенность своей линией обороны у римлян не хватило бы воинов; вот почему укрепления проходили в этом месте по склону, что было очень опасно, так как враги могли обстреливать и штурмовать их сверху. Именно поэтому Цезарь и решил укрепить это место лагерем с большим количеством воинов.

— Боюсь, что завтра галлы, наконец, догадаются напасть на нас с горы, — тихо сказал Бельвенций, спускаясь с башни.

* * *

На следующий день, около полудня, как и предполагал Бельвенций, галлы направили основной удар с горы на римский лагерь у подножия. Одновременно Верцингеториг напал на лагерь с другой стороны. Галлы, засыпая землёй и связками прутьев рвы и ловушки, подошли к укреплениям римлян. Большой отряд галлов, построившись «черепахой», подошёл вплотную к частоколу. Передний ряд держал щиты перед собой, в то время как задние, подняв их над головой, образовали сплошную крышу, подобную панцырю черепахи. Со всех сторон большие толпы галлов, как муравьи, карабкались на валы и частоколы. Многие скатывались в ров, поражённые длинными метательными копьями катапульт, тяжёлыми ядрами баллист, дротиками и стрелами. Но на место павших прибывали всё новые и новые толпы. Туча стрел и дротиков летела в защитников лагеря с вершины горы, господствовавшей над местностью. Римские легионы, понеся большие потери, начинали ослабевать. В этот момент на одной из башен лагеря показался высокий человек в пурпурном плаще. Он стоял и спокойно смотрел вниз на толпы сражающихся и умирающих людей.

— Цезарь смотрит на нас! — крикнул центурион Бельвенций, указывая на человека в красном плаще. Молодой солдат, прошлой ночью вызвавший центуриона на разговор, обернулся.

— Не зевай! — прикрикнул на него Марк Субурий, сбивая копьём лезущего на частокол галла. — Сейчас они ворвутся на вал.

Минутой позже сильный отряд галлов при помощи лестниц прорвался через частокол. Огромный галльский воин в рогатом шлеме ударом длинного меча зарубил римского знамёнщика и захватил знамя — длинное древко — с серебряными украшениями. Молодой солдат беспомощно опустил меч и в растерянности, как бы ожидая помощи, взглянул на башню, где только что стоял Цезарь, но на башне уже никого не было. Одновременно он увидел, что вся римская конница, стоявшая справа от лагеря, у ручья, покидает свою позицию и во весь опор скачет куда — то прочь.

— Всё пропало. Цезарь бежал! — отчаянии крикнул молодой солдат, бросая щит.

— Куда? — закричал центурион, ударив его тростью. — Назад! Выручай знамя!

Солдат, привыкший к повиновению, мгновенно повернулся. Он увидал, как Марк Субурий вместе с подоспевшим к нему на помощь центурионом опрокинули огромного галла; увидел, как упало на землю знамя и кто — то в свалке наступил на него. Он бросился вперёд и поднял знамя. Старый Марк и центурион Бельвенций, сдвинув щиты, плечом к плечу удерживали напирающих галлов.

Внезапно натиск галлов ослабел. Наступление с горы прекратилось. Ободрённые римляне сбросили оставшихся ещё на валу галлов в ров.

— Смотри, смотри! — крикнул центурион, показывая за частокол влево, на равнину. Нестройные ряды галлов, только что наступавшие на римские укрепления на равнине, прекратив штурм, разворачивались теперь влево. Оттуда, из — за горы, на них надвигались правильными рядами римские легионеры. Конница Цезаря заходила им в тыл, отрезая дорогу к галльскому лагерю.