Сестрички - Фэй Уэлдон

— Черт побери, — рявкает Виктор, — закрой рот и одевайся.

— Сиди как сидела, — говорит Джемма. — Торт ждет. Сегодня у нее день рождения. Поздравляю, Эльза.

Эльза чуть не забыла об этом.

— Я не поеду на поезде, — говорит она, бледнея от усилия, с которым принимает решение. — Я останусь, пока ты не соберешься домой.

— Но я могу никуда не ехать. Вот-вот здесь будут Уэнди и Дженис. Они огорчатся, если я уеду, не повидавшись с ними. Я и так причинил им немало страданий.

— Тогда мне придется встретиться с Дженис и Уэнди, — заявляет Эльза.

— Уверена, вы прекрасно поладите, — радостно восклицает Джемма. — Не вешай нос, Виктор. Мы ведь рассчитываем на тебя. Кто же еще поддержит в нас хорошее настроение. Я, кстати, просила Хэмиша уступить тебе лестницу. Думаю, он пойдет тебе навстречу.

— Благодарю покорно, но сделку я обговорил с ним сам.

— Ах, Виктор, — вздыхает Джемма, — какой ты неблагодарный. Я старалась для тебя. У Хэмиша так много всего, а у тебя — нет. И ты оказал мне услугу, а я, к слову сказать, не гордилась, а приняла ее. Что касается Эльзы, то она просто делает мне огромное одолжение. Она уже говорила тебе?

Джемма, вероятно, имеет в виду машинописные работы, думает Эльза. Ее так и подмывает признаться, что все напечатал Хэмиш, но она сдерживается. Приписать себе чужие услуги, пожалуй, не лучше, чем переспать с чужим мужем. А здесь и заслуги, и муж в одном лице. Поэтому Эльза держит рот на замке.

— Эльза родит ребеночка от Хэмиша, — говорит Джемма с материнским (откуда что берется?) энтузиазмом, — а мы его усыновим и вырастим. Идут же мужья ради своих жен на искусственное осеменение. Не понимаю, почему бы женам не идти мужьям навстречу — с такой же целью.

Эльза снова разевает рот.

— Эльза, — спокойно говорит Виктор, — ты ведь не забыла принять вчера пилюлю?

— Прости, — вздыхает Эльза, — прости, ради Бога, Виктор, но я забыла.

Виктор поворачивается и уходит. Румянец отхлынул от его щек к шее, а лысина заблестела еще ярче. Виктор забыл пригнуться в дверях и вторично поцарапал себе макушку. Но при этом даже не выругался.

— Давай-ка вернемся к нашему рассказу, — с самодовольной улыбкой говорит Джемма. — С этим все ясно. По-моему, переживать особо он не будет. Если ему ничего не стоило одолжить тебя Хэмишу, то он одолжит тебя и мне. Не такой уж он ранимый человек. Твоя беременность от другого человека не выбьет его из колеи, правда же? Чтобы выбить из колеи твоего Виктора, надо хорошенько постараться.

Джемма улыбается плачущей Эльзе.

— Итак, на чем мы остановились? — продолжает она. — Ах да, конечно. Понедельник, утро. 1966-й год. Кольцо Екатерины Великой на пальце. Мэрион в припадке ревности и негодования в связи с этим. Папаша Мэрион направо и налево щелкает новым «Полароидом»…

…Джемма сидела в плюшевом кресле, листала «Вог», то и дело проваливаясь в дремоту, постоянно чувствовала тяжесть кольца, курила новые тонкие сигаретки, которые папаша Мэрион накануне притащил из своей лавки, и думала о мистере Фоксе. Голоса Рэмсботлов совершенно не мешали ей.

А тем временем мама Мэрион сказала:

— Эти новые блюда я совершенно не умею готовить. К тому же они так тяжелы для желудка. Возможно, даже по средам мы вернем на наш стол добрые английские сливки и суфле. Как в старые времена. Что скажешь на это, Джемма? Эй, Джемма! Вся во власти грез. Турецкий табак действует, что ли? Надеюсь, думы твои светлые, Джемма. Так что ты скажешь насчет сливок и суфле по средам?

— Оставь девочку в покое. Дай ей помечтать, — сказал папаша Мэрион.

— Притащить такое кольцо домой! Какое нахальство! Мистер Ферст будет просто уничтожен! — в который раз простонала Мэрион. — Это самое серьезное нарушение! Драгоценности не должны покидать стен офиса без документов об оплате.

— Тише, Мэрион! — в негодовании воскликнула миссис Рэмсботл.

— Экая ты строгая! — подхватил мистер Рэмсботл.

— Да я ведь за Джемму переживаю. У нее будут неприятности с мистером Ферстом, — гнула свое Мэрион.

— Правила созданы для того, чтобы нарушать их, — сказала миссис Рэмсботл.

— Не так часто к нам в дом попадает кольцо императрицы Екатерины, — заметил мистер Рэмсботл. — Потрудись не портить нам удовольствие.

Дочь зловеще смотрела на родителей.

— Это ведь не единственное кольцо в доме, — шепотом сказала Мэрион. — И вы прекрасно знаете об этом.

Рэмсботлы разом вскочили на ноги.

— У нее приступ, мамочка, — озабоченно заявил мистер Рэмсботл.

— Надо дать ей таблетку, папочка. Что говорил доктор? Надо дать самую сильную.

— Я не стану пить ваших таблеток! — завопила Мэрион. — Так вы и до шоковой терапии доберетесь.

— Значит, доберемся, если будет необходимо, если ты не прекратишь своих выходок, гадкая девочка.

— Смотрите, — воскликнула Джемма, желая разрядить обстановку, — «Вог» поместил фотографию мистера Фокса!

Родители Мэрион тут же забыли о дочери и уставились на глянцевые страницы журнала.

— Он улыбается! — с восхищением заметила Джемма. — Не так уж часто он улыбается. В душе его живет глубокая печаль.

— Ты у нас поэт, Джемма! — воскликнул папаша Мэрион и повернулся к дочери: — Если бы ты училась получше, то смогла бы и голове своей найти толковое применение. Тогда ты не дошла бы до такого состояния, как сейчас.

— Это вы виноваты, что я отставала по английскому языку. Потому что с раннего детства я слышала какую угодно речь, кроме нормальной. А ты, Джемма Джозеф, ты просто дура.

Папаша Мэрион закрыл ладонью рот дочери.

— Иди вымой рот от брани. Возьми дезинфицирующий лосьон, — отчеканила мама Мэрион.

— Не нужно грубить, — нравоучал дочь отец, — мягкость и доброта делают чудеса. И нельзя так говорить с нашей жилицей. Она нам все равно как родная дочь.

— Оно и видно — в отличие от меня, — горько заметила Мэрион. — Сомнений не остается. Однако что вы скажете, если я соберусь в Танжер, чтобы потрахаться на выходные — вот как она собирается, а?

Наступила тишина. Старшие Рэмсботлы взяли тайм-аут.

Наконец за двоих заговорила мать:

— Какая ты все-таки старомодная девушка, Мэрион. Откуда что берется? Разумеется, женщина должна иметь опыт в личной жизни.

— Джемме следует быть осторожнее, — упрямилась Мэрион.

— Джемма — счастливая девушка, — миролюбиво заметил папа Мэрион. — Ты не должна осуждать ее. Сегодня миром правят именно такие, как ее мистер Фокс. Раньше первенство принадлежало финансовым и промышленным магнатам, теперь — героям светской хроники, звездам и знаменитостям. Правда за стилем жизни, за шиком. А революцией ничего не добьешься. Не политика диктует законы жизни, а стиль. Богема, если хочешь, определяет, как жить, что думать, что говорить, что делать. Посмотри, как перевернула жизнь телереклама! Как преобразился Лондон — свобода секса, свобода стиля, люди раскрепощены, правила допускают многое, если не все. Оглянись — Кэрнеби-стрит. Битлз. Я теперь обожаю смотреть на иностранцев, которые таращат глаза на славные английские женские ножки и пупочки. А чем еще, с нашим-то климатом, мы можем похвастаться! В нефти и мазуте все пляжи, и с каждым приливом грязи все больше и больше. Конечно, нынче, как и всегда, существуют финансовые проблемы, но английские красавицы, такие как наша Джемма, оживляют межконтинентальное обращение денежной массы. Вот так-то, дочь моя Мэрион. Ты только глянь на это колечко на пальчике. Танжер дрогнет!