«Поворот все вдруг!». Укрощение Цусимы - Александр Лысёв

Неприятности начались практически сразу же. Несмотря на то что фарватер был накануне тщательно протрален, в момент выхода из Артура подорвался на мине «Мономах». Крейсер сразу же потерял ход и беспомощно застыл с угрожающим креном на один борт. Повернувший ему на помощь «Донской» наскочил, по-видимому, на минную банку и взлетел на воздух со всем экипажем. На глазах у всех повторилась трагическая история «Петропавловска». Спасти никого не удалось. Подошедшие через час буксиры поволокли «Мономаха» обратно в Восточный бассейн. Время было потеряно. На горизонте возникли, быстро приближаясь, японские корабли. Неприятель подходил несколькими отрядами с трех сторон. Но прежде чем броненосцы Катаоки оказались в зоне действия русской корабельной и береговой артиллерии, прогремел очередной взрыв под «Севастополем». Осев на корму, русский флагман продолжил сближение с противником и вскоре открыл огонь по центральной группе вражеских кораблей. В кильватер с трудом маневрировавшему «Севастополю» вступили «Рюрик» и «Нахимов». Крейсерам Энквиста, имевшим перед японцами преимущество в скорости, было приказано выходить как можно скорее на чистую воду и прорываться дальше самостоятельно. Энквист не заставил просить себя дважды. Разведя пары во всех котлах, на восемнадцати узлах «Аврора» и «Диана» устремились в остававшийся промежуток между центральным и правым японскими отрядами. За ними попытался гнаться крейсер «Идзуми», но вскоре оставил это занятие. Из Артура Энквист вырвался точно, но на связь больше не выходил и дальнейшая судьба его кораблей до сих пор покрыта мраком. Сопровождавший Витгефта отряд наших миноносцев попал под перекрестный огонь японцев. Во избежание ненужных потерь миноносцы отослали обратно в Артур. Артиллерийскую дуэль продолжили три наших бронированных корабля. Но было ясно, что «Севастополь» уже не ходок. Принимая на себя основной удар Катаоки, Витгефт попытался обеспечить прорыв «Рюрику» и «Нахимову». Взяли курс влево, в сторону бухты Тахэ. И на подходах к ней подверглись невиданным по силе и дерзости за всю войну минным атакам. Среди белого дня, невзирая на шквальный огонь русских, со всех сторон накинулись десятки японских истребителей. По-видимому, адмирал Того сосредоточил в засаде у Порт-Артура весь свой минный флот. Причем помимо миноносцев было отмечено появление многочисленных катеров с шестовыми и метательными минами и даже джонок и шаланд, забранных у китайцев. Все они как из рога изобилия разбрасывали на пути следования русских плавающие мины. И это среди белого дня! Бесстрашие японцев граничило с безумным фанатизмом. Огнем русской артиллерии было уничтожено и повреждено около десятка номерных миноносцев. Несколько катеров и джонок просто раздавили бронированными корпусами как грецкие орехи. При этом, невзирая на вероятность попаданий в собственный минный флот, по отряду Витгефта продолжали стрелять корабли Катаоки.

– Ад, ваше превосходительство, – позволил в своем докладе краткий лирический комментарий Родионов. – Они как с ума посходили. Большинство просто не отворачивали. Жертвовали собой.

Макаров слушал, хмуро сдвинув брови к переносице.

В итоге после десятка торпедных попаданий был потоплен «Севастополь». Торпедировали «Рюрика». С него сообщили по беспроволочному телеграфу на «Нахимов» – попытаемся сковать противника, прорывайтесь. Отстреливаясь, «Рюрик», окруженный ватагой японских миноносцев, с креном на правый борт, уходил в залив Тахэ. Там он вскоре приткнулся к песчаной отмели, отбиваясь от мелких, но смертельно опасных врагов. Те пускали по нему торпеды уже с дистанции в несколько кабельтовых. Пользуясь возней вокруг «Рюрика», «Нахимов», резко сменив курс, пошел на сближение с кораблями Катаоки. Дали самый полный вперед. Вмиг смахнули с морской поверхности одним выстрелом из восьмидюймовой башни подвернувшийся по курсу неприятельский миноносец. Хорошо приложили броненосцу «Чин-Иен», на котором держал свой флаг Катаока. От противника удалось оторваться у острова Роунд. Во второй половине дня пошли вдоль корейского берега на юго-запад. А за островами Эллиот напоролись на еще одну минную засаду. Опять миноносцы, минные катера, джонки и еще черт знает что, способное плавать и нести на себе хоть какое-нибудь взрывное устройство. Ближе к вечеру старый крейсер получил торпедное попадание в носовую часть по правому борту напротив шкиперского помещения. От немедленной гибели «Нахимова» спас только внезапно упавший над морем туман. Каким-то чудом с погашенными огнями ему удалось скрыться от шнырявшей повсюду вражьей орды минных судов. Несмотря на все принятые меры, «Нахимов» носом быстро оседал в море. Дали задний ход. Осторожно развернувшись, поползли кормой вперед к корейскому берегу. В таком виде «Нахимова» и застала «Светлана», шедшая в дозоре вдоль западного побережья Кореи. С «Нахимова» сняли команду и, открыв кингстоны, затопили бравого ветерана на большой глубине. Давно уже смолкла к тому времени вдали канонада генерального сражения. «Светлана» поспешила с докладом обратно к главным русским силам.

Выслушав Родионова, некоторое время Степан Осипович сосредоточенно молчал. Потом, развернувшись к офицерам, четко произнес:

– В Порт-Артур не идем. Поднять сигнал: «Броненосцам следовать во Владивосток». Пойдем кратчайшим путем – через Цусимский пролив.

– Что значит, не идем? – разлепил один глаз Рожественский, беспокойно заворочавшись на диване.

Не отвечая на реплику коллеги, Макаров закончил:

– Эссену выставить дозоры на юг. Надо попытаться установить связь с крейсерами Скрыдлова. Встретим в районе ожидания угольщики – хорошо. Нет – без них обойдемся. Угля должно хватить. Боекомплекта еще на раз отбиться – тоже. Но, думаю, это вряд ли понадобится. Все, господа, все свободны.

– Степа, что за дела? – заворчал Рожественский, когда в адмиральском салоне они остались с Макаровым наедине.

– Ты хорошо все расслышал?

– Ну да. Минного флота у японцев впереди до дури. Проломим… Подойдем засветло, вызовем из Артура миноносцы. Навешаем им по шее опять…

– Того не сомневается, мы пойдем в Порт-Артур. И чтобы причинить нам максимальный урон, выложится по полной. Это его последняя подстраховка. Зачем давать ему последний шанс?

– Да брось, Степа, снесем. Вызволим Артур.

– Я тоже до конца сомневался. Но мы уже не имеем права рисковать сегодняшней победой.

– Чего теперь, не драться больше?! – попытался повернуться на диване Зиновий Петрович. Подушки посыпались на пол, раненый адмирал застонал, кривя губы.

Макаров подошел к товарищу, поправил подушки.

– Ты уж извини, Зиновий, но я тебя сейчас велю нести в лазарет.

– А-а… – отмахнулся Рожественский.

– А напоследок скажу так: Порт-Артур с сего дня стал местом действия второстепенным. Честь и хвала его защитникам. Но пора рубить корни, по которым питаются войска Ойямы. Может, нам и делать-то уже ничего больше не придется. Одним фактором присутствия обойдемся. Но флот должен у нас в этих водах оставаться такой, чтобы никто и пикнуть не посмел.

– Давай, – в макаровском стиле пробурчал Рожественский.

– И потом, Зиновий, – покачивая головой, проговорил Степан Осипович, – я не хочу взлететь на воздух вместе с броненосцем от случайной минной банки где-нибудь перед внешним рейдом Порт-Артура…

38

Глухой ночью на 29 июля японский разведывательный крейсер «Сума» открыл у юго-западной оконечности побережья Кореи неопознанный силуэт большого корабля. Командир крейсера капитан-лейтенант Миядзава, предполагая, что видит один из поврежденных в дневном бою русских броненосцев, приказал произвести на корабль торпедную атаку. Приготовили минные аппараты. Пользуясь темнотой и соблюдая полную светомаскировку, «Сума» бесшумно лег на боевой курс. Миядзава уже готовился сделать залп, представляя, как добьет искореженного великана торпедами с дистанции в несколько кабельтовых, когда с борта броненосца кто-то отчаянно засигналил обычным фонарем.

Узкие глаза Миядзавы округлились, он кинулся проверять по сигнальным книгам, правильно ли разобрал увиденное. Проклятье! Ошибки быть не могло: свои позывные перед «Сумой» показывал флагман японского флота – эскадренный броненосец «Микаса». Миядзава едва успел скомандовать отбой минной атаке.

«Сума» вплотную подошел к борту броненосца. С мостика своего крейсера Миядзава рассмотрел корпус флагмана. Неудивительно, что Миядзава не признал собственный броненосец! Перед ним возвышалась огромная бесформенная гора металлических обломков, заключенных в проломленные борта, непонятно каким образом до сих пор державшаяся на поверхности моря.

Миядзава поднялся на «Микасу». Его встретил начальник штаба адмирала Того капитан 1-го ранга Симамура. Голова Симамуры была туго перебинтована, на повязке – запекшаяся кровь. Рукав кителя оторван, левая рука на перевязи. На вопрос Миядзавы, здесь ли адмирал, был дан положительный ответ.