Соглядатай - Мэри Кларк

Пэт рассказала ему о Кэтрин Грэни.

— Так она собирается подать в суд на телесеть? — против ожидания Лютер выглядел очень довольным. — И это вас встревожило.

— Если она начнет распространять слухи о семейной жизни Дженнингсов... хотя бы о том, что свекровь не оставила сенатору ни цента...

— То Абигайль завоюет горячее сочувствие каждой американки, которой приходится мириться с враждебностью свекрови. А что до семейной жизни Дженнингсов, то почему кто-то должен поверить Кэтрин Грэни, а не Тоби? Не забывайте, он работал у Вилларда вплоть до гибели Дженнингса и, уж конечно, лучше осведомлен о его отношениях с женой. И как насчет письма Абигайль к мужу, которое вы мне показали? Оно ведь написано всего за несколько дней до катастрофы.

— Это мы так считаем. А кто-нибудь другой может заметить, что там не проставлен год.

— Если вопрос только в этом, то не поздно вписать его и сейчас. Что-нибудь еще?

— Насколько мне известно, создать неблагоприятное мнение о сенаторе в глазах общественности могут только эти два момента. Готова дать честное слово.

— Ладно. — Лютер явно расслабился. — Вечером отправлю бригаду снимать возвращение Абигайль домой. Сцена окончания рабочего дня.

— Вы не хотите, чтобы я участвовала в съемке?

— Я хочу, чтобы вы держались как можно дальше от Абигайль Дженнингс, пока она не успокоится. Пэт, вы внимательно читали условия договора с нашей студией?

— Надеюсь.

— Значит, вы знаете, что мы имеем право расторгнуть контракт, выплатив оговоренную компенсацию. Честно говоря, я не поверил в сомнительную историю о злоумышленнике, желающем сорвать программу. Но я почти восхищаюсь вашей ловкостью, благодаря которой вы стали знаменитостью в Вашингтоне. Но самое занятное — вам удалось добиться этого, манипулируя фактами биографии женщины, вся жизнь которой отдана служению людям.

— А вы сами мой контракт читали? — в свою очередь полюбопытствовала Пэт.

— Я его составлял.

— Значит, вы помните, что мне предоставлена творческая свобода при работе над порученными проектами. А как вы считаете, выполнялось ли это условие в последние дни? — Пэт направилась к выходу и открыла дверь кабинета. Она не сомневалась, что все, кто был в этот момент в отделе новостей, навострили уши.

— Мы обсудим условия вашего контракта на будущей неделе, — сухо отозвался Пелхэм.

Это был один из немногих случаев в жизни Пэт, когда она хлопнула дверью.

* * *

Спустя четверть часа она назвала свое имя привратнику многоквартирного дома, где жил Сэм. Когда лифт остановился, Сэм уже ждал в холле.

— Пэт, ты выглядишь измученной, — заметил он.

— Так и есть. — Она посмотрела на него. Сэм надел тот же свитер с ромбиками, в котором был накануне. Пэт ощутила болезненный укол, снова отметив, как свитер оттеняет синеву его глаз. Сэм взял ее руку и повел вдоль длинного коридора.

Первым впечатлением от квартиры было удивление — Пэт никак не ожидала, что у Сэма подобная обстановка: темно-серая секционная мебель занимала центр комнаты. На стенах висело несколько неплохих гравюр и две превосходные картины. Пол был накрыт огромным — от стены до стены — паласом с черно-серо-белым рисунком.

Пэт почему-то представляла себе жилище Сэма совсем иным, более традиционным, что ли. Она ожидала увидеть здесь диван с подлокотниками, легкие стулья, многочисленные семейные безделушки. Восточный ковер, даже старенький и потертый, смотрелся бы лучше паласа.

Сэм поинтересовался, как ей нравится у него.

— Похоже на холл какого-нибудь мотеля.

В глазах Сэма запрыгали чертики.

— А ты определенно умеешь добиваться повторных приглашений, не правда ли? Я собирался вышвырнуть все подчистую, начать жизнь заново — и, разумеется, пока отложил этот решительный шаг. Согласен, уютным мое жилье не назовешь.

— Тогда зачем здесь оставаться? Неужели нет других вариантов?

— Ну, квартира-то сама по себе прекрасная, — непринужденно возразил Сэм, — но меня раздражает эта мебель. Старую я распродал, а какой именно должна быть новая — не знаю.

Это полушутливое замечание неожиданно обрело слишком большой вес.

— Конгрессмен, у вас случайно не найдется капелька виски для усталой дамы?

— Конечно, найдется. — Сэм направился к бару. — Побольше содовой, один кубик льда, чуть-чуть лимонного сока, если возможно, но не переживайте, если лимона нет. — Он улыбнулся.

— Уверена, я не такая зануда.

— Не зануда, разумеется, просто очень основательная девушка. — Он смешал напитки, поставил стаканы на столик. — Садись, непоседа. Как дела в студии?

— На следующей неделе скорее всего потеряю работу. Лютер убежден, что все неприятности подстраиваю я сама. Этакий рекламный трюк. Он даже выразил восхищение моей ловкостью.

— Полагаю, Абигайль придерживается той же точки зрения.

Пэт подняла бровь.

— Ты наверняка узнал бы об этом первый. Сэм, я вовсе не собиралась тебе звонить после вчерашнего так скоро. Я думала устроить хорошую трехмесячную паузу, мы бы оба как следует остыли и возобновили общение, встретившись как старые приятели. Но сейчас мне действительно необходима срочная помощь, и я ни в коем случае не могу обращаться за ней к Лютеру. Так что, боюсь, мне пришлось выбрать тебя.

— Я бы предпочел, чтобы, выбирая, ты руководствовалась другими соображениями, ну да ладно. Буду рад оказать тебе услугу.

Сэм изменился. Пэт чувствовала, что сегодня его нерешительность и растерянность пропали.

— Видишь ли, сообщая тебе о вторжении в дом, я кое-что опустила. — Стараясь говорить как можно спокойнее, она поведала о тряпичной кукле. — А теперь кукла исчезла.

— Получается, кто-то снова побывал у тебя без твоего ведома?

— Да.

— Тогда тебе больше ни минуты нельзя там оставаться.

Она не смогла усидеть на месте, встала и подошла к окну.

— Это не выход... Сэм, в каком-то смысле исчезновение куклы даже успокаивает. Вряд ли неизвестный действительно намеревался причинить мне вред. По-моему, он боится, что программа может каким-то образом ему повредить. И у меня есть несколько соображений на этот счет. — Пэт рассказала, на какие мысли навело ее знакомство с делом Элеонор Браун. — Если Элеонор говорит правду, то лжет Тоби. Если лжет Тоби, то сенатор его прикрывает, а это кажется невероятным. Но, предположим, существует третье лицо — тот, кто мог сымитировать голос Тоби. Он знал о кладовой в доме Элеонор и подбросил туда небольшую сумму, а ее сочли достаточной для того, чтобы обвинить девушку в краже.

— Но при чем здесь угрозы и кукла?

— Вероятно, этот человек встречал меня в детстве и, узнав во мне Кэрри Адамс, решил запугать, чтобы остановить работу над программой. Как тебе такое предположение? Кстати, Тоби знал меня, когда я была маленькой. В последнее время он стал относиться ко мне враждебно. Сначала я думала, все дело в публикациях о сенаторе, но как-то заметила, что он шарит глазами по библиотеке, словно что-то высматривает. Однажды сделал вид, что уходит, а сам потихоньку вернулся в дом. Он притворился, будто проверяет работу замка. Сказал, что в дом может попасть кто угодно, и посоветовал быть осторожнее. Тогда я приняла все за чистую монету, но, по правде говоря, Сэм, он очень меня беспокоит. Не мог бы ты проверить его и выяснить, были у него когда-нибудь неприятности с полицией или нет? Я имею в виду настоящие неприятности.

— Ну конечно, могу. Мне и самому никогда не нравился этот тип. — Сэм остановился у нее за спиной и обнял за талию. Пэт непроизвольно приникла к нему.

— Я соскучился по тебе, Пэт.

— С прошлой ночи?

— Нет, за два последних года.

— Я ведь могу и поверить. — На мгновение она позволила себе просто наслаждаться его близостью, потом повернулась и посмотрела ему в глаза. — Сэм, небольшая порция нежности ничего не изменит. Поэтому, если ты хочешь просто...

Он крепко прижал ее к себе. Они долго стояли так — два темных силуэта на фоне освещенного окна. В конце концов Пэт отстранилась, и Сэм не стал ее удерживать. Они снова посмотрели друг другу в глаза.

— Пэт, — сказал он, — все, что ты говорила ночью, правда. За одним исключением. Между мной и Абигайль абсолютно ничего нет. Ты можешь дать мне немного времени, чтобы обрести самого себя? Я не знал, что живу, словно зомби, пока снова не увидел тебя на прошлой неделе.

— Кажется, ты забыл, что мне тоже требуется время. Путешествие по закоулкам памяти оказалось не таким легким, как я думала. — Она через силу улыбнулась.

— Ты считаешь, что к тебе возвращаются воспоминания о событиях той ночи?

— Возможно, теперь я наконец действительно вспомнила, как это произошло. Но меня не особенно это радует. Я начинаю верить, что виновницей трагедии была мать. И мне в каком-то смысле еще тяжелее.

— А почему ты так решила?