Крапивник - Екатерина Концова

балансе между силой и скоростью, успевая отбивать атаки младшего и присылать ему ответные, единственное, что действительно создавало ему проблему — то, как соперник держал меч: Эд левша — для него привычно, что все вокруг использую правые руки, а вот папа с таким противником драться не привык.

Хорошо, что я решила учиться фехтованию, иначе сейчас понимала бы куда меньше.

Извернувшись, папа влепил мальчишке подзатыльник. Из круга зрителей донеслись смешки.

Эд секунду простоял на расстоянии около пары метров от папы, продумывая стратегию и снова атаковал. В этом нападении он навалился на палку всем весом.

Папа был вынужден сделать шаг назад, но споткнулся о стебель крапивы, свернувшиеся за его спиной в комок. Чуть не упав, он получил палкой по руке.

Два ростка быстро опутали ему ноги и дёрнули, заставляя повалиться.

Эдмунд наступил на его палку и упёр конец своей папе в плечо.

— Нормально, — учитель академии сделал в блокноте пометку и указал на одного из парней в числе зрителей. — Бери партнёра и в круг.

Эд и папа вышли из круга. Мальчишку, очевидно знакомого со всеми, пару раз одобрительно похлопали по плечу.

— Прокомментируйте своё поражение, — пародируя вездесущих писак из газет, попросил один из отцовских друзей.

— Немного недооценил, — пожал плечами папа, поправляя чёлку. Поражение, определённо, его задело. — Не привык маленьких обижать.

— А как Вы прокомментируете свою победу?

— Мне провезло с противником. Он себя переоценивает, и это не играет ему на руку.

Парни переглянулись. В глазах отца я видела неприязнь и обиду. Лицо Эда было неразличимо, но я почему-то чувствовала, что он испытывает схожие эмоции. Его задевало, что старший противник не воспринимает его как равного.

— И что, мне стоило тебя во всю силу бить?

— А в чём, собственно, проблема? Если бы я не считал себя готовым защищаться, я бы, наверное, сюда не пришёл, а? Вроде это логично.

— Я в курсе, что ты типа юный гений, — папа закатил глаза. — Но того, что ты мелкий задохлик это не отменяет.

— Как показывает практика, для победы над тобой большего не надо.

Пара пацанов, сражавшаяся в кругу, завершила бой и сменилась другой. Учитель был слишком занят, чтобы обращать внимание на начинающийся конфликт.

— Я-то могу тебе навалять, вот только зачем мне драться с сопляком?

— Улучшить статистику. Пока счёт один-ноль в мою пользу.

— Мне начинает казаться, — заметила я, повернувшись к своему учителю. — Что вы оба придурки.

— Ты не далека от правды.

— Да устройте дуэль на большой перемене и не парьтесь, — предложил юноша, с которым папа дружил до самой смерти.

Эд и папа переглянулись. Чувствуя эмоции мальчика из прошлого, я понимала — он не против. Как, впрочем, и его соперник, чьи чувства я считывала по лицу.

В лицо неожиданно ударило колючее сено. Я зажмурилась.

Вокруг раздались громкие крики.

Фыркая от травы, прилетевшей в лицо, я открыла глаза. Мы стояли всё на том же поле, но теперь нас отделял от трибун, забитых студентами и учителями, почти прозрачный голубоватый купол — полусфера радиусом метров сорок.

— Почему из драки студентов сделали представление?! — в ужасе воскликнула я.

— А что? За нами ведь присматривали. К тому же был ряд запретов, снижающих вероятность убийств и увечий. Дети постоянно цапаются, в чём проблема? При открытом, всё позволяющем подходе подросткам нет причин скрывать конфликты и бросать битых одноклассников в подворотнях. Мы под присмотром.

Я промолчала, не находя слов, кроме ругательных.

— Мы решили без оружия. Чисто магией, — продолжал учитель, пока его молодая версия, стоящая рядом с нами, завязывала кудри в хвост на затылке.

— А у вас и оружие разрешалось?

— Да, но спросом оно не пользовалось — за применение сложных заклинаний в бою можно было развести учителя на хорошую оценку.

— Идиотизм какой-то, — я сформулировала вежливое высказывание.

— Какого чёрта ты так похожа на свою мать? — мягко засмеялся Эдмунд.

Я собралась уже пошутить, что, очевидно, это вселенский заговор для поддержания в мире баланса отбитых подростков и излишне осторожных, но прозвучал колокол.

— Начали, — улыбнулся взрослый Эдмунд. Он был от чего-то очень радостным.

Парни начали сходиться к центру полусферы. У молодого Эда под ногами возник белый круг.

— Чтобы через землю не вёл заклинание, — пояснил мне учитель.

Прежде, чем папа сделал нечто подобно, из земли у него под ногами вырвались высокие стебли крапивы, обжигая шею и не защищённые длинными рукавами руки. Дернувшись от боли, он попытался выскочить из зарослей, но они всё расширялись, преследуя его.

Отбив летящее в него белое плетение, папа применил щиты, покрывая ими оставшееся поле. Выпутавшись из жгучих зарослей, он оказался на безопасной земле и понёсся на соперника, заранее сжимая кулаки.

Эд бросился наутёк. У него теперь не было возможности повсеместно растить крапиву. Пока он убегал, прикрывая спину щитом от плетений, от его источника потянулась белая энергия, сплетаясь в кружево на поросшем крапивой участке. Он отделил это место щитом от влияния противника и, удалив крапиву, начал выращивать какие-то лозы. Питаясь от той земли, они расползлись даже по тому участку, где не могли расти. Из этих стеблей стали пробиваться крапивные, норовящие нагнать моего отца.

Оказавшись рядом с одной из таких лоз, заросших крапивой, папа приподнял её конец и резко тряхнул, пуская волну по всей длине «хлыста». Конструкция из жгучей травы попала по своему призывателю, оставляя на лице и руках ожоги.

Из-за этого Эдмунд замешкался на миг и вдруг застыл. Воспоминание поплыло.

— Что происходит? — я оглянулся на учителя. Вокруг медленно двигались цветные пятна, то замедляясь, то ускоряясь.

— Земля под его плетением. Он пустил через неё плетение, как только я стал неподвижной мишенью.

— Но ты ведь ставил защиту.

— Она разрушилась об эти щиты.

— Но… — задать вопрос я не успела — мир ожил.

Папа стоял рядом. Трибуны скандировали цифры:

— Семь!.. Восемь!..

— Досчитают до дести — проиграл, — коротко пояснил взрослый Эдмунд, пока картина мира полностью восстанавливалась в глазах юного Эда.

Как только мир обрёл относительную чёткость, папа обернулся на почти поверженного парня, чувствуя, что его плетение разрушено.

Кулак противника уже нёсся к его лицу. Папа попытался закрыть голову рукой, но не успел и не до конца раскрытые пальцы, встретив удар, были вдавлены в скулу. Раздались хруст и вскрик. Папа отшатнулся от противника, но споткнувшись о лозу, повалился на спину.

Я почувствовала ужас пятнадцатилетнего Эдмунда — он никак не ожидал, что ему хватит сил повредить кости противника. Парень застыл на месте.

Оказавшись на земле, папа не медлил, и, чтобы выиграть время на подъём,