Одержимость (ЛП) - Дж. Уорд

Его смех стал для нее первым в жизни проклятьем в ее сторону. – Ты просто бесподобна.

Девина улыбнулась. – Ну, спасибо.

– Это не комплимент.

– Приму твои слова так, как захочу.

Она остановилась на светофоре, с мыслью, что хм, может, если действовать по старомодному, может она добьется большего успеха.

Ударив по поворотнику, она двинулась назад, в сторону всемирно известного Отеля «Фрейдмонт». Расположенное в сердце делового квартала Колди, это здание было Госпожой Центра города, местом, где соблюдались традиции: швейцары носили белые перчатки, консьерж круглые сутки сидел за своим столом в вестибюле, а ванна в твоем номере была глубиной с Олимпийский бассейн.

Романтика. Ей может пригодиться романтика. И у нее все равно останется нож, если захочется немного извращений.

Десять минут спустя она подъехала к величественному фасаду.

Джим посмотрел на нее: – Это к чему?

– Я решила, что мы можем снять комнату.

– Зачем это?

Девина нахмурилась. – В каком смысле?

– Ты же не думаешь, что я на самом деле собираюсь трахнуть тебя.

Чувствуя себя так, будто ее ударили по лицу, Девина пару раз моргнула, чтобы прояснить зрение.

– Не вижу проблемы.

– Ты серьезно думаешь, что я собираюсь провести с тобой ночь…

– Я просто хочу, чтобы мы побыли вместе…

– Сучка, ты бредишь.

Теряя терпение, она выплюнула: – Я пытаюсь сделать так, чтобы все сработало, Джим. Даже после того зла, что ты причинил мне!

– Что именно я сделал с тобой? Кроме того, что спас твою жалкую задницу, заключив сделку.

Девина смутно осознала, что тяжело дышит, и, что трагично, Джим не смотрел на ее вздымающиеся груди.

К слову о криминале. Ее бюстье было красным словно кровь, и сидело на ней лучше человеческой кожи, в которой она была. Как смел он не смотреть на нее?

В этот момент к ней подошел швейцар в ливрее.

Не желая грубить, и надеясь, что вопрос со свиданием остается открытым, она опустила окно. – Мы будем через секунду.

Парень, казалось, озадачился… точно, Джима же не было видно.

Девина улыбнулась. – В смысле, я буду через секунду.

– Конечно, мадам.

Когда швейцар вернулся к своему посту за парадными дверями, Джим наклонился к ней, но не для поцелуя.

– Слушай сюда, дорогуша. Ты и я? Нас не связывают никакие отношения, и больше мы трахаться не будем. Никогда. Что бы ты ни сделала, как бы ни разворачивались события, какой бы поворот ни приняла эта долбанутая игра? Я больше никогда тебя не поимею.

Девина отшатнулась. За последние четыре раунда она видела его в разном настроении, но никогда таким. Он не был зол, не изображал неприступность.

Скала. В его глазах был гранит.

Он дотянулся до ручки прежде, чем она успела заблокировать замки, и когда он вышел из машины, хромая на гипсе, его больничная сорочка распахнулась на спине, открывая обозрению его задницу.

Ублюдок не посмотрел назад. И он собирался домой, к…

Не осознавая этого, демон придавила своей шпилькой газ до упора, и когда она направила Мерседес прямо на него, фары стали прицелом, а сам автомобиль – пулей.

Ее цель была видна ей одной.

Когда Джим повернулся, его лицо ничего не отражало. Будто он уже был мертв… ага.

За секунду до удара он закрыл глаза, но он не готовился к чему-то: он пытался сконцентрироваться и вытащить себя отсюда.

Сработало. К сожалению.

Прямо перед тем, как он исчез, произошло столкновение, словно она налетела на выбоину… но потом он исчез… призраком унесся в свою другую жизнь, которая сделала их противниками.

Девина ударила по тормозам, и ее машина прилежно послушалась, полностью останавливаясь прежде, чем она вылетела на тротуар. Дернув ручку, она толкнула дверь и вышла. Кто-то просвистел ей вслед… и, помоги им Господь, в прямом смысле, если они решат подкатить к ней прямо сейчас. Она съест людишек живьем.

Подойдя к капоту Мерседеса, она проверила бампер.

Ни отметины. Обе фары не тронуты и в рабочем состоянии. Ни вмятины на капоте.

Но она ударила его. Конечно. Она…

Да, подумала Девина. Легендарный круглый символ производителя был еле заметно свернут… и когда она оторвала значок и осмотрела под ярким, дальним светом фар, то увидела красные пятна на нержавеющей стали… но это – всего лишь поверхностный дефект, не более.

Значит, она не ранила его.

В ярости она отступила назад, чтобы замахнуться…

Девина замерла. Опустила руку. Внимательно изучила то, что лежало в ладони.

Знак был тяжелым в ее руке, тяжелее, чем при взвешивании… потому что ангел оставил кое-что на металле…

Благодаря тому, что украшение на капоте зацепило кусок его плоти, скорее всего ногу.

Так-так… на горизонте появилась шикарная возможность.

Предметы, особенно металлические, сохраняли частичку владельца, и даже если контакт был всего на несколько секунд, боль от удара, неустойчивое состояние психики Джима, слабость его телесной оболочки… все это значило, что частичка его осталась в том, что сейчас представляло для нее очень ценный актив.

Вытянув язык, она слизала кровь с внешнего края и улыбнулась.

Ненамеренно, он дал ей ключ к своему замку.

Глава 21

Сисси открыла дверь в дом Джима с характерным скрипом-клише. Закрыв замок с другой стороны, она оглянулась по сторонам, и ее окутали тени фильмов ужасов из семидесятых годов, которые она смотрела с сестрой по воскресеньям.

Замерев в прихожей, она не знала, что делать. Англичанин бросил ее здесь точно так же, как Чилли бросает газеты на крыльцо… только прицел у ангела лучше. Она оказалась у входной двери с первой попытки.

И теперь, оставшись наедине с собой, благодаря гневу и ощущению, что судьба – куча дерьма, а фатум – синоним для определения «жизнь тебя поимела», она чувствовала себя так, будто чьи-то руки сомкнулись на ее горле.

Что теперь? Она понятия не имела, где Джим или его сосед, и не догадывалась, что может сделать, дабы помочь им…

В окружении громадного старого особняка, посреди обветшалой роскоши, ее разум отстранился от настоящего в поисках убежища в воспоминаниях, мысли вернулись в счастливые дни, когда неделя представлялась надежной чередой будней и выходных, когда семья была тем, что она принимала за должное…когда ее целями были окончание «Союза» и устройство на работу… и, может, знакомство с парнем, за которого сможет выйти замуж.

Ее с Делл воскресенья посвящались Винсенту Прайсу[115].