Одержимость (ЛП) - Дж. Уорд

Честно говоря, он ожидал не этого.

Все началось ради мести мужчине, которого он люто ненавидел. Но пережитый опыт сменил его намерения. Сейчас вендетта, уходившая корнями в прошлое, была уже не при чем… на самом деле, он говорил серьезно: они еще не закончили, и нет, ему определенно незачем записывать ее номер. Цифры были выжжены в его мозгу, как и те оргазмы, которые он подарил ей: незабываемо.

Когда она нажала на пульт, снимая Лексус с сигнализации, он обогнал ее, открывая дверь. И так же, как все началось, сейчас она не знала, как все закончить.

Он знал.

Уходя с дороги, он позволил ей сесть в машину, пристегнуть ремень и завести двигатель. Потом, когда она повернулась и посмотрела на него…

– Мы еще не закончили, – сказал он, утверждение было откровенным требованием, ничего романтичного.

Он рванул вперед, накрывая ее рот поцелуем, обхватывая ее лицо ладонями, он входил в ее рот так же, как входил в ее тело, когда она лежала распластанная под ним.

Она мгновенно ответила. Так же щедро и открыто, как и до этого.

Она словно была бездонным колодцем.

До такой степени, что он многозначительно посмотрел на заднее сиденье. Вполне вместительное. Он не был знатоком навороченных авто, но если она усядется к нему на колени…

Резкий вой сирен заставил его вскинуть голову и высунуться из машины. На другой стороне парковки, мимо пронеслись два полицейских автомобиля… напоминая, что каким бы жестким он ни был, его начальница не позволит своим охранникам лезть в драку, и чем позднее было, тем выше вероятность нарваться на неприятности в этой части города.

Эта женщина может быть в безопасности с ним сейчас, но ей все равно придется выехать отсюда.

– Тебе пора, – сказал он, снова сосредотачиваясь на ее лице. Ее волосы были взлохмачены, и ему нравилась мысль, что в этом виноваты его руки.

Особенно зная, кто именно это мог сделать вместо него.

– Да… – прошептала она.

– Езжай. – Пока у него не отключился мозг, и он не потащил ее на заднее сиденье. Дьюк захлопнул дверь прежде, чем она успела что-нибудь ответить. И потом, по неясной причине, когда он отошел от машины, на него накатила тревога… с которой он нечасто сталкивался в своей жизни.

Ему уютней с агрессией. Намного лучше.

И он не хотел рассматривать страх под лупой.

Когда она выехала задним ходом, он остался стоять в свете ее фар, смотря сквозь яркое освещение, прямо в ее глаза, хоть он и не мог видеть их.

А потом ее машина скрылась.

Дьюк сделал несколько глубоких вдохов и собрался с мыслями. Мгновение спустя он потянулся к часам… и вспомнил, что его Ролексы исчезли. Достав телефон из заднего кармана джинсов, он посмотрел время на нем.

Черт возьми. Уходить еще рано, поэтому он должен вернуться и мужественно столкнуться со сплетницами.

И, мда, вот так неожиданность. Большой Роб, Молчаливый Том и Иван все еще лезли не в свое дело, ожидая у двери Алекс.

Дьюк направился в другом направлении, назад в комнату для допросов. Что оказалось дурной идеей. Когда он дошел до дальнего угла и начал присоединять на место провода к записывающему устройству, троица воспользовалась возможностью и выстроилась так, будто они пришли в зоопарк и пялились на одного из тигров.

– Без вопросов, – сказал Дьюк. – Ни одного вопроса, ни от кого из вас.

Кода он, наконец, повернулся к ним, гребаный ад, даже Молчаливый Том, который мало чем интересовался, таращился на него.

– Она не отсюда, – сказал один из трех… не Том.

Закончив с техническими накладками, Дьюк проложил себе путь между вышибалами. Если повезет, у бара найдется пара выбившихся животных, которых он сможет выпроводить через парадную дверь… желательно закрытую и запертую.

Чего он делать не станет, так это обсуждать свою женщину, секс или планы на будущее со старыми перечницами, которые присели на его хвост.

В клубной зоне его встретил полный бардак. Свет был включен, хаос бурной ночи проявлялся во всех лужах на полу, криво стоявшей мебели, разбросанных салфетках… и упаковке от презервативов.

Романтика, да и только.

Он пустился в проклятья, а топающая бригада позади доказала, что сплетницы – не обязательно шестнадцатилетние девчонки с фетишем на «Хэллоу Китти»[111]. Очевидно, матерые амбалы тоже находили в болтовне свою прелесть.

Дьюк развернулся.

– Нет. Нет. И нет.

По одному «нет» на любопытного ублюдка.

– Тебя не было видно, – протянул Большой Роб. – Так что, где-то было «да».

Ну уж нет.

Когда он отвернулся, Иван сказал: – Да брось, старина, ты просто не…

Голос, прервавший парня, он не узнал. С другой стороны, Молчаливый Том не просто так получил свою кличку: – Окей, парни, расходимся.

Большего не требовалось.

Наверное, те двое тоже не слышали, чтобы он разговаривал, и были слишком шокированы, чтобы продолжить настойчивое преследование другого своего коллеги.

Неважно, подумал Дьюк, благодари Господа Бога за то, что его оставили в покое…

Застыв на месте, он осознал… что его женщина не сказала ему своего имени.

По крайней мере, он заполучил ее номер.

Глава 19

Когда Джим очнулся на больничной койке, в голове вертелась одна мысль – что, наверное, ему это снится. Может… все, начиная со встречи с Найджелом и архангелами, до кошмара с Девиной, вся игра… просто результат удара током на стройплощадке.

Фантазия как следствие перегрузки нервной системы.

И если так и было? Ну, тогда Эдриан – воображаемый, как и Эдди и тот факт, что парень умер. Значит, он не должен спасать души. Не было ни Рая, ни Ада… по крайней мере, которые являлись бы предметом его забот.

Ему не о чем беспокоиться, только о пустяках вроде ежемесячных счетов и подозрительном шуме под капотом грузовика.

Дерьмоооо, ну кто не считает нормальность благословением? Тот не вел трудную жизнь.

Закрывая глаза, он протянул руку над головой, вытягиваясь всем телом, облегчение разлилось по нему. Он чувствовал себя свободным впервые за всю свою жизнь. Свободным от сомнительной работы в спецподразделении. Он больше не марионетка в руках жесткого серого кардинала. И он не был и никогда не будет «спасителем», на шею которого повесили спасение человечества от пресыщенного Создателя и сверх стервозного демона…

– Ты наконец-то очнулся.

Джим оторвался от подушек.

В другом конце комнаты, в кресле сидела Сисси Бартен, живая и невредимая.

И значит, они оба умерли. И его реальность не изменилась.